Первой пошла тяжелая конница, за ней – по флангам – легкая, стрелки, посередине потянулись пехотные каре, за ними – шеренги с копьями. Повинуясь ударам боевых барабанов, воины шли нога в ногу, четко печатая шаг!
Рявкнули пушки, пробивая в рядах врагов бреши. Полетели стрелы.
– У-а-а-у-у-у!!! – истошно крича, рать ринулась в атаку.
Оба войска столкнулись с треском ломаемых копий, лязгом мечей и кровью. Началась сеча, и уже никто толком не слышал ни барабанов, ни труб, не видел сигнальных стягов – глаза в глаза! Лицо в лицо! С остервенением. Скрипя зубами.
– Алла-и-и-и-и!
– Кто на Бога и Великий Новгород?
Снова – уже совсем рядом – завыли знакомые трубы: слева теснило врага войско Темюра, справа же реяли темно-красные московские стяги.
Улучив момент, Горшеня обернулся к Никите:
– Они могут уйти на судах. Не все, но – могут. Нехорошо выйдет, коли уйдут – вроде как и зря бились.
Ватажник ничего не сказал, лишь хмыкнул, а откуда-то сзади выскочил младший дружинник:
– Гонец к тебе, княже.
– Веди!
Небольшого роста, еще безусый, с копной соломенно-светлых волос, гонец в нетерпении размазывал по щеке кровь:
– Помоги, княже! Мы там с отрядцем стоим, у переправы. Нехристи наседают – не удержим, прорвутся, уйдут. Говорят, сам эмир там!
– Конечно, поможем! – встрепенулся лжекнязь. – Сейчас пошлю дружинников. Эй, кто тут? Вестника ко мне!
Никита Кривонос с какой-то неожиданной жалостью посмотрел на юного гонца:
– Тебе, паря, сколь лет-то?
– Шестнадцатый.
Ватажник покачал головой и сказал, подъехав к двойнику поближе:
– Пусть пока скачет к своим, князь.
– Да, но… Пусть. Скачи, воин!
Приложив руку к сердцу, юноша метнулся к коню.
– Кого пошлем на помощь? – азартно потер руки Горшеня.
– Никого, – оглянувшись, тихо произнес ватажник.
Лжекнязь вскинул глаза:
– Как – никого? Но их же…
– Да, перебьют, – сурово кивнул Никита, исподлобья глядя на двойника, и понизил голос: – Пусть Едигей уйдет. Мы должны оставить Орде занозу! Пусть дерутся нескончаемо. Именно так поступил бы князь Егор!
– Ну… – Горшеня не знал, что и сказать.
Ясно, что ватажник предлагал подлость, но… подлость очень выгодную всем русским землям! А значит, именно так и нужно было сделать.
– Да, еще, – сказал ватажник. – Пошли своего слугу – пусть догонит гонца и убьет.
– Убьет?!
– Не нужно, чтоб потом ходили слухи. Кто-то ведь из той рати спасется, выживет и будет потом говорить – мол, гонец обещал помощь… А так – нет никакого гонца и не было. Дружинники ведь не знают, откуда тот парень, а мы молчать будем.
Пыльное солнце уже повернуло на вечер, и разгромленные тумены Едигея сдались – те, кто еще оставался жив. Их милостиво простили – хорошие воины нужны всем, в том числе и Темюру. Тем более, сам Едигей бежал, позорно бросив войско. Бежал с верным отрядом, с ходу перебив русский караул у переправы. Зевнули русские, не прислали вовремя подмогу.
Сидя на белом коне, новый ордынский властитель выслушал подъехавшего заозерского князя и едва скрыл недовольство:
– Что ж, бывает… Мы победили, но ядовитая змея уползла… Иншалла! На все воля Аллаха.
Вот это Заира! Ну надо же – так ловко провести всех, и его, князя, и Федора! Ладно Федор, а он-то, Вожников Егор, КМС по боксу (пусть и в прошлом, по юношам), владелец пилорам, лесовозов, тракторов и всего такого прочего – его-то как смогла обмануть эта хитрая средневековая девка? Замутила глаза – «пигалица», «хохотушка», «простушка», именно этим и взяла – ну, кто б мог ее хоть в чем-то подозревать? Этакую-то несерьезную личность. Хотя, если б Егор оказался чуть более внимательным, может, и разглядел бы все несуразицы – и наигранный смех (ну, не по любому же поводу ржать, словно лошадь?), и слишком уж безрассудную смелость (явиться одной в харчевню да издеваться над мужиками далеко не каждая девушка могла себе позволить!), и ту же латынь – Заира-Айгиль показала на миг свое истинное лицо, так, правда, слегка завесу приоткрыла и тут же соврала что-то, и князь не обратил внимания, а ведь должен был обратить! Да и объявилась она в корчме как нельзя вовремя: едва Вожников приехал, как сразу же представилась возможность попасть в замок. Не чудо ли? Не чудо – умелая, хорошо организованная провокация! И, конечно, главный тут – царевич Керимбердей, он-то и настропалил свою юную супругу, да еще окружил себя двойниками на случай возможного покушения – хитер! Как и сам Егор – у него же тоже имелся двойник… как-то он там нынче в Сарае действует? Мобильников нет, не позвонишь, не спросишь, и все известия идут долго – с паломниками, с купцами.
