Леонидович. – Что же вы сразу не предупредили? Здесь требуется другая сервировка.
И старик убрал чайные принадлежности, достал маленькие рюмочки и тарелки.
– Сейчас мы будем есть суп! – воскликнул он.
– Спа… – возник Макс, он не очень любил супы, и тут же получил весомый тычок в бок от Барта.
– Не отказывайся, – зашептал Барт, – обидится.
– Спасибо, – сказал Макс. – С удовольствием.
– Ой, – удивился старик. – пятьсот рублей, я вроде не клал сюда деньги.
Александр Леонидович вертел в руках купюру.
– Странно… Это какой-то волшебный дом. Я постоянно нахожу деньги. Это пять вы? – и старик подозрительно покосился на Барта.
– Что вы! Александр Леонидович! Я уже имел неприятный разговор с вами. Мне этого хватило. И мне неприятно, что вы обо мне так думаете.
Старик тут же смягчился и вынес как транспарантик из кухни купюру.
Барт тут же выхватил из кармана пятисотку, подмигнул Максу, и спрятал в буфет денежку. Сел, как ни в чем не бывало.
– Он очень бедный старик, – зашептал Барт. – И очень гордый. Один раз я прокололся. Положил пятитысячную. Потом понял, что у пенсионеров такие купюры встречаются крайне редко.
Супом оказался жидкий куриный бульон, сваренный на маленькой лапке, причём лапка оказалась поделенной между Максом и Бартом.
– С сухариками кушайте, – прихлебывал из тарелки Александр Леонидович.
Посередине стола стояла тарелка ощетинившаяся, как иголками, тонкими палочками сухарей. Барт зачерпнул горсть и кинул в тарелку. Макс последовал его примеру.
Это было действительно вкусно. Бульон с сухариками. Что-то из прошлого… Но не такого далёкого как старик – из детства.
Барт наполнил рюмочки водкой.
– За встречу! – произнес Барт и выпил.
Макс тоже пригубил. Водка оказалась на удивление вкусной. Она нисколько не напоминала дурнопахнущий керосин, нижней ценовой категории.
Никакого привкуса алкоголя. Лёгкий вкус сладости на языке. Будто сделал глоток родниковой воды. Макс взял бутылку. Прозрачное стекло, толстое дно. Черная пробка на стекле черным написано «BELUGA», на серебристой этикетке рыба переплывает чёрный круг.
«Эстетно», – подумал Макс, поставил бутылку.
– Вкусная водка.
– К сожалению, встречи редки, – произнес Александр Леонидович.
– Я бы заходил к вам чаще, но дела… дела, – произнес Барт. – И поиск интересных фактов, которые способны вас удивить занимают слишком много времени.
– Заходите просто… – грустно улыбнулся старик. – Неужели ваш Интернет не способен предоставить вам удивительную информацию?
Слово «Интернет» Александр Леонидович произносил, как многие старики с очень мягким «т».
– Люди удивляют больше, – улыбнулся Барт.
– А вы знаете, молодые люди, что казнили не только людей, животных, но и реки?
– Я же говорю! – засмеялся Барт, потирая руки. – Расскажите, очень интересно.
– В Ираке есть река Диала. Это единственная в мире река, приговоренная к смертной казни.
– Как это? – не понял Макс. – Такое возможно? Ей отрубили исток?
– Напрасно смеётесь, молодой человек, – заметил Александр Леонидович, – Персидский царь Кир…
– Кир… Кир? Это который якобы знал всех своих войнов поименно? – спросил Барт.
– Кир Великий. Так вот Кир переправляясь через Диалу, лишился коня. Царь так разгневался, что приказал прорыть 360 каналов, чтобы отвести воду из реки. Так Диала перестала существовать на тысячу лет.
– То есть она возродилась? – спросил Макс.
– Пески занесли каналы, и река вернулась в прежнее русло. Возродилась – какое верное слово, Максим Владимирович, – старик посмотрел на Макса.
