– Вы должны понимать, что вы чиновник. Ваше отсутствие в делегации могли расценить как попытку наладить контакты с противной стороной. То есть попытку подкупа вас. Или, что хуже, вашу попытку получить взятку у неустановленного круга лиц.
Паша сначала что-то пытался объяснять. Но объяснить ничего было нельзя. Потому что невозможно объяснить тот шок, который его накрыл – ну хотя бы потому, что и не шок это вовсе, а так. Сопли. Что невозможно Люду сюда приплести – а без нее никак, не сложится пасьянс. Ту девочку-официантку, кстати, как ее звали? Алена, кажется. Нашлась только часть правды, которая годилась для вынесения на люди, и Паша ее вынес:
– Хотел посмотреть Орел. Изучить, так сказать, место будущих побед.
Арон Ашотович понял, что перед ним романтик, вздохнул. С точки зрения Арона Ашотовича, все города были говном. Москва тоже была говном, но тут хотя бы платили. Смотреть на Орел так же глупо, как смотреть на Иркутск. В Париже можно ни на что не смотреть, а просто дышать, это Париж, детка, ну а Орел, это не та птица, чего уж там. Арон Ашотович понимал, что главное в жизни – это нужные люди, а на улицах Орла или Иркутска люди ненужные. Нужные люди были там, откуда Паша сбежал, даже официантка, про которую ему так и не рассказали, была бы признана отчасти нужным человеком. И, поругивая Пашу, старый номенклатурщик старался на самом деле не про взятку выяснить – да какая тут взятка, посмотрите на этого телка нелизанного, а уму-разуму немного научить. С другой стороны, чем черт не шутит. Занесут ему взятку, пусть плевую, а он даже не знает, с кем делиться. Но про такое не расскажешь просто так. Это надо, чтобы занесли, чтобы руки пашины уже были бы вымазаны, и тогда, играя на его причастности к делу, можно научить правильным кабинетам и темным коридорам Группы. Все это бегло и нехотя обдумывал Арон Ашотович, вслух бубня обычные для такого случая мантры.
Событие несколько подкосило пашин дух, но, когда он вернулся в комнату и увидел кислые рожи сослуживцев, дух по принципу противоречия воспрял. А тут как раз из Орла позвонили, Галина Викторовна, на этот раз никакого металла в голосе, курлычет в трубку:
– Павел? – бархатный голос бальзаковской женщины, – Очень приятно. Как у вас погода?
Так в разговорах о погоде проходят бесцельно дни, думал Паша. Но о погоде рассказал. Занзибар, Занзибар.
– Мы провели утренник, все хорошо, предварительные материалы посылаем.
Сленг – самое сложное в любой профессии. На самом деле, в профессиях, как правило, вообще ничего нет сложного. Надо только освоить птичий язык, на котором говорят носители профессии. Так журналист идет рубить хвост, и несведущие думают, надо же, какой хвост? А журналист механически отрубает буквы, которые не влезли в отведенное в газете место. К черту детали. Паша не знал про хвост, но хуже, что он не знал и про утренник, не спросил.
– Вам уже завели корпоративную почту?
Конечно, завели, тут это быстро.
– Присылаю. Ну а вы там приведите к формуляру и согласуйте.
Как приводить к формуляру – Паша уже знал. Положив трубку, взял за жабры Руслана, и выяснил, что утренник – это незапланированная утренняя проверка. Вот так все просто. Законы ограничивали Группу в возможности проводить плановые проверки. Но стараниями Мстиславского были придуманы ходы, чтобы проверки все-таки проводить тогда, когда надо, рассказывал Руслан. Внеплановые проверки проводят внезапно, утром, поэтому называются они утренники. Вот так все просто.
Пашу поразило, как быстро сработали орловские коллеги. Вчера только был разговор по телефону – сегодня уже навестили целую сеть магазинов, и вот уже, не прошло и трех часов, прислали предварительные материалы.
Материалы, правда, оказались несколько сумбурными. Львиную долю их составляли итоги заседания в Орле, а наблюдения за самими магазинами были, мягко говоря, лапидарными. Но то, что следовало из дела, привело Пашу в ужас. Он вышел покурить на двор, но уже не подавленно, как в прошлые дни, а скорее чтобы скинуть лишнюю энергию. Голубь не появлялся.
«Сапожок» оказался той еще конторой. Ну в самом деле. Около центрального магазина нет поблизости других обувных магазинов. То есть гражданин не имеет выбора, брать или в «Сапожке», или нигде. Правда, магазин на окраине Орла располагается возле рынка, где обувью торгуют. Но он грешит недостоверной рекламой – «Дешевле чем на рынке», гласит рекламный плакат, а на рынке можно встретить вьентамки совсем дешево. В «Сапожке», правда, вьетнамок нет, но ведь это тоже обувь! Также в виде справочной информации сообщалось, что у магазина ранее были выявлены налоговые нарушения, дело давнее, и нарушения были устранены, но осадок остался. Среди учредителей затесался гражданин Литвы. Также в отчете орловских коллег фигурировала фраза про ужасные условия в офисе «Сапожка», кулера нет, туалет грязный – конечно, тут нарушение на нарушении, и страну от таких горе-бизнесменов надо чистить.
