На уроке математики Нафаня снял браслет и стал его рассматривать. Делать все это приходилось украдкой, чтобы не привлекать излишнего внимания. Браслет ничего необычного собой не представлял. Он был сделан из черного металла и состоял из множества звеньев-пластин, скрепленных каким-то непонятным Нафане способом. Если растянуть браслет, а затем отпустить, он легко возвращался в прежнее положение, и это обстоятельство давало возможность носить его на руке любой толщины от детской, до взрослой. На одной из пластин, с внутренней стороны, можно было увидеть четыре крошечных точки очень похожих на утопленные в корпусе кнопки. Нафаня попробовал надавить на них кончиком карандаша. Кнопочки легко нажимались, но при этом вроде бы ничего не происходило…
И тут Нафаня испугался. А вдруг браслет перестал работать после этих его манипуляций?
Для проверки он снова надел браслет на руку и решил попробовать его на Лорике. Она сидела в центральном ряду немного впереди. Нафаня представил себе, что из его правой руки вырастает нечто вроде продолжения и тянется до плеча Ларисы, так чтобы она почувствовала прикосновение.
— А? — обернулась Лариса, обращаясь одновременно и к Степану, и к Федору, сидящим за ней.
— Что, а? — ничего не понял Федор.
— Что надо?
— Шоколада, — нашелся Федор. — Или еще лучше: мороженного, орехов, слив, колы, шашлык и малюсенькую жвачку… Одну…
— А-а-а-а… — успокоилась Лариса, приняв это за обычную шутку ребят.
Федор вообще отличался косноязычием. Даже те, кто знал его давно, не могли понять, нарочно он это делает или так шутит. Иногда его высказывания вводили окружающих, мягко говоря, в недоумение… Он умудрялся, к примеру, переставлять слова в какой нибудь поговорке так, что все от смеха хватались за животы. Или, еще хлеще: Федька мог запросто смешать в одно изречение две части совершенно различных по смыслу выражений. После высказываний типа «Метать бисер, как рыба об лед», классическое Чуковское про шоколад, не произвело на Лорика абсолютно никакого впечатления…
Нафаня, исподтишка наблюдавший за всем этим, проведенным опытом остался доволен. Браслет продолжал исправно работать.
6
Последним уроком в расписании стояла физкультура. Нафаня думал о предстоящем занятии, как никогда, с удовольствием. Он решил всех удивить. Эта мысль зрела у него постепенно, в течение всего дня пока он испытывал браслет.
«Ф-ру», как сокращенно называли физкультуру школьники, Нафаня не любил. Он не мог подтянуться на турнике больше одного раза… Не мог далеко прыгнуть… Не мог прыгнуть и высоко… У него не получалось попасть мячом в баскетбольную корзину даже с пяти шагов… В общем, все, где требовались ловкость и сила, ему было не по плечу.
Конечно, это вызывало насмешки одноклассников. Давно замечено, многие подростки бывают достаточно жестоки. Они почему-то не могут снисходительно относиться к недостаткам друг друга. Ничто их так не веселит, как неудачи других… Но не бывает же людей без недостатков!..
Поначалу Нафаня старался исправить такое положение дел, как мог. Одно время он даже честно пытался делать зарядку по утрам. Правда, каких-либо результатов практически не было. Попробовал он и обливаться холодной водой, но после этого надолго заболел воспалением легких…
Таким образом, однажды. Нафаня пришел к простой и очевидной мысли: спорт не для него… Тем не менее, он всегда любил помечтать, что станет сильным. Причем, произойдет это как-то само собой, в силу необъяснимого природного феномена. Вот возьмет и попадет в легкую аварию. К примеру, его слегка собьет машина. Нет, конечно, не сильно. Так, чтобы ничего не покалечить. И в результате то ли от сотрясения какого-то нерва, то ли еще от чего-то, он проснется другим. Тогда уж никто не посмеется над ним. Может быть, после этого его одноклассники Степан, Федя и Настя с Лориком даже подружатся с Нафаней.
В школе никто уже не помнил, как давно образовалась эта дружная четверка. Всем казалось, что в одной компании они чуть ли не с первого класса.
Безусловным лидером у них был Степка. Этот шустрый симпатичный белобрысый парнишка всегда поражал всех своей начитанностью. Он без разбора читал огромное количество всякой литературы, а потому обладал просто невероятным кругозором.
Как-то Степку застали на перемене читающим книжку «Технология металлов» для студентов третьего курса машиностроительных вузов. На вопрос, зачем это ему надо, он не мог даже самому себе дать вразумительного ответа…
Больше всего на свете Степка любил командовать. Что-нибудь организовать, поруководить — всё это ему ужасно нравилось. В лице остальных членов дружной четверки, при этом, он получал благодарных исполнителей.
