– Да нет, я не про театр…
– Вот-вот, потому что все вы – эгоисты! – возмущаюсь. – Только о себе и думаете. А что я из-за вас не могу отдохнуть культурно, никого не касается. Короче, будете прыгать? Быстрее давайте, пока еще кого-нибудь нелегкая не принесла!
– А… – изящные пальцы нещадно теребят шаль, – разве может еще кого-то… принести?
Я недовольно фыркаю.
– Еще как может! Думаете, почему я сверхурочно работаю? Только домой соберусь – еще кто-то лезет… А у меня в контракте четко прописано – при любом раскладе работаю до последнего гостя… Медом вам тут, что ли, намазано? Нет чтоб, раз уж жить надоело, спокойненько таблеточек дома напиться и задремать под любимую музыку, или, на худой конец, ножичком по венам, так нет, на крышу всех тянет… Я вот уже всерьез подумываю, может, мне тут летное училище открыть стоит?
– А вы… Кто?
– Кто-кто… Карлсон! – восклицаю в сердцах. Ее глаза в очередной раз удивляют меня своим размером, после чего девушка как-то странно вздрагивает и… начинает безудержно хохотать.
Я в ответ качаю головой.
– Женщины… Все бы вам хиханьки да хаханьки…
Смех у нее явно истерический, но это нисколько ее не портит. К щекам робко возвращается румянец, синева медленно покидает губы.
– Вы – чудо! – выдыхает она, отсмеявшись.
– Утверждение довольно спорное, но все равно, спасибо.
– Нет, не спорьте, мне лучше знать.
Я только пожимаю плечами.
– Кто вы? – она повторяет вопрос совершенно серьезно, в ее голосе звучит такое напряжение, словно от моего ответа зависит ее жизнь. Впрочем, может, так оно и есть…
Кто я? Сумасшедший, который разговаривает с самим собой…
«Так уж и с самим собой? – ехидно вопрошает мой старый знакомый голос. – И кем же ты себя возомнил? Не высоко ли метишь?»
Ну вот, а иногда и спорит…
«Постоянно!»
Но тебе же нравится?
«Сам удивляюсь, как я тебя еще терплю!»
Хм, а я думал, что терпеть тебя приходится мне…
«Хам!»
А ты еще не устал от лизоблюдов?
– Я поняла! – вдруг восклицает девушка, по-своему истолковав мое молчание. – Вы ангел!
Ну вот, приехали… Голос у меня в голове заливается смехом – почти таким же, как несколько мгновений назад хохотала моя собеседница.
– Да уж, – качаю головой, – хорош ангел… Толкающий людей на самоубийство… Девушка, может, просто свежим воздухом подышать вышла, на облака полюбоваться, а я сразу порекомендовал, откуда прыгать сподручнее, да еще и сигаретку с водкой предложил… Как-то не вяжется со светлым образом, не находите?
Она фыркает – кажется, мое «упорство» веселит ее еще больше.
– Значит, вы нетрадиционный ангел.
– Нетрадиционной может быть ориентация, – пытаюсь ехидничать.
– Или методы лечения, – логично возражает девушка. – Но если хотите, – в ее глазах мелькают озорные огоньки, – буду называть вас ангелом с нетрадиционной ориентацией.
Оп-паньки! Дошутился…
– Спасибо, почему-то не хочется.
Она снова смеется. Небеса тоже. Даже облака складываются в некое подобие улыбки… А вот теперь и мне самому не помешает глоток чего-нибудь горячительного.
– Ну, не хотите быть ангелом, будете демоном-искусителем, – разрешает она.
– От спасибо! – всплескиваю руками. Нет, одним глотком тут не обойтись. – А чего попроще нельзя?
– Нет, – качает головой.
А я начинаю размышлять, кто из нас более сумасшедший. Девица явно не в себе, раз первого встречного-поперечного готова принять за… Хотя чему я удивляюсь? В ее состоянии еще не то возможно… Правда, для человека, решившего сделать подобный шаг как-то быстро она перестроилась. Не моими же молитвами!
«Какая неуверенность в собственных силах! Я бы даже сказал, комплекс неполноценности!»
Неполноценности?! Даже если и так! А с чего мне себя по-другому чувствовать? Крылья мне!
«Приказываешь?» – удивляется голос.
Да боже избавь!
«Избавляю!»
Требую!
«Что?»
Крылья!
«О как!»
А то!
– Простите, задумался, – обращаюсь я к собеседнице. – Вы правы, чего греха таить… В общем, считайте, что вы правы – я и ангел, и демон.
Недоуменно поднимает бровь.
– То есть как?
– Да все просто, – небрежно машу рукой. – По совместительству. У нас там серьезное сокращение штатов – кризис, сами понимаете…
Ее глаза становятся совсем уже нереальных размеров.
– У вас тоже?!
– Да, а что вас удивляет? Кризис – явление повсеместное.