Так вышло, что обсудить ситуацию с Русланом удалось только за обедом, до обеда Руслан где-то бегал. Паша пришел в столовую, встал в очередь с подносом, цены в столовой Группы его не переставали радовать, хотя разнообразным питание трудно все-таки было назвать. Когда он отходил от кассы, потратив 120 с чем-то рублей, Руслан – тот уже сидел – приманил к себе.
– Кетчуп бесплатный, круто! – порадовался Паша, пока Руслан жевал, чтобы завести разговор.
– По «Сапожку». Тебе уже звонили?
– Из Орла?
– Из Орла-то понятно. Тебе из приемной не звонили? Мстиславского? Быстро сооружай и вперед. Это твое первое дело и твой трамплин. А то на помещения «Сапожка» уже инвестор копытом бьет.
– Как так?
– Ну так.
– Ну ты поясни же.
– Ну а что пояснять. Делай быстро, а то помещения пора освобождать.
– Конечно, пора, там столько нарушений. Туалеты грязные, реклама врет.
– Вот-вот. Это удача – только начал работать, и такое громкое дело.
Вечером Дима Великанов пригласил Пашу посидеть-выпить чаю. Сидели в клубе рядом с офисом Группы, клуб пока еще работал просто как ресторан, ценник поэтому был приемлемым, а офисные работники удачно разбавляли немногочисленных ранних тусовщиков, пришедших занять места в ожидании вечерней программы.
– Прижился? – интересовался Дима, – Как тебе в клоаке?
– Почему в клоаке?
– Ну, здоровая самоирония. На самом деле, нас загнали, конечно, как рабочих лошадок. Я бы не сказал, что у нас высокие зарплаты. Да ты и сам успел это понять. И нас мало, по всей России несколько тысяч человек. Ты удивишься, сколько в стране федеральных структур, которые могут сократить тысяч сто сотрудников, и еще тысяч 30 останется. При этом только штрафов мы выписываем в год на десятки миллиардов. Мы возвращаем в казну явно больше, чем тратим на себя. Ну и где благодарность? Мы даже не министерство. Хотя давно переросли по многим параметрам любое министерство.
– Вот как.
– Для тебя это прекрасный старт и чудесный челендж. Говорят, ты хорошо размялся с каким-то третьестепенным делом.
К моменту разговора Паша, подгоняемый пожеланиями начальства, уже отдал материалы по «Сапожку» наверх, и ему сказали, что он может забыть про обувь, про Орел и про то, что ночевал не там. Ну и про то, что во время первого телефонного разговора мямлил. С кем не бывает.
– У меня на тебя планы хорошие, – продолжал между тем Дима.
Ценность диалога заключалась еще и в том, что Дима потреблял морковный сок, и сказанное никак не могло идти по категории «пьяного базара».
– Я хочу тебя наверх немного двинуть. Не удивляйся, что так быстро. Просто у нас молодая динамичная команда, мы растем тут стремительно.
У Паши в голове заколосился образ молодого замминистра Аркадия Домковича, появился в мечтах отдельный кабинет, чем черт не шутит – секретарша, а главное: он и Мстиславский идут к президенту, Мстиславский впереди, Паша сзади несет бумаги, а в бумагах правда такая подлинная, факты такие убийственные, что страна меняется на глазах, и где ступили они на ковер кремлевской дорожки – там цветы расцвели.
– Быстро растут, и быстро падают, – продолжал меж тем Дима, переходя не к самой приятной части беседы, – Ты иллюзий не питай. Обкакался тут у нас один начальник отдела. Бросили его на компанию одну, компания дрянь, если честно, собирает бабки с людей под 20% в месяц, ну и, конечно, кидает. Ему же поручили расследовать побочный бизнес этой компании, торговый. Он взялся с жаром, а так вышло, что во главе компании стоял человечишка со связями. Академия ФСБ все дела. Он с Мстиславским быстро договорился. А сотрудник-то и не знал. Ему мягко намекают из приемной Мстиславского – стоп машина. А он не понимает. И даже умудрился выступить на коллегии с критикой руководства, мол, я авгиевы конюшни чищу, а свои мне мешают. Нарушение регламента налицо. А мы терпеть этого не можем, потому что Группа помимо прочего еще и самая высокоорганизованная структура во всем госбардаке. У нас тут не министерство природных ресурсов и уж точно не минэкономразвития, это чтобы ты понимал. Так вот, местечко свободно будет с понедельника. А утром завтра решать будут.