Федор — прямая противоположность Степану. Он огромен, силен и малоподвижен. Добряк и флегматик, наверное, нет такого человека, на которого он мог бы всерьез и надолго обидеться. Но драться Федька любил. Ох, как любил! И если ему приходилось это делать, то дрался он беззлобно, по-честному, как в спорте. Причем во время драки вся медлительность Федора куда-то исчезала. Степка беззастенчиво пользовался добродушием Федьки и постоянно подшучивал над ним. Тот не обижался и всюду, как верный надежный телохранитель, сопровождал Степку.
Настя и Лариса — сестры-двойняшки. Ларису Степан называл Лориком. Сестры любили спорить друг c другом, но всегда во всем соглашались со Степаном. Ему иногда приходилось даже прикрикивать на девчонок, когда они уж очень шумно начинали ругаться. Настя очень любила петь. Сказать, что она пела плохо, это значит не сказать ничего. Пела она, нужно признать, отвратительно. Гадко даже… Как правило, все присутствующие всегда пытались тактично отвлечь ее от этого занятия. Одна Лариса, на родственных правах, была слишком прямолинейна:
— Прекрати петь, — без всякой церемонии начинала в таких случаях заводиться Лорик.
— С какой стати? — искренне возмущалась Настя. Когда не слышишь себя со стороны, то даже собственное ужасное исполнение кажется, если и не соловьиной песней, то, по крайней мере, вполне сносным вокалом.
— А по голове… — грозит Лорик. Конечно, Лариса не стала бы драться. Все же она девочка, а не какой-нибудь хулиган. Да и как бы там ни было, она любила свою сестру…
— Очень культурно: «по голове»… — ворчала в ответ Настя.
— Всё! По углам… — командовал, как рефери на боксерском ринге, Степан, в зародыше прекращая начинающуюся склоку.
Однажды, чтобы Настя перестала петь, ей прокрутили магнитофонную запись собственного исполнения. Настя, безусловно, догадывалась, что это будет не шедевр… Но когда она услышала свой голос со стороны, действительность превзошла все ожидания… «Кто это?» — спросила удивленная Настя. Степка, присутствовавший при прослушивании записи, без всякой дипломатии тогда заявил, что это исполнение похоже на вопли дикой кошки, которой долго и методично закручивают хвост по часовой стрелке. На последовавший резонный вопрос «почему именно по часовой?», он, не моргнув, ответил, что против часовой стрелки звук был бы другим: иной тональности… Настя на Степку не обиделась, и даже некоторое время пела поменьше. Но не долго… Про саму себя плохое забывается очень быстро…
Лариса в отличие от Насти пела здорово. Даже очень здорово. Вот только занятие это она не очень-то любила… Жаль…
Нафаня завидовал дружбе неразлучной четверки. Завидовал по-доброму, без всяких черных мыслей. Он хотел, чтобы в этой компании его приняли как своего. Но как к ним подступиться?… Не придешь ведь сам по себе и не скажешь:
— Давайте дружить!
Не принято так. А зря….
Была еще одна причина, по которой Нафаня мечтал попасть в друзья к этим ребятам. И в этом он не хотел сознаться даже себе: Нафане нравилась Лариса…
Наконец, настал последний урок. Физрук построил класс и объявил о разминке. За глаза его называли Фиником. Те, кто придумали ему прозвище, уже давно окончили школу. Поэтому причина столь странного имени нынешним школьникам была неизвестна. Нафаня предполагал, что учителя физкультуры окрестили так из-за формы его головы. Действительно, эта часть тела у него была неестественно вытянутой, продолговатой, как косточка от финика…
— Бегом марш! — скомандовал физрук.
И вдруг он заметил на руке одного из учеников браслет.
— Это еще что такое? Безобразие!
Пока класс продолжал бежать по кругу, физрук продолжал нотацию:
— Сколько раз вам говорить, не носить на уроки всяких украшений, заколок, сережек…
«Наверное, он не знает, что сережки это тоже украшения», — грустно подумал Нафаня. «Если он сейчас скажет снять браслет, то всё, что я задумал, не удастся»…
Финик еще несколько минут разорялся о всяких страшенных случаях, якобы происходящих в различных школах области и страны, с теми, кто носит на физкультуру сережки с огромными шипами, браслеты с огромными выступами и огромными режущими краями и прочее, прочее… По ходу дела, он не забывал периодически командовать, то перейти на шаг гуськом, то снова на бег…
