А пока что полиции не удавалось взять нужный след. Для проформы решено было пересмотреть дело, открытое после драмы на «Аквитании», но результата это, разумеется, не дало, да и наивно было бы на что-то надеяться. Полное отсутствие свидетельских показаний и вещественных доказательств не позволяло скольконибудь прояснить и вопрос о похищении Жернико; тело его теперь было найдено, но проследить путь похитителя не было ни малейшей возможности; правда, на основании степени разложения трупа судебномедицинский эксперт смог установить, что в воду его бросили вскоре после похищения из квартиры Сантера, возможно, даже на другой день. Что же касается убийства Нестора Грибба — убийства, на котором лежала печать преступного мастерства, — то Воробейчик дотошно проделал весь путь, который избрал убийца, спасаясь бегством. То ость он поднимался на крыши, изучал соседние здания, открывал слуховые окна, исследовал все отверстия, лазил по чердакам, расспрашивал соседей. И все напрасно…
— Пусть войдет, — сказал он.
Минуту спустя явился Сантер, шагал он уверенно и торопливо, как и подобает человеку, намеревающемуся сообщить важные новости.
— Мы одни? Нас никто не может услышать? — спросил он на одном дыхании.
— Да, — сказал месье Венс, отвечая на первый вопрос. — Нет, — сказал он в ответ на второй. — Можете говорить без опаски.
Сантер сунул руку в карман.
— Сегодня после обеда я осматривал вещи Намота… и нашел там… вот это!
И он выложил на письменный стол инспектора конверт, содержавший несколько листков бумаги.
— Знаете, что это такое? — допытывался он, не отнимая руки от своей находки.
— Откуда мне знать?..
— Это своего рода обвинение, посмертное обвинение.
— Вот как?
— Читайте… Вот здесь… «Вскрыть Жоржу Сантеру, если я умру, не повидавшись с ним».
— Странно! — только и сказал месье Венс. — Не могли бы вы мне это оставить? Я прочитаю сразу же, как-только смогу.
— А вы не можете прочитать сейчас? Мне кажется… Детектив открыл конверт и насчитал шесть страниц убористого текста.
— Не могу. Времени сейчас нет. Но не беспокойтесь, я обязательно прочту это до вечера.
Сантер не в силах был скрыть своей досады. Он один располагал новыми сведениями, причем сведениями первостепенной важности; ему очень хотелось обсудить все это с инспектором, а тот не проявил пи малейшего желания изучить его находку.
Сантер встал.
— Очень жаль, что вы настолько заняты и не можете оторваться даже па десять минут, чтобы прочитать эти странички. Остается пожалеть моих друзей, да и меня самого, ведь мы беззащитны перед лицом этого презренного негодяя! — сказал он, раздраженно схватив шляпу и хлопнув на прощанье дверью.
Месье Венс улыбнулся. Он всегда был склонен симпатизировать людям, которые его не любили. Истина заключалась в том, что он хотел ознакомиться с «обвинением» Намота без свидетеля.
И по мере того, как он читал это обвинение, улыбка на его лице проступала все явственней. Средь нагромождения напыщенных фраз, всевозможных оговорок, целых строчек многоточий и восклицательных знаков, делавших письмо Намота похожим па приключенческий роман дурного толка, месье Венс обнаружил такую фразу, тут же перечитав ее еще раз:
Этот Смит зол теперь на меня до смерти, и я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день он меня прикончит.
Пожав плечами, инспектор продолжал чтение, из которого явствовало, что Анри Намот навлек на себя ненависть некоего Джона Смита. Намот считал этого прохвоста способным на все:
Он знает, что я богат и что наши друзья тоже богаты. Думаю, опасность грозит не только мне…
«Естественно!» — прошептал месье Венс.
Намот, который дописывал свое послание уже на борту «Аквитании», утверждал, что встречался со Смитом в Пекине дважды. Ему даже почудилось, будто он видел его па судне среди пассажиров третьего класса, однако фраза заканчивалась такими словами:
…может, это ошибка.
«Болван! — невольно подумалось месье Венсу. — Это письмо погубит тебя…»
Открыв один из ящиков письменного стола, он достал оттуда три образчика почерков — два мужских и одни женский — и, положив рядом, долго сравнивал с почерком того, кто писал письмо. Затем сложил все вместе в конверт, запечатал его и написал адрес:
Месье Омеру Маржо,
графологу,
улица Сет Тур, 8.
— Доставить срочно. Для исследования, — сказал он дежурному, прибежавшему на его вызов.
Затем снял телефонную трубку и набрал номер.
