Почти все из присутствующих желали лично поспособствовать «поднятию боевого духа» пополнения. Помочь им собственным участием избавиться от штатской лени и зазнайства.
* * *
В свое время, еще до службы в разведовательно-диверсионном отряде спецназначения «Каскад» Алексей с первой же попытки стал обладателем крапового берета. Это было серьезным испытанием, т. к. бывало и такое, что из тридцати-сорока претендентов, как правило, не в первый раз оспаривающих право носить этот почетный головной убор в результате всех испытаний его получали один-два самых заслуженных. Бывали случаи, что не выходило у всех претендентов. Бывало и такое. У Алексея все получилось по всем статьям расходной спецназовской ведомости. Там было в несколько раз труднее. Но ничего ведь смог же. Вера в себя, так же как и вера в успех — уже половина победы.
Стоящий рядом боец, бесцеремонно оттеснив плечом Гусарова в двух словах, из которых не было ни одного печатного, объяснил на нормальном русском языке, чего от них ждет инструктор. Похоже, что паренек происходил из обычной «рэкетирской» среды специализирующейся на вымогательствах у «беспробудно несчастных» инородцев, торгующих на рынках необъятной России. Именно из таких рептилий, в основном и состоит уголовный бомонд.
Выслушав со стороны пояснительную и устрашающую речь, Алексей по-хорошему внутренне завелся.
Глуповато улыбаясь и суетливо теребя край своей робы, он предусмотрительным жестом, перед этим странно поцокав языком, попросил уступить ему право первого боя. Пирогов попытался возражать, даже ругался на понятном языке, однако, видя решительность своего нового приятеля, уступил.
* * *
Алексей вышел в середину круга, покрытого пружинящими пластами, тщательно пригнанной друг к другу резины. Опробовал покрытие. Крутанул шеей. К удивлению многих ушел с места боя. Молча разулся. Посмотрел на босые ноги, потом на Понятовского. Тот что-то пробурчал на своем инструкторском… Однако, возражать не стал. Гусаров вернулся на резиновой покрытие и стал в обозначенный кружком центр площадки.
Против него, плотоядно улыбаясь и заранее потирая от удовольствия руки, выскочил соперник, тот самый «удалой малый» кто минутой раньше плохими словами объяснил, как во все дырки «отмудохает» Пирогова.
— Будет больно, скажи, — вполне безобидно произнес он.
— Обязательно, — искренне пообещал Алексей.
— Проверка на вшивость… — он хотел еще что-то умное сказать, но прозвучала команда к началу схватки.
Алексею достаточно было двух ложных замахов руками и одного удара ногой, чтобы большого и не в меру самоуверенного соперника с удивленной, запрокинутой навзничь физиономией понесли с площадки.
— Случайность… — Коротко прокомментировал Алексей свои действия, глядя вслед глубоко загорюнившемуся бойцу пытавшемуся рассмотреть ставшее бессмысленным небо.
Когда кто-то из стоящих вслух это повторил, Пирогов рассмеялся громко и весело. Такой смех у многих народов, населяющих земной шар, называется — от всей души. Уж он-то знал толк в таких движениях. Они из разряда обычных физических упражнений переходят в нечто более крупное, чем просто быстрое и стремительное действие. Это больше напоминает искусство.
Никто танец Галины Улановой не называл комплексом упражнений для аэробики, это относилось и относится к божественному искусству. Занимаются подобным тысячи, а осваивают единицы.
Так и здесь.
То, что показал Алексей, было наполнено красотой. Глядя на то, что он сделал, а главное — как? Настоящему ценителю мордобоя с философией, можно было получить эстетическое удовольствие. Недаром японцы свои силовые виды единоборств называют боевыми искусствами. Пластика проиллюстрированная практически невидимым движением после которого наглый вьюныш был унесён с татами происходила из их числа. Она была отточена до миллиметра и соткана из изумительно тонкой, еле видимой нити, так искусно, что швов и стыков даже на ощупь не ощущалось.
Как человек, посвященный в подобные тайны единоборств, смешливый Пирогов понимал, что такой молниеносной жалящей случайности не бывает, даже в красивых киносказках. Наносить удары в прыжке с разворота и главное, попадать при этом в голову своего vis-a-vis… Не один год надо попрыгать, прежде чем такое начнет получаться.
* * *
Инструктор, момент удара не видел, что-то его отвлекло. Но этот смех, он понял по своему.
«Они не просто… Они нагло, издеваются над нами» — зло подумалось ему.
Однако, формально придраться было не к чему. Наказывать старшего по званию из-за возникшего к нему немотивированного раздражения, уставы не позволяли.
Если вначале схватки, он просто хотел показать вновь прибывшим то, что они ничего не умеют и им следует много и тяжело трудиться. Теперь же приходилось отстаивать честь диверсантов. Больше того, свою собственную честь…И стоящую рядом с ней — белобрысую гордость.
Почти всех бойцов, недоуменно затихших вокруг него, именно он обучал всем этим штучкам. Получалось, плохо учил, коль скоро один из лучших, злой и настырный Костя-Рыба рухнул на… На какой он упал минуте? Да вы что? Примерно, десятой секунде…
— Следующий, — он ткнул пальцем в лежащего, и казалось спящего невдалеке еще одного здоровяка. Со стороны было очень заметно, как ему трудно сохранять спокойствие и выдержку.
Тот на кого указал младший командир, поднялся, небрежно отряхнул воображаемый песок… и для чего-то сделав сальто назад прямо из него сел в продольный шпагат.
Сейчас настало время от души рассмеяться Алексею, слишком уж неестественно все это выглядело. Его, наверное, пытались такими дешевыми приемами, в стиле узкоглазого кино из Гонконга, испугать или вывести из себя. Отсмеявшись, он с любопытством посмотрел на будущего соперника.
Акробата его смех несколько смутил. Возможно, это было ошибочное утверждение, но тот над кем смеялись вида, что его это задело, не показал.
Глядя на Алексея исподлобья, он чуть сутулился и левым боком стал напротив него и больше уже не безобразничал. Застыв в выжидательной позе стал ждать дальнейшего развития событий.
— Может больше не надо? — Спросил Алексей, глядя на Понятовского.
Была у него надежда, что сегодня доброта в данном конкретном случае спасет мир. Да видно недосуг. Время торжества справедливости и человеколюбия пока не наступило.
Тот остался непреклонным и нетерпеливым движением указал на центр площадки. Гусаров с недоумением покачал головой и разведя руками посмотрел на своего приятеля. Тот чуть заметно усмехнулся и кивнул ему, давая понять, что если ребята сами этого требует, придется подчиниться.
