Глава 3
– Я пойду «Урал» подгоню, – сипло сказал Калякин Гурову. – Вам, товарищ полковник, конечно, неудобно в люльке-то будет… Только, понимаете, туда на машине никак не проехать. Даже вездеход не пройдет. На мотоцикле-то едва ли протиснемся. И то не до самого места… – он говорил так, словно покойник оказался в таком глухом месте по его личной вине.
– А я, признаться, меньше, чем на «Мерседес», не рассчитывал, – серьезно сказал Гуров. – Привык, понимаешь, в «Мерседесах» раскатывать…
Но, поймав недоумевающий взгляд Калякина, он ободряюще похлопал его по плечу и добавил:
– Ты не пугайся, сержант! Не бери в голову. Я ведь оперативный работник, а не проверяющий из министерства. В крайнем случае могу разок и в люльке прокатиться. Подгоняй свой «Урал»!
– А, ну да, – озадаченно пробормотал Калякин и пошел за мотоциклом.
Гуров остался наедине с грубияном Савиновым. После того как милиционер узнал, кто такой Гуров, и убедился, что тот не наябедничал на него начальнику, он несколько успокоился, но все равно держался настороже и всячески пытался наладить отношения.
– Вы, товарищ полковник, это самое… – заговорил он, переминаясь с ноги на ногу и сконфуженно глядя куда-то в сторону. – Вы не думайте… Кто же знал, что вы из нашего ведомства? Ошибка с каждым может случиться. Виноват, больше не повторится…
– Мне от твоей ошибки хуже не будет, – заметил Гуров. – Можешь не извиняться. Я за других беспокоюсь. За какую-нибудь старушку на базаре или за мужичка подвыпившего… Ведь для них ты царь и бог, верно? Хочу казню, хочу милую. А такого быть не должно, Савинов! Мы не цари, а наемные работники. Нанятые той же старушкой и тем же мужичком и, между прочим, на их же деньги нанятые! Улавливаешь мою мысль?
– Так точно, – послушно сказал Савинов, по-прежнему пряча глаза. – Так вы, значит, не в претензии?
Гуров поморщился.
– Прошлое забыто и похоронено, – ответил он. – И давай больше об этом не будем. Лучше расскажи мне все, что тебе известно об этой смерти. Протокол повторять не надо – его я и сам читал. Расскажи свои словами – что видел, что вообще об этом думаешь… Может, какие соображения есть, о которых раньше не захотел сообщить… Может, что-то запало в память, что кажется незначительным. Мне все важно.
Савинов захлопал светлыми ресницами и нахмурил лоб.
– В память запало? – проговорил он. – Да ничего вроде не запало… А-а, вот! Дождь в тот день шел! Правда, не сильный, а так, накрапывало помаленьку. Хотя мы с Никитой в конце все-таки промокли. Долго больно пришлось возиться… Пока, значит, вытащили, пока досмотр провели, погрузили… Мыслимое дело – мертвяка сто метров тащить до мотоцикла! Тут и в сухую погоду взмокнешь.
– И в тот раз на «Урале» ездили? – спросил Гуров.
– А на чем же? – пожал плечами Савинов. – Это же в лесу. В километре от дороги. Туда просека ведет – только на мотоцикле и проехать. И то не до конца. Просека метров сто не доходит. А еще там кругом камни, бурелом… Я вообще сомневаюсь, что мы сегодня доедем. На нашем «Урале» по лесам гонять – тот еще фокус!
– Не доедем, пешком дойдем, – заметил Гуров. – А сообщил о покойнике вам охотник? Фамилия у него еще странная…
– Смига, ага! – кивнул Савинов и презрительно плюнул в пыль. – Только какой он охотник! Чокнутый он, по-моему! Шляется по лесу без толку! А чего ему не шляться? Пенсионер, времени свободного навалом… А в здешних лесах зверья уж сто лет никто не видел. Ну, там, может, суслики какие, мыши… А серьезный зверь, он к северу ушел.
– Что так? – спросил Гуров.
– Экология, – важно ответил Савинов. – Дышать ему тут нечем. От Светлозорска химией дует. Да и свой комбинат добавляет. Так что тут, кроме человека, ни одна тварь не уживается!
Он хрипло засмеялся. Гуров попытался поймать взгляд милиционера, но у него опять ничего не вышло. Савинов будто опасался, что Гуров прочитает в его глазах неприязнь. На этот счет Гуров не обманывался. Заискивающий тон Савинова еще ничего не значил. Наверняка в душе он посылал в адрес Гурова проклятья. Такие люди за один день не меняются. Но если им не противостоять – они не изменятся никогда.
– Экология, говоришь? – задумчиво произнес Гуров. – Так ведь она у вас и раньше была – разве нет? Химкомбинат с какого года работает?
– Да я еще маленький был – помню, трубы уже тогда дымились, – ответил Савинов. – Мне сейчас двадцать три, значит…
– И уже тогда зверь в лесах не водился? – поинтересовался Гуров.
