Джимми ждал, пока старик договорит.
– Надо было грохнуть его… – тихо сказал Пол. – До Бомбея… Когда он всех отпустил…
– Так вас бы самих там в первую же ночь пристрелили, – сказал Джимми. – Кроме тебя же с ним никого не было.
– А ты откуда знаешь?
– Ты сам только что сказал.
– Да. Сказал, – согласился старик.
Джим подлил ему бренди.
– До Ахмадабада мы вместе с отрядом вернулись, а оттуда до Бомбея поехали на поезде.
Пол посмотрел на Джима и многозначительно кивнул.
– А в Бомбее, почему не грохнул? – спросил Джим.
– Там уже поздно было… Да, я и не думал об этом. Он мне за то, что я его сопровождал пятьсот фунтов отстегнул.
Старик подмигнул Джиму.
– Значить, как он все дела свои обделал, меня отпустил… Я на месяц в борделе засел!
Полу вдруг стало весело, он привстал и попытался что-то станцевать, но тут же повалился на пол и захрапел.
– Ах ты, старый дурак! – разозлился Джим.
Он подбежал к большой деревянной кадке с водой, стоявшей в углу каморки и полностью опрокинул ее на Пола.
– А? – старик открыл глаза. – Кто здесь?
– И куда он понес свои мешки-то? – спросил Джим, склонившись над Полом.
– Кто?
– Лестер.
– Лестер?
– В Бомбее!
– Куда?
– Так ты же его охранял. И не убил. А надо было.
– А-а-а…, – вспомнил Пол. – Да. Не убил. А надо было. Старый дурак.
– Так, где он спрятал мешки? Поехали, достанем их! – пошел в ва-банк Джимми, видя, что через несколько секунд старик отключится уже до самого утра следующего дня.
– Где… В Банке Англии…
– А что ж в Анлию не увез?
– А кто его знает!
Пол с подозрением посмотрел на него.
– Поехали забирать его деньги, – продолжал капрал.
– В Индию надо ехать… – ответил Пол.
– В Индию и едем.
– А ты что – его сын? – спросил старик.
– Нет.
– Так, и не твое это дело. Он все на детей переписал. Чтоб его в Англии никто не грохнул.
– За что его грохнуть должны были?
– Так его за и это и того…
Пол остановил свой взгляд на Джиме, удивленно приподнял брови и заснул.
Около получаса Джим пытался разбудить старика – принес из кухни еще воды, пытался отпоить его кофе, отваром перца. В конце концов, поняв, что впустую тратит время, он запер комнату изнутри и стал обыскивать вещи Пола. Но кроме стариковского барахла, полуистлевших писем от матери, нескольких непригодных патронов и пары сотен фунтов, он там ничего не нашел.
Обойдя каморку еще раз, он вдруг обратил внимание на своего спящего собутыльника, затащил его на кровать, как вдруг заметил торчащие из порвавшегося по шву матраса купюры.
Глава 3 Бегство в неизвестность
Всю дорогу Майкл размышлял над словами старика. Первое, о чем он подумал, – по приезду в Сандакан послать телеграмму начальству, а на обратном пути хорошенько подумать над отчетом. Желание выслужиться перед начальством настолько вдохновило Майкла, что он больше часа даже не задумывался над странным волнением, охватившим его еще во время разговора с Полом. Но, через несколько часов пути, немного успокоившись, он на секунду замер в седле и громко произнес: «Идиот!».
Майкл оглянулся по сторонам – не видел ли кто его неожиданной выходки. Но телеги, груженые пряностями, почтовые экипажи и одинокие путники находились далеко. И не могли стать свидетелями его оплошности. Успокоившись, он тут же погрузился в себя и стал разбирать ситуацию, чтобы получить от ситуации выгоду.
Утром следующего дня, переночевав в придорожном трактире, Майкл въехал в Сандакан, и, не останавливаясь в гостинице, как был, в запыленном камзоле, начал объезжать офисы страховых компаний. К полудню выяснилось, что Дэвид Сколфилд не был клиентом ни одной из семи компаний. Единственная зацепка – платежный листок с его именем из Новой Зеландии, который хранился в конторе три года. По словам клерка, отец Дэвида прислал ему поручение перевести все оставшиеся деньги с его страховки на счет в банк в Веллингтоне.
– Это была крупная сумма. Господин Сколфилд после эпидемии не скупился на страховку. Сумма его взноса составила шестьдесят тысяч фунтов. Все – дом, плантации, работники, даже офицерский клуб – все это он застраховал. И надо сказать, в том, что касается работников с плантаций – тут мы прогадали, – рассказывал клерк. – Они мрут, как мухи осенью – огромные убытки. Поэтому, мы с большой радостью перевели деньги в Новую Зеландию.
