с ним у выхода из гостиной, Кристина даже не поняла, каким образом он там очутился. Оказалось, Чеко выдал ему пропуск. Сам Чеко на ее вопрос лишь беспечно пожал плечами, сказав, что в мужском корпусе общий душ и туалет, и было бы неудобно каждый раз просить кого-нибудь открыть ему дверь. К тому же Ларионов изъявил желание проводить больше времени с дочерью, а организовать ему постоянный конвой никаких ресурсов не хватит. Кристина хотела возразить, что ей в такой же ситуации они выдали неполноценный пропуск и без проблем организовали постоянный конвой в виде Слона и Коня, но что-то во взгляде Чеко заставило ее промолчать. Она лишь кивнула, радуясь, что хотя бы внешне Чеко не проявлял враждебности к ее отцу.
С Артемом дела обстояли иначе. Она замечала его хмурые взгляды, видела, как с каждым днем его лицо все больше мрачнело, но приписывала это тому, что из-за внезапного появления отца и занятий стрельбой с Чеко, они проводили вместе мало времени. Она старалась наверстать это за завтраком, который по какой-то молчаливой традиции они продолжали есть в своей маленькой гостиной. Она садилась ближе к нему, любовалась его профилем и рассказывала о своих снах: ему нравилось об этом слушать. Его лицо разглаживалось, губы начинали рассеянно улыбаться, он поворачивался к ней и смотрел на нее тем взглядом, который в первые дни их знакомства сбивал ее с толку, а теперь заставлял крепче привязываться к нему.
Интуиция остерегала ее от того, чтобы заговаривать с Артемом об отце. Она не хотела противопоставлять их друг другу и бросала все силы на то, чтобы избежать конфликта. Когда большие электронные часы на стене показывали 09:59, она чмокала его в щеку и торопливо вставала из-за стола, стараясь не замечать, как недовольно сжимались его губы. Через минуту она уже была в коридоре.
Отец встречал ее и всюду следовал за ней. В последнее время Кристина занималась тем, что у нее получалось лучше всего: приведением дел в порядок. Она бегала по Подземелью и воплощала в жизнь маленькие реформы, и все это под взглядом отца, из-за чего Кристина чувствовала острое желание получить долгожданную похвалу. Вместе они заходили на кухню, где Кристина обсуждала с Анной, главной по части провизии, списки продуктов на неделю, за которыми потом кого-то посылали. После того, как они добавили больше свежих продуктов и разнообразили меню, Кристина отметила, что жители Подземелья стали выглядеть довольнее, а Слон и Конь уже не так часто наведывались в женский корпус, чтобы прихватить что-нибудь «не столовское». Многие даже подходили к ней и благодарили за это, и Кристина в очередной раз убедилась, что счастье строится на самых простых вещах.
Кристина, а вместе с ней и ее отец, проводила много времени в детской комнате, куда поместили спасенных сирот. Дети радовались ее приходу и подолгу не отпускали от себя. С ее отцом они держались настороженно, и он сам ворчал, что не умеет общаться с детьми. Обычно он садился в кресло-качалку в углу и почти все время дремал.
Когда Артем на совещании предложил передать детей органам опеки, Кристина выступила резко против. Она понимала, что условия в Подземелье никуда не годились, но не могла так просто сдать этих детей. В детстве соседи пугали ее детским домом. Кристина слышала столько страшилок о жизни сирот, что была готова стерпеть любую нужду, лишь бы оставаться на свободе. Этот страх с годами так и не прошел.
Из более тридцати детей оставалось меньше половины: сотрудники Подземелья активно искали их ближайших родственников и передавали детей в семьи, если в них не было проблем с алкоголем и насилием. Многие родственники просили провести ДНК тест, и Кристина не раз видела, как Мейза заходила в комнату с ватными палочками, чтобы собрать у детей образцы слюны. То, что родственники продолжали находиться, не могло не радовать, но при этом Кристина понимала, что устроить удастся не всех. Тем временем дети весь день сидели в комнате без окон, которая хоть и была лучше гаража, в котором их держал Шейх, все же не вписывалась в стереотипы о счастливом детстве. Кристина пыталась своим вниманием компенсировать им эти неудобства.
В один из таких дней, когда Кристина увлеченно отвечала детям на разные вопросы, в душе ужасаясь тому, как, выросшие взаперти, они почти ничего не знали о мире, она вдруг бросила взгляд на кресло, в котором обычно сидел ее отец, и увидела, что оно пустует. Дети дергали ее за рукав, забирались на колени, теребили ее пуговицы и непрестанно задавали вопросы. Когда Кристина снова бросила взгляд на кресло, отец уже сидел в нем как ни в чем не бывало. Кристине показалось, что его не было довольно долго, но она не стала придавать этому значение.
* * *
Прошел месяц с тех пор, как Ларионов поселился в Подземелье, и, к удивлению Артема, он пока не вызывал подозрений. Да, он был неприятным человеком, не упускал возможности пожаловаться на условия своего содержания и постоянно давил на Кристину, но ничего необычного в его поведении не наблюдалось. Артем уже начал сомневаться в своих подозрениях, но чутье говорило ему быть на стороже.
Подземелье все еще праздновало поимку Шейха, новых заказов пока не брали, но поиски родственников спасенных детей отнимали много времени. Артем решил сосредоточиться на них, а всю заботу о слежке над Ларионовым возложил на Чеко. Он ограничивался лишь тем, что каждую ночь, после того как Кристина засыпала, выходил в кабинет и кратко обсуждал с Чеко поведение Ларионова. Эти встречи были краткими именно потому, что Чеко нечего было сообщить, и Артем начал задумываться о том, чтобы их отменить.
В ту ночь Чеко не стал терпеливо дожидаться в кабинете, а отправил сообщение, состоявшее из одного восклицательного знака. Как только Артем вышел к нему, он молча указал ему на запись с камеры.
На записи Ларионов быстрыми шагами шел по коридору в сторону их гостиной. Артем посмотрел на время: 15:34.
— В это время Кристина была с детьми, — пробормотал он, глядя на то, как Ларионов прикладывает ключ-карту к двери и заходит в гостиную. — Подожди, ты что дал ему доступ вплоть до моей спальни?
— В том-то и дело, что нет. Думаю, он догадался, что эту дверь его карта не откроет и стащил карту Кристины. А потом поменял их обратно. Все-таки, родство есть родство, у них даже планы одинаковые.
Артем проигнорировал последние слова и наклонился ближе к монитору. Чеко
