— Не могу без тебя, — прошептал он, полностью лишая меня воли. И однозначно воздействуя тем самым волшебным зовом, которым призвал монстра из неведомой бездны. Потому что я также была готова обвиться вокруг Диего размякшими конечностями и даже застрекотать из-за отсутствия хоть какой-то связной речи. — Ничего не бойся рядом со мной. Я все решу.
Вот это-то и страшно. Я куснула его сильнее обычного, и он хрипло застонал, подхватывая под спину и прижимаясь костром, который сейчас использовал вместо тела.
И снова его губы, парализующие любые мысли, запускающие огненных рыб плавать под кожу. Мне кажется, мы цеплялись друг за друга не менее часа, а на каком-то этапе роли поменялись, он просто нависал сверху, я сама тянулась и всасывала, кусала его рот.
Но вот Диего как-то одним простым движением собрал подол, прижался касаясь бедрами снизу и одновременно продолжая пить мое дыхание. В это мгновение мне показалось, что я получила двойной поцелуй. Горячий и жадный, сверху до низу.
⭐ Глава 31. О первом секрете Недотроги. Кузнечик
Мы неизвестно где. И может быть останемся болтаться навсегда между чужим небом и глубинным ничто, но сейчас это не имеет никакого значения. Потому что весь мир — это мы.
Он останавливается, хищно изучая мое лицо, чтобы тут же перекрыть дыхание, претендуя на воздух, забирая его как сумасшедший коллекционер выхватывает раритеты у случайно заглянувшего в антикварную лавку дилетанта.
Мне дают вдохнуть и втискиваются снизу так, что я судорожно выгибаюсь от пронзительного удовольствия. Он смотрит и не может остановиться, резко вбиваясь бедрами с ненасытностью сходящего с ума зверя. Я помню, что он большой, но это лишь зарубка памяти, для реальности есть только бесконечное волнообразное наслаждение, пронизывающее меня от каждого толчка мощного разгоряченного тела.
Я чувствую его давнее голодное, яркое как огонь восхищение: настоящее, щекочущее мои нервы, вспыхивающее от каждого взгляда и прикосновения. Он выплескивает свои собственнические чувства ко мне через бушующее противостояние своих ипостасей, освобождается сквозь звенящую тягу, не в силах остановиться и вкушая каждую секунду моей покорной капитуляции.
Спинка кресла всего лишь по плечи, голова не удерживается, откидываясь сама собой. Я смотрю широко распахнутыми глазами на верх, где качается искристыми хрусталиками люстра, бросая блики по всей комнате. Приподнимаюсь, чтобы взглянуть на бешено двигающегося Фаворру и снова откидываюсь назад.
Диего рычит, упираясь в подлокотники по обеим сторонам от меня. Рукава камзола трещат из-за вздувшихся от напряжения мышц. Диего почти остервенело пронизывает меня снова и снова горячим, каменным членом. Выгибается назад и стонет, хрипло, длинно.
Я кусаю губы, давя свои вскрики, потому что мне нравится слушать его. Рассыпаться мурашками от низкого рокота, добавляя новые грани в свое удовольствие.
Не выдерживаю и, когда он начинает замолкать, посылаю в него концентрированную волну собственного сладкого, пульсирующего напряжения. Он совершенно открыт, незащищен магическими блоками, и от неожиданной ментальной атаки дополнительным возбуждением издает рев на таких бархатно-басистых нотах, что я рассыпаюсь на звенящие осколки.
Огромное, заполняющее меня ощущение счастья собирается в копье и снова возвращается Фаворре, пробивая его до крупной третьей подряд дрожи. Он стискивает меня, нависая и неистово целуя в открытую шею, выглянувшее из платья плечо. Ой. ОЙ! Не понимаю… К удовольствию, стреляющему во мне искрами, почему-то примешивается острая тонкая боль. Создавая уникальный коктейль в моей крови. Трепета. Жесткого предельного проникновения. Щемящей нежности и дикой, почти бесконтрольной страсти. Это для меня… слишком. Поэтому разум милосердно отключается, и я уплываю. Где-то по дороге теряя сознание. И нисколько не жалея, даже если это был последний день моей жизни.
--
— Ева…
— М…?
— Я долго был не в себе?
— Ты тоже? Хм, понятия не имею. Помню, как ты увлекся моим богатым внутренним миром, а потом хлоп и я чуть не умерла.
