Идахати. Что «боги и будды»?… До них мне дела нет. Оставь свои проповеди. (Хватает бутылку и пьет прямо из горлышка.)
О-Сае (пытаясь удержать его). Опять…
Идахати. Пусти! Тебе какое дело? Эй, бонза! Принеси погорячее.
Кускэ (выглядывает из кухни). Как же, старшина… Ведь О-Сае так просит…
Идахати. Ты в нее втюрился, что ли? Не разглагольствуй, а скорей неси.
Кускэ. Сейчас. (Скрывается.)
О-Сае. В Ёсиваре ты столько не пил. Неужели человек так меняется? (Плачет.)
Идахати. Все одно и то же. Когда ты под боком, и сакэ не веселит. Нечего тебе здесь делать… Ступай! Слышишь?
О-Сае. Идахати, я о тебе же тревожусь.
Идахати. Напрасно. (Толкает ее.)
О-Сае. Если ты меня гонишь, я уйду, но прошу тебя, Идахати, попридержись немного.
Идахати. Опять за свое? Если ты сейчас же не уберешься, я тебе покажу. (Хватает бутылку и угрожающе встает.) Вон, вон отсюда!
Кускэ (выбегая из кухни). Старшина! Старшина! Нельзя рукам волю давать. Еще изувечишь ее. Стой, подожди! (К О-Сае.) А ты бы ушла отсюда. Старшина выпил…
Идахати. Вон! Сейчас же вон!
О-Сае. Я ухожу…
Идахати. То-то же… Здесь тебе делать нечего.
О-Сае. Все-таки… ты… (Хочет приблизиться к нему.)
Кускэ (не пуская ее). Уходи, уходи… Видишь, он рассвирепел, еще прибьет…
Идахати. Бонза, выпроводи эту чертовку!
Кускэ. Хорошо, хорошо. (То удерживая Идахати, то утешая О-Сае, выходит вместе с ней в сад.) Как раз и дождь перестал. До Синагавы – не близко… Поспеши, может быть, успеешь до дождя.
О-Сае. Да… До свиданья, Кускэ. Спасибо тебе. (Утирает слезы
и надевает шляпу.)
В этот момент появляется Усидзо, ведя за собою О-Кумэ.
Кускэ (замечая их). А, Усидзо, ты? (При виде О-Кумэ.) Эге! Вот так красотка! Это и есть сегодняшняя невеста?
Усидзо. Она. (Делает ему знак, чтобы молчал.)
О-Кумэ. Я… (Пытается вырваться.)
Усидзо (держит ее). Сейчас мы тебе все объясним… Не ломайся! Иди… (Тащит ее за собой в комнату.)
О-Сае в недоумении следит за этой сценой. Потом тихо отступает в тень и наблюдает за происходящим, оставаясь незамеченной.
Усидзо. Входи, входи. Теперь это твой дом.
О-Кумэ. Что?…
Усидзо. Э… чего ломаешься! (Втаскивает ее насильно в дом.)
Идахати (к Усидзо). Спасибо, братец, спасибо. Эй ты, О-Кумэ! Здорово! (К Кускэ.) Ты чего стоишь, уши развесил? Готовь сакэ.
Кускэ. Сейчас. (Уходит в кухню.)
О-Кумэ в сильном волнении.
Идахати. Чего ты оробела? Знать, судьба, чтоб красотка О-Кумэ из чайного домика в Асакусе стала хозяйкой у парии. Пойми это – и успокойся. Здесь по крайней мере сакэ вдоволь. Что ж? Не будем терять время… ты мне нальешь, а? (Кричит в кухню.) Где сакэ?
Кускэ (из кухни). Сейчас, сейчас. Вот спешка-то. (Выносит бутылку и ставит перед Идахати; к О-Кумэ.) А ты, красотка, наливай.
Усидзо. Ладно, ладно… Иди-ка лучше туда (показывает за дом) и посторожи.
Кускэ. Нечего сказать, должность хорошая…
Идахати. Чего ты там?
Кускэ. Ничего… (Уходит в кухню.)
Усидзо. Ну, старшина, начнем, что ли?
Идахати. Конечно. (Берет бутылку.) Эй, О-Кумэ, налей-ка!
Давеча я заплатил тебе немало.
О-Кумэ в замешательстве.
Идахати. Вино сегодня утром было отличное.
О-Кумэ молчит.
(Резко.) Ты не хочешь?…
О-Кумэ. Сейчас. (С отвращением берет бутылку и наливает сакэ.)
Усидзо. Когда эти девчонки наливают – вкусно! (Смеется.)
Идахати. Это все твоя работа.
О-Кумэ. Усидзо… отведи меня, как ты и говорил, домой.
Усидзо. О чем толкуешь, не понимаю…
О-Кумэ. Это я не понимаю. Прибежал давеча к нам, наговорил, будто тетка моя внезапно заболела и просит сейчас же к ней прийти… Я помчалась, и вдруг на дороге меня схватил и силой затащил в ваши селения.
Усидзо. Что ты болтаешь? Как же так: «Силой затащил!» Это средь бела дня-то? Ведь ты не ребенок… Если б не захотела, тебя бы здесь не было! Разве не по доброй воле ты пришла?
О-Кумэ. Нет, нет! Ты меня тащил, угрожая, что, если я закричу, – убьешь.
Идахати. Будет вам… Что теперь об этом толковать. (К Усидзо.) Кандзи должен что-нибудь купить на закуску.
