Я имею в виду, зачем так рисковать, чтобы при встрече у проходной завода получить с утра пораньше вопросец на засыпку:
– Опять денег нет на родную жену? – Всё, шорт побейри, раздал лудам? – И ответ:
– Да какие это люди, так: но-мен-кла-ту-ра-а.
И более того, хорошо бы узнать:
– Чья?
Тетя и Мотя взяли катамаран, и закрутили педали. Решили:
– Так нас, наконец, никто не заметит. – Хотя, на море, как говорится, не было:
– Ни тачки.
Как сказал один Лиоз:
– Пустынные улицы и пустынные пруды – означают, как раз обратное:
– Что-то в них НеЧисто.
– Думают, я не вижу, – сладко улыбнулся Н, взял оказавшийся прямо у его ноги, плоский морской камешек, величиной с расплюснутое гусиное яйцо, и присев для большего наслаждения, запустил его сразу на третьей космической скорости.
Германн поднял глаза к небу, понимая, что видит ее эту комету где-то в Созвездии Скорпиона, а Миша по своему обыкновению запрыгал, как коза. Хотя его и никто не поднимал, как Михаил Пуговкин Зою:
– Прямо над собою.
С канонерки заметили камень, большими прыжками приближающийся к их судну, и вовремя прыгнули в бушующее – как им представилось – море.
– Сколько ставишь, что не потонут? – спросил Майор.
– Один к трем тысячам, – ответил Миша.
– У меня только доллары, не успел обменять, курс опять – Пошел.
– Куда?
– Куда? Подальше.
– Я и имел в виду доллары.
– Один рубль к трем тысячам долларов?! Хорошо, согласен.
– Вот так бы и в банке говорили, – влез со своим комментарием Н.
– Вы тоже хотите поставить? – спросил Миша.
Н махнул рукой:
– Я люблю только Динамо Киев, – и зажал себе пасть сковородкой размером с Луну при затмении. – Но не удержал, как говорится, ибо слово не черный ворон:
– Его везде пропускают, – и иногда даже:
– Без контрамарки.
– Вы, эта, скажите мне сначала, принята я или нет, – попросила девушка вежливо, а уж только потом занимайтесь своими личными решениями вопросов.
Не совсем осознав степень вежливости заданного вопроса в виде категорического постулата-императива, Маленький попросил:
– Покажите мне еще раз реферат с вашим Эссе.
Ибо мне кажется, я чего-то недопонял. Более того, хотя бы напомните мне, о чем оно, собственно, было?
– Это было Эссе, доказывающее, что Иисус Христос не только был, но и воскрес. И более того, воскрес так, чтобы никто не понял:
– Как, – когда сам встретил Его…
– После Воскресения, – дополнил Миша.
– В том-то и дело, что нет:
– Во Время Воскресения.
– Здесь вы ошибаетесь, милейшая фрау, – сказал Германн, – ибо тогда непонятно, зачем было переться в Галилею, как из Киева в Москву:
– Через Санкт-Петербург, – да вообще:
– Что там Опять делать?
Девушка уже отрыла рот, чтобы что-то сказать в виде:
– Своего веского слова, – но длиннющий мэн вставил знаменитую Его фразу:
– Одну минуточку! – и напомнил всем присутствующим, что:
– Спрос, – он дорого стоит, надо его бить вовремя.
– Я не понял, – сказал Миша, – кого бить, если все конкурентки уже потонули в этом Сиваше Галилейского моря, – он показал большим пальце назад, где пару минут назад никого не было, но сейчас, некоторые, как говорится:
– Уже переоделись, – и опять пошли в заплыв на их:
– Остров Сокровищ.
Медиум:
– Кто? – вопрос к хозяйке публичного заведения.
– Мария МакДолине-с, сэр.
– Простите, это не Садо-Мазо, а то я боюсь.
– Нет, умирают, как правило, все. Но.
– Но?
– Но потом воскресают.
– Как правило?
– Нет, да, воскресают вроде все, но точно:
– Не все Это помнят.
И далее: значит в Галилею идут для того, чтобы Воспоминание о Воскресении связало Прошлое с Настоящим.
Встреча в Галилее означает, что Воскресение, да, было, но об этом:
– Никто не помнит.
– Вы настаиваете, – проинтонировал Н, – что к воспоминаниям:
– Нет прямого пути?
– Именно так, сэр. Мы не можем рассказать, о том, что было, потому что это будет:
– Уже другой рассказ.
И значит, что такое Воскресение?
– Что?
– Что?
– Это события настоящего, воспринимаемые, как события прошлого. – Это После. А До, наоборот:
– События настоящего происходят, как события будущего.
– Иначе воскресение не может стать реальностью? – спросил Германн.
– Да.
