* * *
Ни о чем не нужно говорить,Ничему не следует учить,И печальна так и хорошаТемная звериная душа:
Ничему не хочет научить,Не умеет вовсе говоритьИ плывет дельфином молодымПо седым пучинам мировым.
* * *
Когда удар с ударами встречается,И надо мною роковойНеутомимый маятник качаетсяИ хочет быть моей судьбой,
Торопится, и грубо остановится,И упадет веретено, —И невозможно встретиться, условиться,И уклониться не дано.
Узоры острые переплетаются,И всё быстрее и быстрейОтравленные дротики взвиваютсяВ руках отважных дикарей…
* * *
Медлительнее снежный улей,Прозрачнее окна хрусталь,И бирюзовая вуальНебрежно брошена на стуле.
Ткань, опьяненная собой,Изнеженная лаской света,Она испытывает лето,Как бы не тронута зимой;
И если в ледяных алмазахСтруится вечности мороз,Здесь – трепетание стрекозБыстроживущих, синеглазых.
Silentium
Она еще не родилась,Она и музыка и слово,И потому всего живогоНенарушаемая связь.
Спокойно дышат моря груди,Но, как безумный, светел день,И пены бледная сиреньВ черно-лазуревом сосуде.
Да обретут мои устаПервоначальную немоту,Как кристаллическую ноту,Что от рождения чиста!
Останься пеной, Афродита,И, слово, в музыку вернись,И, сердце, сердца устыдись,С первоосновой жизни слито!
* * *
Слух чуткий – парус напрягает,Расширенный пустеет взор,И тишину переплываетПолночных птиц незвучный хор.
Я так же беден, как природа,И так же прост, как небеса,И призрачна моя свобода,Как птиц полночных голоса.
Я вижу месяц бездыханныйИ небо мертвенней холста;Твой мир, болезненный и странный,Я принимаю, пустота!
* * *
Как тень внезапных облаков,Морская гостья налетелаИ, проскользнув, прошелестелаСмущенных мимо берегов.
Огромный парус строго реет;Смертельно-бледная волнаОтпрянула – и вновь онаКоснуться берега не смеет;
И лодка, волнами шурша,Как листьями, – уже далёко…И, принимая ветер рока,Раскрыла парус свой душа.
* * *
Из омута злого и вязкогоЯ вырос, тростинкой шурша,И страстно, и томно, и ласковоЗапретною жизнью дыша.
И никну, никем не замеченный,В холодный и топкий приют,Приветственным шелестом встреченныйКоротких осенних минут.
Я счастлив жестокой обидою,И в жизни, похожей на сон,Я каждому тайно завидуюИ в каждого тайно влюблен.
* * *
В огромном омуте прозрачно и темно,И томное окно белеет;А сердце, отчего так медленно оноИ так упорно тяжелеет?
То всею тяжестью оно идет ко дну,Соскучившись по милом иле,То, как соломинка, минуя глубину,Наверх всплывает без усилий.
С притворной нежностью у изголовья стойИ сам себя всю жизнь баюкай,Как небылицею, своей томись тоскойИ ласков будь с надменной скукой.
* * *
Как кони медленно ступают,Как мало в фонарях огня!Чужие люди, верно, знают,Куда везут они меня.
А я вверяюсь их заботе.Мне холодно, я спать хочу;Подбросило на повороте,Навстречу звездному лучу.
Горячей головы качаньеИ нежный лед руки чужой,И темных елей очертанья,Еще невиданные мной.
* * *
Скудный луч, холодной мерою,Сеет свет в сыром лесу.Я печаль, как птицу серую,В сердце медленно несу.
Что мне делать с птицей раненой?Твердь умолкла, умерла.С колокольни отуманеннойКто-то снял колокола,
И стоит осиротелаяИ немая вышина —Как пустая башня белая,Где туман и тишина.
Утро, нежностью бездонное, —Полу-явь и полу-сон,Забытье неутоленное —Дум туманный перезвон…
* * *
Воздух пасмурный влажен и гулок;Хорошо и не страшно в лесу.Легкий крест одиноких прогулокЯ покорно опять понесу.
И опять к равнодушной отчизнеДикой уткой взовьется упрек:Я участвую в сумрачной жизни,Где один к одному одинок!
Выстрел грянул. Над озером соннымКрылья уток теперь тяжелы,И двойным бытием отраженнымОдурманены сосен стволы.
Небо тусклое с отцветом странным —Мировая туманная боль —О, позволь мне быть также туманнымИ тебя не любить мне позволь!
