он отстанет». И наконец, остановившись перед своей дверью спросил:
– Как тебя зовут?
– Барт, – тут же отозвался парень. – Бартоломью. Если удобнее, можно по-русски – Варфоломей.
– Барт, – Макс упустил пояснения. – Слушай, я бы хотел побыть один.
– Да без проблем… – замялся Барт. – А водки у тебя нет?
– Водки нет, – сказал Макс, лишь встряхивая ключи в руке и не открывая дверь.
– Ммм, жаль… жаль! Ладно, пойду, – сообщил Барт. – Встретимся еще. Мы же соседи. Я в сорок седьмой живу.
И сбежал вниз по лестнице.
Макс открыл дверь и прошел в комнату. Кровать стояла у окна, вещи ютились по периметру. Максу нравилось засыпая видеть небо. Теперь на небо смотрел огромный кусок штукатурки, грохнувшийся с потолка. Возлежал огромной, неопрятной, серой кляксой поверх клетчатого пледа.
Макс выругался.
«Теперь еще и ремонт! А ведь могло и прибить!»
Он оглядел огромный шмат штукатурки вместе с частью оплетки. Глянул наверх. Абрис дыры напоминал Евразию.
«Вот почему меня тянуло на чердаке спать», – подумалось Максу. Он достал полиэтиленовые пакеты, предназначенные для похода в магазин или выноса мусора, раскладывал его по пакетам.
– Слушай, – раздался голос, – хотел спросить…
Макс обернулся, на пороге комнаты стоял Барт.
– Ух, ты? Чего это у тебя здесь.
– Да вот… Упало.
– Повезло тебе, – Барт улыбнулся. – Давай помогу.
Не дожидаясь согласия, присоединился к уборке.
Макс был рад – одному разгребать не хотелось. Но все равно буркнул:
– А ты как попал в квартиру?
– Открыто было.
Дверь Макс не проверил, когда заходил, а она действительно плохо закрывалась.
– А чего спросить-то хотел?
– Хотел спросить, не хочешь ли подработать?
– Убить кого-то надо?
– Сдурел что ли? Я мух-то редко убиваю! Я занимаюсь поиском вещей всяких, – Барт подыскивал слово, – необычных. Одному не спродручно. По деньгам, надеюсь, договоримся.
Похоже, Максу начало везти. Последнее время он еле сводил концы с концами, то подрабатывая грузчиком в магазине, то разнося листовки. На другое его не хватало, оттого и вопила бывшая жена. Он уже думал чуть ли не киллером стать.
Барт скидывал куски штукатурки в мусорный мешок.
– Fuck! – воскликнул Барт и отдернул руку. Из ладони текла кровь. – Током дернуло и порезался.
И он приложился губами к ране.
Макс разгреб мусор, в ошметках штукатурки стоял деревянный резной ларец, с трудом поднял предмет. По телу пробежала дрожь. Крышка не открывалась.
«Действительно, будто ток».
– Сокровище, – выдохнул Барт. – Попробуй, попробуй открыть.
– Не открывается. Замка нет. И порезаться вроде нечем…
Барт громко чмокал обсасывая пораненную ладонь.
Макс поставил ларец. Порылся в секретере, достал бинт.
– На, перевяжи.
Барт беспомощно копался с бинтом. Макс перехватил движение Барта и в несколько движений забинтовал ладонь.
– Не туго? – спросил Макс.
Но Барт тараторил:
– А если действительно сокровище? С чего бы вдруг прятать пустой ларец на потолке под штукатуркой?
– Сокровище, – Макс мечтательно улыбнулся.– Это сокровище на башку не упало, – пожаловался он. – Была бы находочка, будь я в кровати.
– Бошку? – переспросил барт. – Что это бошку?
– Голову.
– Аааааа, бошка – значит, голова. Кстати, а может, там голова Гоголя? Ведь ее до сих пор не нашли! Решила вернуться, в Петербурге на Невском пожить.
Макс с сомнением посмотрел на ларец.
– Не влезет, – резюмировал он.
