— Мехти, как у тебя с обзвоном?
— Наконец добрался до стран Латинской Америки, там наших раз–два и обчелся. Может, не стоит с ними связываться?
— Вот обочти да обзвони сначала их, а потом решим, стоит с ними связываться или нет. Я до сих пор не знаю, какой бюджет у Съезда.
— А что, логистикой тоже будем мы заниматься?
— При мне попрошу не выражаться, — сказал Байрам, надвигаясь на Мехти.
— Успокойся, знаток русского языка, — сказала Тарана, — логистика — это дорога, гостиница, питание, в общем, все то, чем ты заниматься не будешь. Ни в коем случае.
Да, в прошлый раз, когда я поручил Байраму расселить гостей из Швеции, он в двухместный номер заселил мужчину и женщину. По его представлениям, все жители Швеции — это горячие парни и девушки, а представления у него сформировались после просмотра бесчисленного количества шведских фильмов, которые снимал далеко не Бергман. Это все я узнал на следующее утро, когда увидел советника министра иностранных дел Швеции в помятом костюме. Шведы, в свою очередь, решили, что это местный обычай, и даже не пытались расселиться сами по себе. Советник же, дабы не смущать коллегу, спал на диване одетым, чем и объяснял свой помятый вид.
Я тогда долго пытался, проследив всю родословную Байрама, рассказать все, что я думаю о всех его предках. Особенно о прямых предках, которые дали ему возможность появиться на свет. Впрочем, теперь он знает, что, если швед и шведка путешествуют вместе, это еще не значит, что перед ним шведская семья.
— Ты правильно понимаешь ситуацию, Тарана. И даже догадываешься, кто этим будет заниматься?
— Не без того, Арслан. Только мне нужен хотя бы приблизительный бюджет Съезда.
— У меня завтра встреча с министром по этому поводу. Будем надеяться, что это чуть больше, чем 10 долларов в день на человека.
Глава V. 11 февраля 2011 г. Пятница. День пятый
— Здравствуй, Арслан.
— Доброе утро, господин Министр.
— Итак, как прошла неделя? Чем порадуешь?
— Все идет по плану, господин Министр. Мы обзвонили почти все страны, где наши общины работают.
— Почему почти?
— Потому что в нескольких странах, где в посольствах нет работников нашего управления, нам не оказывают содействия.
— Да, аналогии нашего министерства с «12 стульями» каждый год просматриваются все четче и четче.
Я, скромно опустив голову, разглядывал узор на ковре. Еще полминуты, и я подпорчу кровь Рамизу, который хоть и младше меня, а уже сидит в Европе, правда, только первым секретарем, но все равно обидно. В принципе, в Польше у нас и проблем не было, мы на главу нашей общины там, как белорусские партизаны, вышли окружными путями, но случай–то подходящий.
— А в каких странах проблемы, говоришь?
— Вы знаете, со всеми остальными странами мы решили, задействовав личные связи, — тут я вспомнил про висящего в воздухе чеха и понял, что лететь мне в Чехию, если Барбара не ответит, но отвлекать внимание министра от Рамиза не хотелось, — но в Польше у меня ни друзей, ни знакомых.
Я почти не врал: друзей и знакомых в Польше у меня не было, а вот то, что друг главы общины — коллега племянника моей троюродной сестры, само собой, министру знать необязательно.
— Кто в Польше отвечает за работу с диаспорой?
— Рамиз Рамизов, первый секретарь.
— Разберемся, что у тебя еще?
— Господин Министр, я должен хотя бы приблизительно знать бюджет нашего Съезда, иначе нам дальше тяжеловато придется.
— Понимаю, ну что ж, порадовать мне тебя нечем: участников должно быть не меньше полутора тысяч человек. Два дня Съезда, дорога, проживание участников — и мы должны уложиться в миллион.
— Фунтов стерлингов? Тогда этого хватит.
— Не ерничай, Арслан. Я до сих пор не знаю, как мне удалось выбить эти деньги, начинали с 500 000.
— Этих денег хватило бы с условием, что участники Съезда живут у работников министерства финансов на их полном обеспечении.
— Я им предложил практически то же самое, что и подвигло их на увеличение суммы.
— Господин Министр, но такая же сумма была и пять лет назад. В смысле, инфляция обошла стороной министерство финансов?
— По–видимому…
— Господин Министр, тогда в странах Латинской Америки — в Мексике, Чили, Перу — в общей сложности несколько тысяч наших живет. В свете вновь открывшихся обстоятельств пригласим только представителя Мексики. Да и из стран поближе тоже придется участников подсократить.