* * *
Сегодня дурной день:Кузнечиков хор спит,И сумрачных скал сень —Мрачней гробовых плит.
Мелькающих стрел звонИ вещих ворон крик…Я вижу дурной сон,За мигом летит миг.
Явлений раздвинь грань,Земную разрушь клеть,И яростный гимн грянь —Бунтующих тайн медь!
О, маятник душ строг —Качается глух, прям,И страстно стучит рокВ запретную дверь, к нам…
* * *
Смутно-дышащими листьямиЧерный ветер шелестит,И трепещущая ласточкаВ темном небе круг чертит.
Тихо спорят в сердце ласковомУмирающем моемНаступающие сумеркиС догорающим лучом.
И над лесом вечереющимВстала медная луна;Отчего так мало музыкиИ такая тишина?
* * *
Отчего душа – так певуча,И так мало милых имен,И мгновенный ритм – только случай,Неожиданный Аквилон?
Он подымет облако пыли,Зашумит бумажной листвой,И совсем не вернется – илиОн вернется совсем другой…
О широкий ветер Орфея,Ты уйдешь в морские края —И, несозданный мир лелея,Я забыл ненужное «я».
Я блуждал в игрушечной чащеИ открыл лазоревый грот…Неужели я настоящийИ действительно смерть придет?
Раковина
Быть может, я тебе не нужен,Ночь; из пучины мировой,Как раковина без жемчужин,Я выброшен на берег твой.
Ты равнодушно волны пенишьИ несговорчиво поешь;Но ты полюбишь, ты оценишьНенужной раковины ложь.
Ты на песок с ней рядом ляжешь,Оденешь ризою своей,Ты неразрывно с нею свяжешьОгромный колокол зыбей;
И хрупкой раковины стены,Как нежилого сердца дом,Наполнишь шепотами пены,Туманом, ветром и дождем…
* * *
На перламутровый челнокНатягивая шелка нити,О пальцы гибкие, начнитеОчаровательный урок!
Приливы и отливы рук —Однообразные движенья,Ты заклинаешь, без сомненья,Какой-то солнечный испуг, —
Когда широкая ладонь,Как раковина, пламенея,То гаснет, к теням тяготея,То в розовый уйдет огонь!
* * *
О небо, небо, ты мне будешь сниться!Не может быть, чтоб ты совсем ослепло,И день сгорел, как белая страница:Немного дыма и немного пепла!
* * *
Я вздрагиваю от холода —Мне хочется онеметь!А в небе танцует золото —Приказывает мне петь.
Томись, музыкант встревоженный,Люби, вспоминай и плачьИ, с тусклой планеты брошенный,Подхватывай легкий мяч!
Так вот она – настоящаяС таинственным миром связь!Какая тоска щемящая,Какая беда стряслась!
Что, если, вздрогнув неправильно,Мерцающая всегда,Своей булавкой заржавленнойДостанет меня звезда?
* * *
Я ненавижу светОднообразных звезд.Здравствуй, мой давний бред —Башни стрельчатой рост!
Кружевом, камень, будьИ паутиной стань:Неба пустую грудьТонкой иглою рань!
Будет и мой черед —Чую размах крыла.Так – но куда уйдетМысли живой стрела?
Или, свой путь и срок,Я, исчерпав, вернусь:Там – я любить не мог,Здесь – я любить боюсь…
* * *
Образ твой, мучительный и зыбкий,Я не мог в тумане осязать.«Господи!» – сказал я по ошибке,Сам того не думая сказать.
Божье имя, как большая птица,Вылетело из моей груди.Впереди густой туман клубится,И пустая клетка позади.
* * *
Нет, не луна, а светлый циферблатСияет мне, и чем я виноват,Что слабых звезд я осязаю млечность?
И Батюшкова мне противна спесь:«Который час?» – его спросили здесь,А он ответил любопытным: «вечность».
Пешеход
М.Л. Лозинскому
Я чувствую непобедимый страхВ присутствии таинственных высот;Я ласточкой доволен в небесах,И колокольни я люблю полет!
И, кажется, старинный пешеход,Над пропастью, на гнущихся мостках,Я слушаю – как снежный ком растетИ вечность бьет на каменных часах.
Когда бы так! Но я не путник тот,Мелькающий на выцветших листах,И подлинно во мне печаль поет;
Действительно, лавина есть в горах!И вся моя душа – в колоколах,Но музыка от бездны не спасет!
Казино