– А она усохла!
– Кости не усыхают, – улыбнулся Макс. – Мозг – да. Может усохнуть. Особенно у алкашей.
Барт расхохотался.
– А было бы здорово найти голову Гоголя.
Макс понял, что Барта не волнует богатство. Ему интересна необычность, небанальный ракурс зрения.
– Слишком тяжелый, – проговорил Макс.
– Так это голова мыслителя!
– Вес мыслей мудреца и дурака одинаков, – грустно улыбнулся Макс.
– Сила воздействия разная! – воскликнул Барт. – Хотя… тоже сомнительное утверждение… – продолжил он. – И что ты собираешься с ним делать? – кивнул на ларец.
– Надо в полицию отнести, – пожал плечами Макс.
Барт саркастически хмыкнул, помотал головой:
– Ага, ты жизнью рисковал. Давай, откроем сначала. Интересно же. Ты отнесешь и – поминай как звали. Это, конечно, твоё дело, но я бы открыл сначала. А потом подумал, нести или нет.
– Я просто законопослушный гражданин.
– Я думал в России по-другому, что упало – то пропало.
Макс задумался. Ему самому было интересно, что это за вещица. Все приключения по жизни получались банальными. Даже война на которой он был была банальной и много проще обычной жизни. Только теперь жизнь его столкнула с тайной. Настоящей тайно.. Отдать тайну сейчас – означало сделать чудесное обыкновенным. Отказаться от возможностей. Макс этого не хотел.
– Не торопись, успеешь еще сдаться властям. Ты ничем не рискуешь…
– А если там взрывчатка? – предположил Макс.
– Первая партия динамита, которую Нобель сделал, – хохотнул Барт.
Макс сам не верил, что там бомба. Чувствовал, что это не так. Да и не было никакой логики и необходимости совмещения взрывного устройства и шкатулки.
«Нужно быть осторожнее», – решил Макс.
– Надо попробовать его открыть – тут же сказал Барт.
– Я как раз ищу, как это сделать.
– Дай посмотреть.
Барт обхватил шкатулку но тут же одернул руки. Теперь уже не прикасаясь к ларцу, еще раз осмотрел все поверхности.
– Поверни, – попросил он.
Макс подчинился.
– Мне почему-то неприятно к нему прикасаться, – Барт причмокнул, подыскивая слова, – я как будто сгораю… Попробуй понажимать на выпуклости резьбы.
Шкатулка была покрыта символами. Макс нажимал на все поочередно и в разных комбинациях, но ничего не происходило.
– Мне эти символы напоминают клинопись, – изрек Барт. – Сейчас посмотрим в Интернете. Может, в символах какой-то пароль. Надо нажать несколько в определённом порядке.
Шкатулка была без особых изысков и излишеств. Дерево – темно-коричневое от времени, кое-где под нашлепками извести. Сами доски Максу напомнили доски старинных икон, Макс видел такие, когда гостил у приятеля в ярославской области в деревеньке с простым не запоминающемся фруктовым именем, то ли Яблоневка, то ли Грушевка.
Макс тогда долго рассматривал куски дерева показавшиеся из-под краски, гладкие, будто отполированные временем, и те доски были изъедены древоточцем. А эта шкатулка нетронута.
Сантиметров двадцать в высоту, двадцать в ширину. Раза полтора больше в длину. Крышка сантиметра три в толщину была с широкой фаской сделанной вертикальными широкими штрихами. Будто аккуратный бобр отгрыз. Крышка держалась на петлях и застежке. Латунная темная застежка уходила в корпус шкатулки и открыванию не поддавалась. Ни замочка, ничего.
Причем по разъему видно было, что кто-то когда-то давно пихал ножичек в шов и дерево повредил. Хотя результатов это особых не принесло.
Макс повертел шкатулкой – что-то там пересыпалось. Шкатулка была тяжеленькой.
Максу показалось, что дно обладает некоторой подвижностью. И правда, нижняя доска ходила, буквально на миллиметр два. Немного шатается, но это ничего
