О-Сае. Нет. Идахати! Разве можно похищать девушек?
Идахати. А ты здесь вертелась? Чего вмешиваешься не в свое дело? Убирайся!
О-Сае. Нет, не уйду. Нельзя так, Идахати…
Идахати. Вот пристала. Кандзи! Дай и ей хорошенько.
Кандзи. Как? (Слегка колеблется.)
Идахати. Бонза! Помоги ему.
Кускэ. Нет. Этого нельзя. (Отступает.) Меня уж уволь. Наму Амида буцу.
Идахати. Ах, трусишки.
О-Сае (к О-Току). Не бойся… я здесь.
О-Току. Помоги нам.
О-Сае. Предоставь это мне.
О-Току. Прошу тебя. Дай нам обеим уйти отсюда целыми и невредимыми.
Идахати. Такиуйдете. О-Сае! Ты отстанешь?… (Поднимается с угрожающим видом.)
Вбегает Tema.
Тета (к Идахати). Главный зовет. Зачем, не знаю, но чтоб сейчас же шел…
Усидзо. Что это ему понадобилось?
Идахати. Вот уж не вовремя… ну ладно, пойду покажусь и сейчас же обратно. Надоели.
Кускэ выносит из кухни гэта и зонт. Идахати надевает гэта.
Смотрите! Следите хорошенько, чтоб не убежали!
О-Сае. Послушай, Идахати… (Бросается к нему.)
Идахати (отталкивает ее ногой; раскрывает зонт). Тета! Ты со мной. (Уходит налево.)
О-Сае с горестным видом смотрит им вслед. Легкий шум дождя. Крик лягушек.
Занавес
Действие третье
Картина первая
Задняя сторона жилища Идахати. Налево – полуобвалившийся колодец; около него – группа ивовых деревьев, возле которых протянуты бамбуковые жерди для просушки белья. На них развешано разное тряпье. Вечер того же дня. Накрапывает небольшой дождь. Вдали – звук барабана.
Справа выходит женщина из парий – О-Тацу; она повязана платком.
О-Тацу. Ах, ах… Кажется, сегодня польет по-настоящему. Уже вечер, а я забыла убрать белье. (Начинает снимать белье.)
Слева входит О-Тора с корытом в руках.
О-Тора. Чтоб ей, этой погоде! (Замечает О-Тацу.) Э…Э… Стой, стой!
О-Тацу. Чего тебе еще?
О-Тора. Стой, голубушка! (Подходит к ней.) Ты чью это
рубашку держишь, а?
О-Тацу. Моего мальчонки.
О-Тора. Нет, вы только послушайте! Я вывесила сушить… А она – «моего мальчонки»! Будет врать-то! Давай сюда.
О-Тацу. Что это ты городишь?
О-Тора. Вот это рубашка моего сына. Давай сюда, без разговора.
О-Тацу. Таких рубашек на свете сколько хочешь. Я, голубушка, чужого сроду не брала. Оставь свои шуточки. (Хочет уйти.)
О-Тора (бросаясь за ней). Ах так? Давай сюда, говорят тебе!
О-Тацу. Никак, ты меня за воровку принимаешь?
О-Тора. Раз стащила, значит – стащила. Что тут говорить? Выходит – воровка.
О-Тацу. А кто хотел стянуть гэта у Кандзи? Кого поймали и отдули метлой?
О-Тора. А ты уже забыла, как украла у Дэнхати ведро, а?
О-Тацу. Что?… Ах ты воровка проклятая!
О-Тора. Сама воровка!
О-Тацу. Я тебе сейчас…
О-Тора. Подожди же, каналья.
Дерутся. Справа выглядывает Кускэ и бросается их разнимать.
Кускэ. Стойте! Нельзя подымать шум. Слава богу, напоил и уложил, а вы тут…
О-Тацу. Идахати спит?
Кускэ. Старшины нет дома. Усидзо и Кандзи… Проснутся – опять скандал будет. Потише вы.
О-Тора. Да как же… мои собственные рубашки вот эта воровка…
О-Тацу. Ты опять за свое?
О-Тора. Всегда скажу…
Опять хотят затеять свалку, но Кускэ их останавливает.
Кускэ. Да бросьте вы… говорят вам. Ступайте туда, где никого нет, и хоть загрызите, хоть убейте друг друга – дело ваше. Пошли, пошли! Уходите отсюда, прошу.
О-Тацу. Подожди, Кускэ… ведь эта скотина…
Кускэ. Ладно, ладно. Ступай, ступай. Ну! (Выталкивает их.) Бабье проклятое. Едва-едва уложил… Проснутся, не дай бог! (Оглядывается по сторонам.)
Справа крадучись появляется О-Сае, за нею – О-Кумэ и О-Току.
О-Сае (к Кускэ). Что, можно?
Кускэ. Можно, можно. Темно, и дождь идет. Самый раз!
О-Сае. Усидзо и Кандзи – совершенно пьяны… и спят… Надо надеяться, ничего не услышат.
О-Кумэ. Подумать только. Сначала сказал, будто тетушка больна, потом сюда притащил. Ведь это же прямо ужас какой-то. Если бы не вы – не знаю, что было бы… Как нам отблагодарить вас, и не представляю.