— Маржо?.. Говорит Венс… Отлично, мой дорогой. А вы?.. Я послал вам документы… Да, что-то вроде исповеди, наверняка подложной, и три образчика почерков… Да… Но я всетаки сомневаюсь: буквы уж очень разные… Да, конечно… Могу я на вас рассчитывать?.. Спасибо. До свидания.
Даже не положив трубку, он набрал кончиком карандаша другой номер.
— Месье Сантер?.. Да, прочитал… Очень интересно… Несколько неожиданно, но интересно… Этот Смит?.. О, в мире наверняка существует множество Джонов Смитов, и тысячи их — прохвосты… Не слишком оригинальное имя… Конечно, конечно… Вы нашли письмо в сумке?.. Нет? В чемодане?.. В одном из бумажников, лежавших сбоку?.. С левой стороны?.. Кстати, вы помните, я просил у вас образчик почерка всех ваших друзей?.. Вы дали мне только два… Вы обещали мне остальные, я хотел бы иметь их… Почему?.. Ни Намота, ни Жернико?.. А Перлонжура?.. Самому спросить у него?.. Договорились… Алло, еще один вопрос!.. Это обвинение в самом деле написано рукой Намота?.. О, для очистки совести… Вы хорошо знаете его почерк?.. Ладно… До свидания.
Месье Венс закурил сигарету и глубоко затянулся. Несмотря на всю свою ловкость, опасную ловкость, убийца на этот раз несомненно выдал себя.
ГЛАВА XV
ПОБЕДИТЕЛЬ АТЛАНТИКИ
Выйдя из дому, Сантер сразу заметил Перлонжура, неподвижно стоявшего на другой стороне улицы. Он и вида не подал, что заметил его, однако встречи избежать не удалось: Перлонжур уже переходил улицу, направляясь к нему…
Жан и в самом деле намеревался поговорить с Сантером, чтобы рассеять возникшее между ними недоразумение. Он подстерегал друга, решив во что бы то ни стало затащить его в ближайшее кафе, где они спокойно, без помех, смогут все обсудить. Перлонжур не без резона думал, что лучше встретиться с Сантером на нейтральной территории, чем идти к нему домой.
Молодой человек осыпал себя в последние дни горькими упреками. Почему он торчит в этом городе, куда вернулся лишь затем, чтобы повидаться с Сантером и заключить его в свои объятия? Старая мать успела поглядеть на него перед смертью; с возвращением сына жизнь подарила ей последнюю радость, па которую она уповала, так что делать ему здесь больше нечего. Да и бумажник его день ото дня становится все более тощим, а бесчисленные корабли устремляются в открытое море, и необъятный мир снова зовет его…
— Чего тебе? — спросил Сантер.
— Я хотел бы поговорить с тобой.
— Нам не о чем с тобой разговаривать.
Сантеру пришлось остановиться, ибо Перлонжур преградил ему путь, но на лице его застыло жесткое, суровое выражение. Глядя, как они стоят друг против друга, никто бы не подумал, что этих двух мужчин связывала когдато крепкая дружба.
— Я очень спешу, — сказал Сантер. — До свидания.
— Ты не можешь отказать мне, ведь всего несколько минут…
— Почему не могу?.. Повторяю, я очень спешу.
— Что я тебе сделал?
Этот вопрос несколько охладил Сантера. Он задумался. И в самом деле, что ему сделал друг? Пришлось признаться самому себе, что, по совести говоря, ничего плохого он ему не сделал.
— Ты думаешь, и правда надо?.. — начал он.
— Совершенно необходимо.
Сантер уступил столь решительному натиску, и через десять минут оба друга уже сидели за столиком тихого маленького кафе, где в этот час, кроме них, никого не было.
— Ну что? — спросил Сантер.
— Видишь ли…
Перлонжур, умолк. Он никак не ожидал, что будет настолько трудно выговорить коротенькую фразу, которая должна была послужить началом беседы: «Видишь ли, речь идет об Асунсьон!»
Одного упоминания этого имени было довольно, чтобы повергнуть себя в смятение, и он с грустью подумал, что Сантер, должно быть, испытывает то же самое. И хотя до сих пор они ни словом не обмолвились о своей любви, каждый из них с уверенностью — печальной уверенностью — мог сказать, что оба любят одну и ту же женщину, что оба они готовы умереть ради однойединственной ее улыбки.
— …речь идет о Жернико, — закончил свою фразу Перлонжур.
— Аа! — молвил Сантер, слегка удивившись.
— Ты уверен, что это его тело?
— Само собой.
— И само собой ты собираешься сообщить об этом Асун… его невесте?
