– Я больше не желаю говорить на эту тему.
– В таком случае вернемся к твоему плану продажи мини-особняков.
Он снова накалялся, и ей стало немного не по себе.
– Тебе необходим реальный способ заработать деньги, а не какой-то заоблачный мираж, основанный на продаже картины, которая, возможно, давно уже уничтожена.
– Знаю! Пойду учиться на автомеханика!
– Ну все, с меня хватит! – И не успела она оглянуться, даже не поведя своим аристократическим носом, как он прижал ее к стене, схватил в объятия и прорычал: – Помоги мне Боже, никогда еще я пальцем не тронул женщину, но мы либо займемся любовью, либо я тебя побью.
Это наконец заставило ее улыбнуться.
– Выбираю первую дверь.
Он пробормотал грязное ругательство и раздавил ее губы своими, одновременно сунул руки под короткую джинсовую юбку… и она пальцем не пошевелила, чтобы его остановить.
Еще секунда – и ее колготки и трусики полетели на пол. Он стиснул ее бедра и поднял на себя. Фарфоровая ваза рухнула на пол у самой головы Гордона, отчего несчастный пес вихрем метнулся на кухню. Она обхватила ногами талию Колина. Он принялся возиться с застежкой брюк. Рывком вонзился в нее.
Она была готова принять его.
Он вонзился глубоко, застонал и попытался выйти.
– Кондом…
Она сжала его, не собираясь отпускать.
– Все предусмотрено.
– Слава Богу.
Он еще крепче притиснул ее к стене, впиваясь пальцами в попку. Она завладела его губами и отдалась жаркому влажному трению… звукам и запахам… его ярости… его нежности.
Она, кажется, влюбляется в него.
Подспудное понимание этого преследовало ее не один день, но она отказывалась признаться себе, да и не могла, особенно сейчас, когда стрельчатые ресницы лежали густыми темными полумесяцами на его щеках. Когда ей было так хорошо. Когда он наполнял ее собой.
Она ахнула. Вобрала в рот его нижнюю губу. Он застонал, проник еще глубже, и она отдалась на волю вихря.
Когда все было кончено, она позволила ему увлечь ее наверх, где они наконец разделись и снова занялись любовью, на этот раз куда медленнее и с нежностью, которая почти раздавила ее. Она проигрывала битву, безуспешно пытаясь сохранить разделявшие их барьеры.
Насытившись, они пошли в ванную вместе. Она заколола волосы на макушке. Он сел позади нее, обхватив согнутыми коленями и облокотившись локтями на бортики.
– Что ты имела в виду насчет кондома? – спросил он, лаская намыленными руками ее груди. – Когда сказала, что все предусмотрено?
Розовое сияние старых красных рождественских свечей Таллулы делало древнюю ванную похожей на некую фантастическую пещеру вне времени и пространства. Ах, если бы только это было правдой…
Она не хотела отвечать, но и лгать тоже не стоило. В конце концов, он имеет право знать.
– В двадцать два года у меня была внематочная беременность. А потом и еще кое-какие проблемы. Надеюсь, ты будешь рад услышать, что я неспособна стать мамочкой.
Колин прижался губами к ее шее.
– Никак не можешь угомониться, верно?
Он ударил в больное место, и она не смогла найти ответа. И продолжал гладить ее груди, чтобы дать ей время прийти в себя. Наконец он заправил мокрый локон ей за ухо.
– Как давно ты одна?
Она нарисовала спираль на его намыленном колене.
– Эммет заболел два с половиной года назад.
– То есть у тебя не было секса почти три года.
– По крайней мере с другим человеком.
Он фыркнул. Одна из свечей затрещала. Он передвинул ногу в более удобное, как ему казалось, положение и прикусил мочку ее уха. Она откинула голову ему на плечо. Собственно говоря, очередная влюбленность не была чем-то необыкновенным, поскольку уже не раз настигала ее раньше. Старая слабость, что поделать, но она уже давно прошла тот этап, когда не чувствовала себя живой, если не воображала, что в очередной раз влюблена в кого-то. Но сейчас она точно знала, что делать.
– Нам нужна музыка, – объявил Колин. – Думаю, Бах подойдет.
Но вместо этого начал напевать «Ну разве она не милашка?» удивительно мягким баритоном, чем заставил ее улыбнуться, несмотря на воинственное настроение. Допев, он погладил ее по плечу.
– Обещай, что откажешь Джуэл, дорогая. Дай слово, что останешься во Френчменз-Брайд.
За эти годы мужчины называли ее по-разному: «детка», «солнышко», «лапочка», «сука», но никогда «дорогая».