— Не шути так…
Оказывается, Диего приволок меня на огромную кровать под кисейным балдахином и рассматривал с огромным интересом. Словно пес, в драке вырвавший самую большую кость в своей жизни. Любуется и благоговеет, не забывая пускать слюну от жадности.
— Эй, — я почти села, но меня сразу уложили обратно мягким толчком.
— АЙ, а это что?!
— Так. Главное, не паникуй.
Он приблизился, носом почти касаясь сгиба между шеей и плечом. Зафырчал. Не пойму, он что, нюхает?
— Ева, тут совсем крошечная ранка, я быстро уберу.
И меня начинают… лизать. Посылая, надо сказать, вполне приятные, хотя и немного острые ощущения по коже. Он что, кожу мне поцарапал? Или зубами повредил?
Я слышала, что оборотни могу кусать партнеров, когда забываются, но не думала, что это хоть как-то коснется меня.
— Я тебя немного укусил. Извини. Дурацкий старый инстинкт, в нашем случае он не имеет никакого значения. Раньше так метили пару, говорили, что дети родятся крепкими и сильными, настоящими оборотнями. Но у меня магия все выжигает, ты знаешь…
— А…, - я расслабилась, вытягиваясь на постели. Дети нам не светили. Фейри могли иметь потомство или с такими же фейри, или со своим локусом. Да и Диего никогда меня не обманывал. — Ничего себе ты дорвался, чуть не расплющил меня в том кресле. Ну, если укус означает чувства, значит я тебе нравлюсь чуть больше, чем случайный удобный объект для секса.
— О, да, еще как нравишься, — промурлыкал довольный Диего, дергая за шнуровку. Ему нравится раскрывать меня, снимая одежду, с увлечением ребенка, освобождающего конфету от обертки. Даже губу закусил. — Я теперь понимаю, почему среди менталистов запрещены браки. Если во время близости такие как ты разбивают разум как стекло, вынуждая терять сознание… А у меня, к слову, все хорошо с защитой. То вы, мисс Ева, становитесь просто ужасным оружием. И я готов еще раз защитить мир, жертвуя собой. Цени героя. Готов не отвлекаться на все эти крики из коридора до самого второго тура Поединка, с перерывом на еду, конечно. Разок перекусим, чтобы перезарядить оружие…
Когда он такой, расслабленный, ироничный, с ухмылкой на многозначительно изогнутых губах, то кажется совсем юным. Я фыркнула от игривого касания пальцев по краю декольте.
— И тебя не волнует, что это возможные последствия того, что я кузнечик?
— Да какой ты кузнечик… Просто перешла на пару уровней выше из-за стрессовых ситуаций и испугалась. Не волнуйся, моя Недотрога, я все решу, главное — выбраться отсюда. Хотя… сейчас меня все устраивает.
Он стянул платье с плеч и завороженно затихнув, коснулся кончиком пальца розового бесстыдного соска, тут же напряженно округлившегося ему навстречу.
Мне категорически не верили. Действительно, какой из меня кузнечик? Где, я вас спрашиваю, основные показатели сбрендившего внеуровневого менталиста? Ни истерик, ни попыток убийств, ни полного контроля всех разумных в радиусе километра. Ничего!
А насчет мании преследования и привычки манипулировать окружающими… так у меня, это… не крышу снесло, а чердачок подтекает. Милая такая особенность характера. Как у всех психологов, смею заметить. Практически обычная профессиональная деформация тех, кто слишком близко и много вынужден копаться в душах людей и оборотней. Некоторые мои коллеги впадают в депрессию, заводят ядовитых змей, в попытке найти хоть кого-нибудь для позитивного сравнения или пытаются, кхе-кхе, завоевать мир. А я так, балуюсь…
— Диего, может быть… не будем больше отвлекаться? Расскажешь мне о втором этапе Поединка? Тебе же надо подготовить свой «ближний круг», так вот она я. Или по твоему мнению следующего этапа тоже сегодня не будет, перенесут?
«Переводить стрелки» я умею. Тема родителей-менталистов, которые не имели права заключать брак, но пошли наперекор правилам, а в результате своих отношений получили… маленькое зеленое насекомое вместо обычного ребенка — не то, о чем я готова была говорить по душам. Законы утверждают, что в такой семье не будет мира — пара возненавидит друг друга, а дети обязательно родятся жалкими уродами, не способными о себе позаботиться даже в быту. Хуже, чем в близкородственной связи. Но реальность оказалась другой. В итоге я выросла секретным ребенком и жутким исключением.
