вашей.
Кристина слегка вздрогнула и обернулась. В дверях показался Чеко. Он кивнул на вопросительный взгляд Артема, и тот кивнул в ответ. Кристина хмуро оглядела обоих, но промолчала.
— Ну, можем попросить ребят поменяться комнатами… — неуверенно сказал Конь.
— Вот и попросите, — сказал Чеко. — Нашему гостю так будет уютнее.
Он сделал такой многозначительный акцент на этой фразе, и при этом его лицо выражало такую сосредоточенную враждебность, что Кристина усмехнулась про себя: казалось, все Ларионовы действуют на него одинаково. В любой другой момент она бы не удержалась от того, чтобы уколоть Чеко и напомнить ему, что насчет нее он ошибался, но присутствие отца действовало на нее угнетающе. Она вспомнила давно позабытое чувство из детства, когда казалось правильным и безопасным вести себя как можно тише и не попадаться на глаза, чтобы не вызывать упреков. Она боялась, что отец отругает ее или что-нибудь раскритикует в ней у всех на глазах. Унизит ее перед Артемом и Чеко. Ей было стыдно от одной мысли об этом и страшно, что ее отец как-нибудь их спровоцирует, и они не захотят приютить его в Подземелье.
— Тесновато, — проворчал отец, войдя в одну из комнат вслед за Слоном и Конем.
— Это временно, вот сделаем ремонт в квартире… — сказала Кристина, но отец продолжал хмуро оглядываться вокруг.
— А ты где спишь? — спросил он.
Кристина смутилась. Артем сделал шаг вперед, загородив ее собой.
— Валерий Валерьевич, свободных комнат больше нет. Если не хотите оставаться, мы отвезем вас обратно.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом отец сел на нижнюю кровать и поставил рядом свои вещи.
— Полотенце хоть выдадите? У меня с собой ни черта нет.
Кристина ворочалась в постели, проигрывая в голове десятки вариантов диалога с отцом. Она чувствовала какое-то кислое послевкусие от встречи с ним и в особенности от того, что они едва ли сказали друг другу пару слов. Ей одновременно хотелось и не хотелось говорить с ним, но в голове разыгрывались сцены, лились слезы и всплывали все новые вопросы и упреки. Когда она вздохнула и в очередной раз повернулась на бок, то почувствовала, как Артем прижался к ее спине.
— Что с тобой? — спросил он.
Этот простой вопрос вызвал дрожь в горле, и слезы сами покатились из глаз. Она плакала сначала тихо, радуясь непроглядной темноте спальни, пытаясь сдержать всхлипы и подергивание плеч, но слезы становились удушливее, всхлипы рвались на свободу и тело ей больше не подчинялось. Годы невыплаканной обиды накопили в ней бурю, которая разрослась до таких размеров, что никаким усилием воли невозможно было удержать ее внутри. Артем больше ничего не спрашивал, и Кристина была благодарна ему за это. Она сдала все позиции и перестала сопротивляться, а он лишь сильнее прижал ее к себе, то и дело поглаживал ее по волосам и по трясущейся спине.
* * *
Артем подождал, пока Кристина уснет, и осторожно высвободил руки. Он подошел к большому зеркалу и нажал на кнопку, открывавшую проход в его кабинет. Чеко уже сидел в его кресле, задумчиво подперев ладонями подбородок. При появлении Артема он переменил позу, сел глубже и закинул ногу на ногу.
— Не хочешь это убрать? — сказал он, кивая на раскладушку.
— Руки не доходят.
— Конечно, они ведь у тебя другим заняты.
Артем сел напротив него и устало вздохнул.
— Чем ты теперь не доволен?
Чеко поджал губы.
— Ладно, завтра сам скажу, чтоб вынесли.
— Тебя серьезно больше всего волнует моя раскладушка?
— Нет, больше всего меня волнует, что Подземелье превращается в хостел.
— Сам знаю. Но, с другой стороны, если этот Ларионов что-то задумал против нас, то пусть будет на виду. Врагов нужно держать близко.
— Угу. Ты еще в постель его возьми.
Артем раздраженно выдохнул и подался вперед.
— Ты опять подозреваешь Кристину?
— Нет. В ней я уверен.
Почему-то этот ответ еще больше распалил Артема. От жгучей ревности мозг словно накрыло туманом, и в висках стучала мысль: «Он думает, что знает ее лучше меня».
— А вот с папашей ей не повезло, — продолжил Чеко.
Артем отвернулся и перевел дыхание. Ему не нравилось то напряжение, которое искрилось между ними, когда речь заходила о Кристине. Он пытался мыслить логически и не давать эмоциям испортить их отношения. Он понимал, что даже если Чеко нравилась Кристина, в этом не было ничего удивительного и ничего преступного, ведь это не значило, что он собирался ее у него отбить. И все же сама мысль о такой возможности напрягала. Артем встал и подошел к мини-холодильнику. Достав бутылку воды, он сделал несколько глотков и перевел дыхание.
— Я навел справки, — продолжал Чеко. — Не похоже на взрыв бытового газа, иначе задело бы и другие этажи. Скорее всего он сам устроил локальный взрыв. Очевидно ради того, чтобы оказаться здесь.
— Думаешь, его кто-то подослал?
— Думаю, мы оба знаем кто.
— И что ему нужно?
Чеко пожал плечами.
— Месть?
— Я думал об этом. Ты говорил, что Шейх знает, что Кристина с нами заодно… Что если, он решил этим воспользоваться? Подождал, пока новость о его аресте распространится и Ларионов покажется из своей норы. Связался с ним через кого-нибудь, через адвоката, например. Пригрозил. Сказал, что и как нужно выпытать…
— Угу, а вы как радушные хозяева привезли его прямиком сюда.
— Да знаю я! Все мое нутро было против этого.
— Тогда какого черта?
Артем вздохнул.
— А, — сказал Чеко. — Можешь не отвечать. Она попросила, и ты не устоял.
Артем лишь устало потер виски. Чеко покачал головой.
— Ладно, прости, — сказал он после долгого молчания. — Черт знает что со мной творится. Пойду лучше посплю.
Чеко встал и пошел к выходу. У двери он обернулся.
— Тебе бы тоже не помешало, Артем. Выглядишь хреново. Слон и Конь следят за каждым движением Ларионова, в конце концов он себя выдаст.
Чеко ушел, а Артем еще какое-то время сидел в мрачной задумчивости, глядя через стекло на очертания спящей Кристины. Он уже не мог представить, как жил все это время без нее. Их связала сама судьба, и история матери Кристины была тому подтверждением. В старых записях отца он нашел упоминание о ней, и это объясняло сразу две вещи: пиджак его отца в ее квартире и невидимую связь между ними. Он снова сделал мысленную пометку поговорить с ней об этом. Удивительно, как он вообще еще что-то помнил: с каждым днем, проведенным рядом с ней, он все больше погружался в какой-то карамельный сироп. Он был счастлив, но иногда