– Мои дни во Френчменз-Брайд окончены, ваша светлость.
– Позволь спросить: почему?
– Ну… не годится быть содержанкой и все такое…
– Какая же ты содержанка, если работаешь на меня?
– Спать с боссом…
– Ты вечно стараешься все усложнять. К счастью, я в необычайно хорошем настроении. Можно сказать, в прекрасном.
– Еще бы! После того, что я проделывала с тобой сегодня вечером!
Этим его удалось отвлечь еще на пару минут. Но не больше, потому что он тут же вернулся к прежней теме:
– Кроме всего прочего, мы должны понять природу нашего поразительного взаимного влечения. Ко всему следует иметь логический подход.
– О’кей, но я попрошу своего адвоката составить железный брачный контракт, чтобы после нашего развода Френчменз-Брайд остался за мной.
Колин, вместо того чтобы испугаться, почти обрадовался.
– От меня так просто не отделаешься.
– Да ты должен посинеть от страха! Если не считать одного, к счастью, весьма кратковременного периода моей жизни, ознаменованного беспробудным пьянством, я имею неприятную тенденцию тащить своих любовников к алтарю.
– Но теперь ты стала зрелой и более мудрой женщиной.
– Не настолько уж мудрой, приятель, и, кроме того, меня обуревает страстное желание.
– Перестань играть со мной. И запугать меня не так легко. Признаю: все случившееся поистине удивительно. Похоже, мы одни из тех странных капризов природы…
Легко ему говорить о капризах природы. У него нет психопатической склонности влюбляться во всякого, кто носит брюки.
– …и думаю, я нашел почти идеальное решение нашего вопроса.
– Надеюсь, мне не нужно писать отчетную работу?
– Нет, если не собираешься вставлять в нее откровенно эротические сцены.
Его большой палец нашел напряженную мышцу на шее и принялся разминать.
– Больше всего нам необходимо время, чтобы то, что есть между нами, спокойно развивалось естественным путем.
– Колин, тебе ведь нравятся только скромные женщины, верно?
– Ты мне тоже нравишься.
– Спокойно, сердце мое.
Она почувствовала, что он улыбается.
– Ты действительно необыкновенная женщина.
– А ведь я еще и не начала игру по-настоящему.
Ее оборона катастрофически слабела. Пора принимать срочные меры.
Она пошарила ногой в поисках затычки.
– Ты должен помнить, что с самого моего появления я не причинила тебе ничего, кроме неприятностей. И прости, если раню твои чувства, но я потеряла всякое желание связываться с явно неподходящими для меня мужчинами. И если уж на то пошло, с любыми мужчинами вообще.
– Вздор. Я именно тот, кто тебе нужен. Никто не может быть безопаснее меня.
Это большое тело каменщика, прижимавшееся к ней, совсем не казалось безопасным.
– Интересно, как ты до этого додумался?
– Мы прекрасно понимаем друг друга. Я язвителен и неприятен по натуре. Ты упряма и обожаешь манипулировать людьми.
– Благослови нас Бог.
Она нащупала кольцо на затычке и теперь пыталась поддеть его пальцем ноги.
– Совершенно верно. Мы не питаем никаких иллюзий относительно друг друга, следовательно, нет никакой опасности влипнуть в передрягу.
Затычка поддалась.
– Я была замужем трижды. Передряга – мое второе имя.
– И это исключительно твоя проблема. Ты выходила замуж. Может, выйдешь еще раз. Но со мной тебя ничего подобного не ждет. Я заранее устраняюсь от брачных уз.
Почему-то стало больно… не потому, что он не хотел жениться на ней – она больше никогда не пойдет по этой дорожке, – но от сознания того, что она неспособна на простые, нежные, ни к чему не обязывающие отношения, которые так легко завязывают другие женщины. На этот раз приходилось быть откровенной, но как это сделать, когда он близко?
Поэтому она, прежде чем заговорить, встала.
– Знаешь, все случившееся между нами, было единственным светлым пятном в моей жизни за последние несколько лет, но с какой точки зрения ни подходи, для меня это шаг назад. И огромный.
Рука, скользившая по ее ноге, замерла.
– Я не какой-то тип, которого ты сняла в баре, – заносчиво бросил он.
Она вышла из воды и завернулась в полотенце.
– Наверное, тебе трудно поверить, но я умею позаботиться о себе, и связь с тобой – не выход из положения.
– Не находишь, что уже немного поздно об этом говорить?
– Ты оказался соблазном, против которого я не смогла устоять.
Несмотря на комплимент, он казался мрачным как туча.
– И что хуже всего, я только сейчас сообразила, что мы испохабили чудесную дружбу.