Савинов ненадолго задумался, а потом равнодушно сказал:
– Да кто его знает… Может, и водился… На охоту мужики ходили. А уж добывали чего или нет – не скажу, не помню…
– А сам ты за последнее время хуже себя не стал чувствовать? – спросил Гуров. – Ведь не зря же к вам сюда комиссия по экологии нагрянула. Смертность, говорят, высокая, заболеваемость… Что-то неладно у вас в последние годы.
Савинов пожал плечами и криво усмехнулся.
– Кому как, – уклончиво сказал он. – По-моему, терпимо. А если что, народными средствами лечимся. Примешь двести с прицепом и наутро как новенький…
Сказав это, он тут же осекся, сообразив, что подобные методы лечения вряд ли могут понравиться строгому полковнику из столицы. Однако Гуров сделал вид, что пропустил все мимо ушей. В отношении народных методов он и сам бывал небезгрешен.
Из-за угла здания послышался треск мотоцикла, и на середину двора вылетел сержант Калякин на грохочущем «Урале». Он затормозил в двух шагах от Гурова и, не глуша мотора, крикнул:
– Садитесь, товарищ полковник! Только шлем наденьте – я специально для вас захватил, а то не ровен час…
Наблюдая, как Гуров забирается в коляску, сержант с сожалением заметил:
– Вам бы костюмчик-то попроще надеть! Я там протер вроде, а все равно перемажетесь ведь! Жалко костюм – хороший! В таком только в театры ходить…
– Да ведь театра-то у вас, сержант, здесь нет! – шутливо заметил Гуров, втиснувшись наконец в тесную коляску. – А с костюмом, надеюсь, ничего не случится. Ведь вы не допустите, чтобы еще один ваш гость свалился в штольню?..
– Упаси бог! – с суеверным ужасом сказал Калякин. – Что вы такое говорите! Тьфу-тьфу-тьфу, как говорится. Нам и одного хватило… У нас не Москва, чтобы каждую неделю покойник!
– Эх, сержант! – покачал головой Гуров. – Если бы! А каждый день несколько трупов не хочешь? И все – насильственная смерть. Вот что такое Москва! Так сказать, оборотная сторона медали… Но здешнюю статистику мы общими усилиями постараемся больше не портить.
– Это хорошо бы, – заметил Савинов, пристраиваясь на заднем сиденье. – Да как знать? Все под богом ходим…
Грохот мотора заглушил его слова. Мотоцикл сорвался с места и, поднимая тучи пыли, вылетел со двора. Снулый пегий пес, дремавший у ворот, едва успел выскочить из-под колеса. «Урал» сделал лихой разворот на площади перед гостиницей и понесся вдоль главной улицы поселка. Немногочисленные прохожие лениво оглядывались ему вслед.
С оглушительным треском они выехали на окраину Наката, миновали длиннющий бетонный забор комбината и наконец выбрались на шоссе, теряющееся среди зарослей тощих красноватых сосен. По этому шоссе Гуров прибыл в Накат со светлозорским автобусом, но теперь путь его лежал в другую сторону.
Ехали не слишком долго. Свернув вскоре с асфальта, некоторое время петляли по грунтовой дороге, проскочили какую-то деревню, и тут наконец Калякин свернул на едва заметную просеку, углубляющуюся в сосновый лес. Мотоцикл запрыгал на ухабах, и Гурову пришлось изо всех сил вцепиться в люльку. Ему казалось, что вот-вот – и у него оторвутся все внутренности.
Калякин был мастером своего дела – он вел мотоцикл так же уверенно, как если бы ехал по знакомой дороге – и в ту минуту, когда Гурову уже казалось, что они обязательно влетят в ближайший смолистый ствол, Калякин хладнокровно поворачивал руль и неизменно выправлял положение.
Такая гонка продолжалась всего минуты две или три, но Гурову они показались вечностью. Вдруг просека оборвалась, впереди образовалась зеленая стена, и Калякин с разгона затормозил, едва не врезавшись в молодую поросль густейшего кустарника. Потом он стащил с головы шлем и с облегчением сказал:
– Ну вот и доехали! Теперь только пешочком…
Гуров выбрался из коляски, с удовольствием разминая затекшие мышцы. Кстати, он обнаружил, что пророчество сержанта сбылось гораздо быстрее, чем он ожидал, – костюм его был в пыли и паутине, а к правому колену прилип кусочек сосновой смолы.
– Что выросло, то выросло! – заключил Гуров, заметив сочувственный взгляд Калякина. – Веди, Сусанин!
Сержант слегка замялся и обернулся к Савинову.
– Серега, ты вроде лучше помнишь, где тут чего? – неуверенно сказал он и тут же поспешил объяснить: – Я-то, товарищ полковник, сам не местный, здешних лесов, можно сказать, вообще не знаю…