— А количество за счет кого достигать будем?
— За счет выходцев из Грузии, России — дешево и сердито. Опять–таки Украина, Турция.
— Неплохо, неплохо. Хорошо, Арслан, держи меня в курсе.
Выходя от министра, я подумал, что в ближайшее время надо будет подкинуть ему идею, которая повергнет управление Рамиза в глубочайшее уныние. Нужно бы подумать, что именно относится к их компетенции, да посложнее.
Зайдя в свою «камеру», я увидел Тарану в шифоновой блузке, которую при желании можно было принять за ночную распашонку.
— Мехти, если ты перестанешь пялиться на Тарану и соизволишь протянуть мне хотя бы предварительные списки участников Съезда, я буду тебе премного благодарен.
— Арслан, это очень предварительные списки, вполне возможно, к 16 марта, когда участники начнут съезжаться, они изменятся процентов на 80.
— Спасибо, что проинформировал. Нам к понедельнику нужно подготовить программу Съезда. Кто завтра выйдет на работу, чтобы помочь Мехти?
Тарана с Байрамом переглянулись, она вздохнула и сказала:
— Ладно, все равно мне завтра делать нечего, предки идут на годовщину любимого троюродного брата маминого дедушки, единственное развлечение которого было воевать с женой.
— Так это она его в могилу свела? — Мехти уставился на Тарану.
— Как же! Через месяц после нее скончался.
— Видно, смысл жизни потерял после ее смерти, — неудачно пошутил я и, чтобы как–то загладить, расхохотался.
— Не сказала бы, что так сразу и потерял, видели бы вы, с какими почестями он хоронил «поверженного врага», — усмехнулась Тарана, — его похороны совершенно без помпы прошли.
— И даже в светской хронике это событие не осветили? Как же ты упустила такую возможность погламурничать? — протянул я.
— Издеваетесь?
— Да ни за что на свете, и пока я не увижу готовую программу Съезда, ты — мое все. Значит, в субботу Мехти и Тарана работают, а ты, Байрам, в воскресенье со мной поедешь в аэропорт встречать господина Мурасаки.
— В воскресенье?! — в его голосе слышалось столько неподдельного изумления и муки, что я на какое–то время засомневался в своем рассудке. Может, я свихнулся и попросил его слетать со мной на Луну?
— Воскресенье — это седьмой день недели. Иногда в этот день работают, если того требуют чрезвычайные обстоятельства.
— В моем случае, свободное воскресенье — чрезвычайное обстоятельство, — ехидно добавил Мехти.
— Терпи, казак, атаманом станешь.
— Ага, как же, скорее Байрам атаманом станет, чем я послом.
— Ну, ты! Что значит «атаманом станет», я министром стану.
— Именно это Мехти и хотел сказать, — примиряюще сказал я.
— А Байрам слова, состоящие из большого количества букв воспринимает как оскорбительные, — вставила Тарана.
— Чего?
— Ничего, Байрам, она говорит, что твой словарный запас нужно развивать. Слов тебе надо знать больше, — пояснил я, понимая, что моя последняя фраза привела Байрама в глубокую задумчивость. Глубокая задумчивость Байрама как феномен оставалась явлением до сих пор неизученным и малопонятным, а оттого и пугающим.
— Ладно, ребята, за работу, а я на обед побежал.
У всех троих были такие изумленные лица, как будто я сообщил им, что решил исполнить стриптиз на рабочем столе. У министра в кабинете. И чего они так поражаются тому, что я хочу уйти по личным делам — бывало же, что я на обед выходил и не только потому, что Медину надо было из школы забрать. Правда, что–то я сейчас ничего подобного вспомнить не могу, но наверняка было.
— Привет, Марьям.
— Здравствуйте, Арслан.
— Чем порадуете?
— А на что вы рассчитываете?
— О, задавая такие вопросы мужчине, вы не боитесь нарваться на откровенный ответ?
— А я вообще мало, чего боюсь.
— Вы себе не представляете, как меня привлекают бесстрашные женщины.
— Я себе не смогла бы представить, как вас привлекают страшные женщины.
Ух ты какая! Меня так отшить! Меня, которого половина МИДа боится из–за моего длинного языка, предпочитая выговор в личное дело моему выговору?! Ладно, Марьям, посмотрим, кто кого.
Через час я выходил совершенно обескураженный. Остались, оказывается, женщины, читавшие Торнтона Уайлдера и мечтающие встретить Теофила Норта…