О-Току. Еще бы! Тетка да племянница – всего только и есть на земле… Случись что-нибудь с нею, что я отвечу ее матери на том свете? Если все сойдет благополучно, все по милости милосердной Каннон! А ваше благодеяние никогда не забудем.
О-Кумэ. Сегодня уж не до того, простите, но потом обязательно поблагодарим вас как следует.
О-Сае. Я живу далеко, в Синагаве, и приходить благодарить меня незачем. А вот пока мы разговариваем, как бы нас не заметили…
Кускэ. Верно. Пока будете лясы точить, еще вернется старшина. То-то будет дело.
О-Сае. Идите, идите! Кускэ! Пойди с ними…
Кускэ. Я провожу до самого выхода.
О-Току (кланяясь). Уж и не знаю…
О-Кумэ и О-Току (вместе). Как благодарить вас.
О-Сае. Идите! Смотрите будьте осторожны.
О-Кумэ и О-Току направляются к выходу, Кускэ показывает им дорогу.
Ну, слава богу. Пока его нет дома, им удалось бежать… Что-то теперь будет? (Погружается в раздумье.)
Звук барабана. Справа появляется Кандзи, сильно пьяный. В руках у него копье.
Кандзи. Эй вы, черти! Беда, беда! Бабы пропали! (Оглядывает все закоулки.)
О-Сае. Кандзи! Я здесь.
Кандзи. А, О-Сае!
О-Сае. Ты едва на ногах стоишь. Ступай-ка лучше в дом. Покойней будет.
Кандзи. Беда случилась. Пьян? Где там пьян!.. (Мечется по сцене.) О-Сае, где девки?
О-Сае. Не знаю.
Кандзи. Не знаешь? Вот так штука. (Раздумывает.)
Входит Идахати с зонтиком в руках.
Идахати. Черт бы побрал этот дождь! (Присматривается к О-Сае и Кандзи.) Эй, кто тут торчит в темноте?
Кандзи. Старшина! Обе женщины убежали.
Идахати. Как? Ах, негодяй! Где О-Сае?
Кандзи. Она здесь.
Идахати (присматривается). Это О-Сае там стоит?
О-Сае. Да…
Идахати. Я все понял. (Хватает ее за руку.) Это ты выпустила их? Признавайся, ну?
О-Сае. Да… это я их выпустила.
Кандзи. Ты… ты… Вот так штука.
Идахати (в ярости). Я так и думал. Услышала, что я хочу ее взять в жены, и взревновала.
О-Сае. Я тебе уже сказала… Можно ли так человеку перемениться? Как мы уговорились? Пусть будем в разных концах, ты – в Асакусе, я – в Синагаве, но сердца наши будут неразлучны… И вдруг ты берешь себе в жены другую женщину. Пусть хоть на три дня. Где же твой долг по отношению ко мне?
Идахати. У меня нет никакого долга.
О-Сае. Как!
Идахати. Пять лет тому назад я сошелся с тобой и хотел даже жизнью своей пожертвовать. Молодой был, не думал о будущем. А теперь вижу – просто дурак!
О-Сае. Забыл… забыл все… как вместе хотели умереть.(Плачет.) Ты забыл эту рану. (Берется за шею.)
Идахати (проводит рукой по своей шее; саркастически смеется). Что было, то было. А теперь – иначе. Если уж ты мне так предана, то зачем позволила им убежать?
О-Сае. Они были как птички в объятьях змеи. Мне стало жаль эту О-Кумэ, и я ей помогла.
Идахати. Я столько времени приглядывался к этой девчонке, наконец добыл ее, а ты выпускаешь. Нет, этого я тебе не прощу. (Бьет ее.)
О-Сае (падает). Идахати… что ты!
Идахати. Сейчас узнаешь. (Бьет ее зонтом.)
О-Сае. Бей, топчи меня ногами. Сколько хочешь. Бей, бей!
Идахати. Нет, этого мало. Я тебя убью. Эй, Кандзи, давай палку, что у тебя в руках.
Кандзи. Это… копье…
Идахати. Все равно. Давай сюда! (Вырывает у него копье.)
Кандзи (удерживает его). Нельзя, нельзя! Старшина! (К О-Сае.) Беги, беги скорей.
Идахати. Попробуй только.
О-Сае. Неужели ты хочешь меня убить?
Кандзи. Старшина, старшина! Нельзя так.
Идахати. Пусти.
Кандзи загораживает собою О-Сае; Идахати борется с ним; О-Сае бежит к колодцу; Идахати устремляется за ней, ткнув Кандзи копьем. Кандзи падает. О-Сае спотыкается и хватается за дерево. Идахати протыкает ее копьем. О-Сае остается стоять пригвожденной к дереву.
Идахати. Ага! Видела? Совсем как на казни. Значит, суждено мне было убить тебя своей рукой – ту самую, с которой я пять лет назад хотел вместе умереть. За сегодняшний день двоих прикончил вот этим копьем.
Со стороны Ёсивары доносится шум.
Слышно, как поют в Ёсиваре… Будто бы рядом… И я любил эту мерзавку… когда хаживал в Ёсивару. (Горько усмехается.)
Появляется Усидзо.
Усидзо. Смотрю я тут на вас, думаю: что такое со старшиной? Глядь, а он убил О-Сае. Что это ты наделал?
Идахати. Так уж вышло. Вот что, Усидзо, нам с тобою надо отсюда мотать. Больше медлить нельзя.