– Но… – ее губ касается совсем детская улыбка, чистая, как глоток родниковой воды, – у вас же там денег нет…
– Вот именно, – киваю. – Представляете теперь масштаб нашего кризиса? Вообще нет денег! Так все запущено… Не разгребешь!
«Что-то ты раздухарился», – хмыкает голос.
Крылья мне!
«Нет!»
Тогда слушай дальше.
– Поэтому приходится на полставки подрабатывать, – продолжаю я нести околесицу.
В глазах моей слушательницы играют озорные искры.
– Одно уточнение: ангел подрабатывает демоном или демон подрабатывает ангелом? – весело спрашивает она.
– А вы как думаете?
Она прищуривается и напускает на себя серьезный вид, принимая правила игры.
– Я думаю, что демон, – после секундного размышления высказывает она предположение.
– Почему?
Девушка смеется над моей недогадливостью.
– Это же так просто! – восклицает она.
В самом деле… Задачка для первого класса…
– Ну, смотрите. Вы предложили мне сигарету, выпивку…
– Ну и что?
– А то, что ангел не может предлагать таких вещей. Даже ради спасения жизни…
– Да я, собственно, и спасать никого не собирался…
– А еще вы врете все время! – чуть не подпрыгивает от радости.
– Слушайте, вы в Инквизиции, случайно, не работали? – пытаюсь язвить, но получается плохо, поскольку настроение отчего-то движется неровными скачками к неприлично высокой планке.
– Случайно? – переспрашивает она, опасно изгибая бровь.
Опасно, потому что я тоже начинаю хохотать, не заботясь, насколько придурковато это должно выглядеть. С моей стороны. Но не с ее. Это видно по едва заметной дымке, появившейся в ее взгляде. По музыке ее смеха, по пластике ее тела. Ее голос становится все ниже, движения – мягче. Кажется, она сама замечает происходящую с ней метаморфозу.
– Вы – точно демон, и не спорьте, – после небольшой паузы заявляет она.
Я только пожимаю плечами. Я стараюсь не спорить с женщинами. Особенно, когда они на меня ТАК смотрят.
А потом…
Голос в моей голове стонет в унисон старой кровати в тесной подсобке, которая кажется тесной только на первый взгляд, на второй – вполне даже приличной, а на третий ее уже просто никто не замечает. Ушибленные конечности, саднящая кожа, сломанная мебель и разбитый цветочный горшок, в котором уже давно никто не живет, кроме щепоти засохшей земли и нескольких камешек керамзита – какое это, в сущности, имеет значение, когда…
– Спасибо тебе, – выдыхает она, свернувшись калачиком в моих объятиях – не слишком нежных, не слишком сильных, не слишком страстных… Нормальные у меня объятия, человеческие – какие они еще могут быть у…
– Теперь я точно знаю, ты – демон… – улыбается девушка.
– Ну, вот и определились, – наливаю ей вина. Откуда у меня здесь вино? Не спрашивайте, не отвечу.
– Или нет, ты – ангел…
– Разве что ангел смерти, – подмигиваю.
– Нет! – восклицает убежденно. – Тогда уж ангел жизни, ведь теперь мне так страстно хочется жить, как никогда не хотелось… Ты меня опять запутал, – нежно запускает пальцы в мои волосы.
– А ну и пусть. Так даже интереснее, правда? – мурлычу от удовольствия.
Она целует меня в лоб, после чего вдруг становится совсем серьезной и спрашивает, пристально глядя мне в глаза.
– Хочешь, я расскажу, что меня сюда привело?
Я, разумеется, не хочу. Отчасти из-за того, что ничего не хочу слышать, отчасти из-за того, что и без ее рассказа и так все знаю. Но, разумеется, киваю. Это все, что от меня сейчас требуется.
И она начинает рассказывать.
Рассказ получается долгий и сбивчивый, периодически прерываемый рыданиями, сдерживаемыми и не очень. Я не перебиваю, только иногда успокаиваю, когда это требуется. Я слушаю. Рассказ о любви и предательстве, о радости и боли, о счастье и отчаянии, о бесшабашности и страхе, о силе и слабости. О том, что называют жизнью. От рождения до… попытки смерти.
«Слушаешь?» – просыпается голос.
А по мне незаметно?
«И как? Нравится?»
Вздыхаю. Нравится? Это очень слабо сказано. Да я все готов отдать за один день такой жизни, которую эта женщина называет неудавшейся!
«Все? И даже…»
Да, все. И ДАЖЕ. Даже то, о чем я мечтаю. То, что пытаюсь вымолить, выторговать, выкрасть, если это, конечно, возможно.
«Тебя не поймешь!»
Лукавишь, старый хитрец, ты-то меня очень хорошо понимаешь… Какое может быть сравнение между жизнью падшего ангела, пусть даже принимающего человеческое обличье и настоящей человеческой жизнью, с ее полнотой чувств, с болью разбитого сердца, с отчаянием от крушения идеалов, с радостью от обретения надежд, а главное – с ни с чем не сравнимым ощущением счастья от создания новой жизни!