– Так ответ еще проще: значит его не было!
– Это все равно, что сказать:
– Вот этих Флорентийских стейков и семги в газете – нет, – хотя вы их видите и сейчас будете есть.
Понятно? События Настоящего – это Рассказ о Прошлом.
– Почему?
– По определению, что иначе – если всё по-честному – быть не может.
Ребята посовещались и сказали:
– Ми согласны поставить зачет. – Это Миша, а Германн добавил:
– С условием, что вы объясните чуть позже, почему из прошлого в будущее нет прямого пути, что значит:
– Зачем надо было обязательно идти в Галилею через Десятиградие.
– Я думаю, – сказал Миша, когда уже начали есть семгу в мокрой газете, развернув ее предварительно, – они пошли:
– В обход Демаркационной Стены.
– Это невозможно, – сказал Германн, – ты в ГДР был хоть когда-нибудь?
– Нэ успэл. – Нет, мог бы, но, наверно, так и понял:
– Назад не вернешься.
– Почему?
– Как в песне написано: я оттудова сбехгу.
– Вот так прямо на Запорожце ихнего разливу и врежешься в её накрепко забетонированный лоб?
– Я бы угнал 34-ку. Щас жил бы в современной Галилее, городе Ландоне, где живут все порядошные мэсные луди. А так…
– А так только вот к вам пришли, нигде больше не берут по пьянке, а трезвым некогда – делов много накапливается:
– За предшествующий период.
И кстати, я вот это, не буду есть, – Миша показал на мясо, которое так любил Одиссей – покойник. – Хочу, чтобы было, как вот только что доказала девушка:
– Чинно и благородно – по-старому-у.
– А именно? – недопонял Германн.
– Сосиски в томате, что-нибудь там, переложенное черной икрой, грибочки кокот, и так далее, как написано.
– Где?
– В Прошлом.
– После этого, – сказал Н, – обычно, как в прошлом, отправляют в Ялту.
– Я согласен.
– Ми соглазны, – пропел Германн.
– В прошлое, – добавила девушка, несмотря на то, что тоже ела рыбу из газеты, и пила что-то там почти родное, итальянское. – Там сейчас только скумбрия кусочками – это в пивном баре.
– А в кафе?
– В кафе, как это и было: уборщицы калымят, продавая поварам, оставшийся на столах суп. Причем, оптом: ведрами. А очередь доходит до четырехсот человек.
– На место?
Глава 4
Заказ на закупку глазированных сырков получили Тетя и Мотя
– Нет, на место меньше, разделите на сорок посадочных мест.
– Значит очередь: было всего десять человек. Не много так-то.
– В ресторане народу было меньше, – сказал Германн.
– Но всё равно, вход даже в пустой ресторан требовал:
– Красненькую.
– Кстати, говорят, иностранцы тогда ни-че-го-о не понимали в этом деле, и считали эту красненькую десятку лучче двадцатирублевого четвертного.
– Да, – согласил Н, – вранья было-о – хоть отбавляй.
– И главное, никто этому не удивлялся, как сейчас, чуть что:
– Ну-у, сколько моно-о! – Тогда понимали:
– Вот сколько моно – столько и нуно. – И жили счастливо, хотя и не очень. Хотелось, как раньше, в прошлом, как Джеймс Кук уйти в дальнее плавание, несмотря на сиськи-миски встречающуюся цингу.
– Зато и телки на островах всегда были: новые-е. Откуда только берутся, спрашивается? Говорили:
– Сами делаем. – И тогда возникает закономерный вопрос:
– Почему у нас не научись – почему все с-старые-е?
– Да, – поддакнул Н, – как дохлые мухи, – и кстати: выпил. Как будто похоронил геронтологию уже навсегда.
– Ну, и значится, так как мы договорились, если объели, и так сказать, уже оп-пили вас, – сказал Миша и, взглянув на себя со стороны, в смысле на этот непривычный больше, чем раньше рост 175, – констатировал:
– Что нам делать?
– Действительно, на работе надо что-то делать, – согласился Германн.
– Вы, эт-та-а, – сказала девушка, – вы можете кого-нибудь зарезать?
– Щас проверим, – невозмутимо ответил Михаил, и попросил Германна постучать по спине. – Если осетрина не совсем первой свежести вернется назад, – я согласен на что-нибудь другое. А если нет – как это и ожидалось – считайте, что мы уже зарезали конкурентов, которые утонули.
– Да, – согласился Германн, – в случае чего так и говорите: мы.
– Может быть, мы их и закажем позже, – сказала эта Клеопатра – любовница Ихтиандра, – но сейчас уже вышла на рейд другая цель.
– Неужели вот так сразу, не отходя от кассы мы должны отправить кого-то в Галилею?