Майкл внимательно слушал и, попросив выделить ему стол для написания рапорта, отошел в угол.
– Вы не помните, когда дикари убили мистера Сколфилда? – спросил он у Клерка через несколько минут, уже раскладывая свои листки.
– В 1897 году, мистер Гроуф. – ответил Клерк.
– А когда были переведены деньги? – поинтересовался Майкл.
– В 1896 году. В декабре. Я помню, это было накануне Рождества.
– Скончался он, если я не ошибаюсь, в феврале? – продолжил Майкл.
– Да, мистер Гроуф. В самый разгар лета.
– А через какой банк были переправлены деньги?
Клерк кивнул и ушел в комнату, где хранился архив. Через пятнадцать минут он появился с большой папкой в руках. Положив ее на стол напротив Майкла, он быстро отыскал запись о платеже.
– Банк Беринг, мистер Гроуф.
– М-да… – вырвалось у Майкла.
– Что-то не так? – спросил клерк, сгоравший от любопытства.
– Все в порядке. Я вас побеспокою чуть позже.
Переписав данные из папки, Майкл заполнил рапорт, подождал, пока он закончит свои дела и поставит свою подпись, собрал бумаги и вышел на улицу.
Постояв некоторое время у дверей конторы, он направился в телеграф, отправил сообщение лейтенанту о том, что задержится на несколько дней для выяснения финансовых дел Сколфилда, и устроился в небольшой гостинице для военных.
* * *
Следующим утром Майкл, как следует отоспавшись, вычистив форму, позавтракав огромным куском говядины и острым рисом, отправился в банк. Однако там был довольно бесцеремонно выпровожен управляющим, отказавшимся что-либо говорить без санкции начальника полиции Борнео.
Визит в полицию оказался еще более неудачным. Начальник управления по надзору за экономической деятельностью, выслушав рассказ Майкла, прямо посоветовал ему не совать нос в чужие дела.
– Я бы попросил вас вести себя в рамках… – начал было возмущаться Майкл, но подполковник перебил его.
– Сынок, уматывай отсюда, – с мрачной усмешкой сказал он, глядя на Майкла черными маслянистыми глазами. – Если не хочешь, чтобы тебя освежевали, как последнюю свинью на бойне, возвращайся к себе и забудь обо всем, что ты тут узнал.
Майкл, ошалевший от такой наглости, не в состоянии сказать что-либо от душившего его бешенства, не моргая, смотрел на подполковника.
– Чтобы вечером тебя тут не было, сопляк! – громко, с отвращением, словно выплюнул в лицо капралу, отчеканил полицейский.
Майкл опустил глаза, и почувствовал, что проиграл в этой схватке. Пару секунд он сидел, уставившись в пол, после чего, чувствуя на себе пристальный взгляд подполковника, вышел из комнаты.
Вид у него был настолько подавленный, что полицейские невольно обращали на него внимание, и – кто с пониманием, а кто с неприкрытой издевкой – провожали глазами.
– Все с вами ясно, мистер Сколфилд, – тихо произнес Майкл, выйдя на улицу.
Неожиданно он почувствовал такое отчаяние, что захотелось, не возвращаясь в поселок, сесть на первый же пароход и уплыть с Борнео куда-нибудь подальше.
Уже в гостинице, после щедрой порции бренди, которой он утешил себя в тот вечер, Майкл почувствовал некоторое облегчение. Он встал с кровати и подошел к окну и, рассматривая гуляющих по вечерним улицам офицеров с дамами и шлюх, стоявших на углу дома напротив, почувствовал непреодолимую жажду деятельности. Еще не протрезвев до конца, он рассчитался за номер и через полчаса гнал коня обратно в поселок.
Он был полон решимости закрыть вопрос с деньгами Сколфилда в ближайшие недели. Решение этого вопроса ему виделось только при помощи шантажа, возможно даже убийства Дэвида…
Майкл несся по подсохшей от дождей дороге и собирался успеть добраться до ближайшей гостиницы, пока не совсем стемнеет. Унижение, которому он подвергся в полиции, продолжало грызть его душу, но он перенес свою злость с подполковника на Дэвида Сколфилда, и настолько увлекся мечтами о том, как будет пытать, бить и мучить его, что чуть было не растоптал рыбака-даяки, который вел мула, тянувшего большую телегу.
– Куда лезешь мразь?! – заорал он, все еще находясь под влиянием своих мыслей, и, сам того не осознавая, выхватил из кобуры пистолет.
Щелчок затвора собственного пистолета вывел Майкла из ступора. Он увидел внизу перед собой испуганные глаза рыбака, молившие о пощаде.