Усидзо (берет бутылку). Эй ты, О-Кумэ, не нальешь ли и мне, а?
О-Кумэ не двигается с места. Усидзо наливает сам и пьет.
О-Кумэ. Пока еще не стемнело, отпустите меня домой. Там, вероятно, уже хватились…
Усидзо. Ладно, я тебя отпущу, только эту ночку ты переночуй у нас.
О-Кумэ. Нет, нет.
Усидзо. Вот упрямица. (Бросает взгляд на Идахати.)
Идахати (кивает головой, встает и берет копье). Эй, ты!.. Что скажешь, если я тебя сейчас пощекочу этим копьем?
О-Кумэ. Что?…
Идахати. Я сегодня уже колол одну женщину, там, в Кодзукаппаре. (Смеется.) Видишь, все в крови. (Показывает.)
О-Кумэ. О… (Дрожит от страха.)
Усидзо. Эта штука больно колется.
Идахати. Если ее вогнать под девятое ребро…
О-Кумэ. О…
Идахати. Кто угодно заорет. Ха-ха-ха!
О-Кумэ. Нет… больше здесь… (Вскакивает и пытается соскочить с галереи в сад.)
Идахати (удерживает ее древком копья). Стой, не упирайся! Я давно тебя заприметил в Асакусе, но знал, что. так просто дело не выгорит… я ведь из парий. Вот и доверился сообразительности Усидзо. Он и приволок тебя. Теперь хочешь не хочешь – ты моя. Побудешь пока у меня в женах… А там, как надоешь, отпущу в Кавасаки или подальше: в Каногаву, Фудзисаву – куда хочешь, в любую из пятидесяти трех станций.[19] Эй, Усидзо! Уговори ее… Ведь я с тобой поделюсь.
Усидзо. Спасибо. О-Кумэ! (Подходит к девушке, хватает ее за руки и опять втаскивает в комнату.) Хватит! Подумаешь, какая недотрога. Ну что ж?… Раньше – с вашими беспутными бонзами и храмовыми служками, а теперь с нами… Лучше не рыпайся. Вот эту штуку… (показывает копье) видишь? Ею старшина людей убивает. Понимаешь? Тем и живет.
О-Кумэ. Боже! (Дрожит.)
Идахати. Что ж, согласна? Отвечай прямо.
О-Кумэ падает и рыдает. О-Сае, наблюдавшая всю эту сцену, делает движение, как будто хочет выйти из своего укрытия. Появляется Кандзи. На голове у него – полотенце, в руках – мешок. За ним следом бежит О-Току – тетка О-Кумэ.
О-Току. Послушай, ты… Кандзи.
Кандзи. Отстань!
При виде их О-Сае снова отходит в тень.
О-Току. Мне сказали, что она, наверное, здесь.
Кандзи. Ничего я не знаю.
Оба входят в сад. О-Току замечает О-Кумэ.
О-Току. Ах, О-Кумэ! Значит, ты все-таки тут?
О-Кумэ. Тетя!
О-Току. Я вышла из дому за покупками, слышу, говорят, что О-Кумэ и Усидзо ушли к париям. Что бы это значило, подумала я, – и вот пришла разузнать. (К Усидзо.) Зачем ты сюда ее привел?
Усидзо. Просила – вот и привел.
О-Кумэ. Нет, нет… и не думала просить. Он насильно…
Идахати. Замолчи! (К О-Току.) Если ты на самом деле ее тетка, тогда слушай: я беру О-Кумэ в жены.
О-Кумэ. Что?…
Кандзи. Вот именно. Чем не невеста?
О-Току. Что вы говорите? Отдали мы ее в чайный дом,[20] потому что обстоятельства вынудили… Мужа для нее к себе в дом возьмем.
Идахати. Ну что ж. Тогда я пойду зятем. Сколько приданого
принесу!
Усидзо. Где там… Раз она побывала у парий – это прилипло к ней навсегда. К людям уйти уже нельзя. Придется примириться, делать ведь нечего, а?
О-Току. Нет, нет!
Идахати. Значит, ты не согласна?
О-Току. Еще что… Затащили девушку обманом… То в зятья хочет идти, то в жены ее взять… Безобразие! Я этого так не оставлю.
Идахати. Что? Затащили обманом? Что ты такое говоришь? Кандзи, поддай-ка ей слегка!
О-Кумэ. Что? Что такое?
Усидзо. Ты сиди и молчи.
Идахати. Эй, бонза! Неси сюда полено.
Кускэ. Что еще? (Скрывается в кухню и возвращается с поленом.)
Кандзи. Теперь поколоти-ка ее немножко.
О-Току. Это уж слишком. (Хочет бежать, но Кандзи хватает ее за шиворот.)
Кускэ. Слушай, ведь она старуха… Не годится ее колотить.
Кандзи. Э, баба ты! Давай сюда! (Замахивается поленом на О-Току.) Я эти шутки люблю!
О-Кумэ. Стой, подожди!
Усидзо. Значит, согласна? Да?
О-Кумэ колеблется.
Идахати. Бей!
Кандзи. Ну, бабка, соглашайся скорей. (Ударяет ее.) Ну, как? (Бьет.)
О-Кумэ. О, пощади!
Усидзо держит ее. Идахати со смехом пьет сакэ.
О-Сае (выбегая из своего укрытия). Разве так можно?
Кандзи. Это еще кто? (Оборачиваясь.) О-Сае? Ты? Не мешай, пусти.
О-Сае. Нет. Идахати! Разве можно похищать девушек?