Ну, девка! Посмотрел на царевича, «разобрался», сиди себе здесь, ожидай пыток да смерти. А все потому, что слишком самонадеян – мол, если что, возникнет, вне всяких сомнений, предупреждающее видение… А вот не возникло! Может, и потому, что часто пил – пиво с утра, вино – так жарко же, организм жидкости просит! А хмельное, между прочим, на способность предвидеть действует весьма угнетающе, это Егор и раньше замечал. Трезвость – норма жизни, вот как здесь нужно было себя вести, так нет же, расслабился, и, главное, Заира эта, Айгиль, не вызывала совершеннейше никаких подозрений.
Ха! А на царевича-то, выходит, покушалась женщина! Вожников что-то такое расслышал: как там доложил стражник? Прыгунья! Ловкая какая, однако… и безрассудно смелая. Или, скорей, обреченная… хотя нет, самоубийством тут вроде не пахло – после нападения на «царевича» «прыгунья» попыталась сбежать, не зная того, что внизу ее уже ожидает засада. Вот тоже еще, ниндзя! Ну и девки пошли.
Ладно, что теперь бить себя ушами по щекам, после проигранного раунда кулаками не машут. Будет еще другой раунд, а из проигранного надобно извлечь уроки.
Громыхнув сковавшей руки цепью, князь поднялся на ноги с кучи прелой соломы и внимательно осмотрел узилище. Судя по солнечному свету, проникавшему в узенькую щель окна под потолком, он все же находился не в самом нижнем подвале главной башни – донжона, а чуть повыше, так сказать – на первом этаже. Сия темница явно предназначалась для лиц привилегированных, и это, наверное, был хороший знак. Впрочем, может быть, Заира-Айгиль все же не держала на узника особенного зла, вот и распорядилась… Нет! Не она здесь распоряжается – царевич, вот с ним бы и поговорить, предложить все то, что хотел – союз против Едигея и Темюр-хана. Пойдет на такое Керимбердей? Охотно! Только вот как убедить его, что Егор – владетельный князь, а не простой десятник? В принципе, убедить-то просто – под строгой охраной добраться до Сарая, к ватажникам, к войску – а там все станет ясно, там-то сопровождающие увидят все своими глазами – о чем и доложат! Лишь бы царевич на это пошел… Пойдет! Союзники ему сейчас нужны очень, не зря ж крутит шашни с генуэзцами.
А вдруг Керимбердей не поверит, решит не рисковать? Да еще, не дай Бог, узнает про любовную связь узника с собственной женой! Пусть даже их у него много, жен, все равно – обидно. Хотя жена-оторва – это проблема мужа, однако царевич – владыка восточный, разбираться не станет, кто к кому первым пристал. Айгиль тоже, конечно, огребет на пряники, но… Может, хан ее и простит, все-таки ради дела старалась. Если узнает. А откуда он может узнать? Уж точно, не от Вожникова, да и «хохотушка» вряд ли этим похвастает. Так может, подставить ее, рассказать, да поглядеть, что из всего этого выйдет? А ничего хорошего не выйдет, точно. Тем более, кто поверит безродному торговцу зеленью? Ясно, никто.
Снова погремев цепью, князь походил по узилищу, размерами… три с половиной метра на шесть, примерно в треть башни. Одна стена, где окно – полукругом, другая… за другой, наверное, еще одна подобная камера… и внизу. Нет, внизу – выгребная яма, вон и запах, и – в углу – в полу дыра. Все правильно, чтоб лишний раз не беспокоить стражу. Дыра небольшая – не пролезешь, как оконце. Дверь узкая, дубовая, обитая толстыми железными полосами и на вид весьма крепкая – не вышибешь с ноги! Да и открывается… все правильно – внутрь.
Господи! Вожников вдруг хлопнул себя по лбу – хорошо хоть с Федором остерегся, иначе схватили бы и его! Парень не дурак: не дождавшись возвращения князя, вмиг сообразит, что к чему, начнет действовать – в первую очередь подключит Гизольфи, а уж тот, верно, похлопочет за своего не в меру любопытного друга.
Да, не все так уж безнадежно, как кажется: и с царевичем, скорее всего, удастся все-таки встретиться, поговорить, и юный аристократ Марко Гизольфи подключит все свои связи…
В конце концов, он, князь, именно этого и хотел – встречи с царевичем Керимбердеем, именно ради этого сюда и прибыл!
Чу! Вожникову вдруг показалось, что он слышит песню. Голос грустный, девичий и какой-то приглушенный. Пела снаружи какая-нибудь служанка? Молодой человек подошел к оконцу и прислушался: нет, не отсюда голос… Словно где-то за противоположной стеной пели!