Глаза старика были живыми и глубокими, как время.
– Не думаю, что это единственная казненная река, – сообщил Макс. – люди уничтожили многое. Вспомнить плотины, изменение ландшафта.
– Да, – возник Барт. – Но это не совсем то. Та река была специально казнена. А здесь мы убивает по прихоти, по незнанию. Мы похожи на ребенка, который испытывает умеет ли плавать цыплёнок и кидает его в бочку с водой. Убитые реки. Какая метафора.
– Мы и Землю казним. Кто-то подписал ей приговор, а мы всего лишь инструмент для казни, – высказал догадку Макс, поставив рюмку на стол.
– Да, – снова встрял Барт. – Я всегда думал о том, что мы призваны для некоторого максимального воздействия. Уничтожение Земли или Вселенной вполне подходит.
– Сейчас сложно сказать, для чего мы призваны. Я считаю, что для созидания всё-таки, для совершенствования, – дед поджал губы.
– Но разрушаем, – завёлся Макс.
– Но и разрушение может быть созиданием, – возразил Барт.
– Во всем этом есть положительный момент, – улыбнулся старик.
Все затихли.
– Река через тысячу лет вернулась в русло.
– О положительности этого момента тоже можно спорить, – раздухарился Барт, он налил всем водки.
– Это значит возродится вселенная, возродится Земля, и снова появится человечество, чтобы всё это уничтожить.
– Странный круг, – вздохнул Макс.
– Возрождение, – какое хорошее слово, – проговорил Александр Леонидович.
– За возрождение, – воскликнул Барт.
Затем Барт вытащил фотографии ларца и выложил на стол, распихав тарелки с едой по краям.
– Мы собственно, Александр Леонидович, пришли с интересностями… Что вы скажете по поводу этой шкатулки?
Старик вынул из кармана увеличительное стекло и стал вглядываться в фото.
Макс недоумевал, почему Барт вытащил только снимки шкатулки и не предъявил снимки украшения, ведь их интересовало именно оно. Было странно, чтобы делать такие огромные снимки на альбомный лист и тратиться. Сейчас все показывают на планшете или смартфоне. Но Барт пояснил просто: старик – ретроград. Для него важны привычние тактильные ощущения. Ритуал важен. И планшет не оставишь – откажется. И пользоваться надо научить. А старик поколдует, может еще информацию выдаст.
И Барт оказался прав, раз дед ещё и линзу достал. «Знает, что делает!» – кивнул Макс.
– Что я могу сказать про вашу шкатулку, задумчиво произнес Александр Леонидович. – Скорее всего ларец с секретом. Нужно нажать на дно и этот символ.
Макс с Бартом переглянулись.
– В ларце таится какая-то опасность, связанная с огнём. И мне здесь видятся шумерские символы неумело переданные. Скорее всего люди, которые делали этот ларец не совсем понимали, что передают. Отсюда и искажение. Что я могу сказать, очень интересная вещица. Не такая уж бесполезная штука ваш инть-ернет…
И старик оценивающе поглядел на Барта.
– Может, вы меня как-нибудь сводите на прогулку по инть-ернету?
Барт молча достал остальные фотографии. Старик снова погрузился в изучение. Он возбужденно и озабоченно хмыкал, протирал линзу, кусал усы, бормотал под нос.
– Это шумерская вещица, – наконец изрек Александр Леонидович.
– Вы уверены? – воскликнул Барт.
Старик поджал губы.
– Не ассирийская, не египетская, не греческая? Именно шумерская? В Интернете пишут, что греческая, – соврал Барт.
– Молодой человек, – свысока произнес старик, – вы же можете отличить запорожец от чайки?
Макс улыбнулся: «Какой раритет, в потоке иномарок запорожец сейчас и не встретишь, а уж Чайку тем более».
– Это шумерская вещь, – твёрдо произнес дед. – причем, часть вещи… Малая часть, судари мои. Может у вас есть
