сырым мясом и вытащили во двор. Там слуги воеводы держали рвавшихся с цепи голодных собак. Их спустили на бедолагу. Собаки вцепились в купца зубами и, наверное, порвали бы до смерти, но тот сумел вырваться и спастись, невесть как перепрыгнув через высокий забор.
Гости хохотали до слёз. Очевидно, подобные сцены были для них не в новинку. Они вернулись в дом, вновь заиграла музыка, и танцы возобновились.
Пока длилась вся описанная выше суматоха, я перебрался в кабинет губернатора и бесцеремонно развалился в его кресле. Достал государеву бумагу. Представьте себе удивление и испуг Волынского, когда он, проводив гостей, вошёл в кабинет и застал там неизвестного ему человека, который ни чуть не смущаясь, курил его сигары и, вооружившись его моноклем, листал книги, взятые с книжной полки. Не давая губернскому лихоимцу очухаться, я произнес:
— Слово и дело государево. На столе бумага, прочти её.
Волынский осторожно приблизился к столу, взял бумагу с царской печатью и стал читать, по мере прочтения вытягиваясь передо мной в струнку, как это было с воеводой Бахметьевым.
— Чем могу служить? — неуверенно сглотнув, очень-очень тихо спросил Волынский.
— В Астрахани гуляет ватага воровского атамана Галактиона Григорьева по прозвищу Галаня. Тебе об этом ведомо? — строго начал я.
— Не ведомо, — поспешно выпалил воевода. — В городе много пришлых со сплавными караванами людишек. Почём разберёшь, воровские они или нет.
— А вот я думаю, что ведомо. Галаня подкупил тебя. Вот шкатулка, которую тебе преподнёс некий армянин, вступивший в преступный сговор с воровскими казаками, — сказал я, указав на изделие константинопольских мастеров. — А в шкатулочке золотые червонцы. Сказать сколько?
Армянин, конечно, поначалу будет отпираться, но если подвесить его на дыбу быстро развяжет язык. Ты воевода отправишься в подвалы Тайной канцелярии. А что делают в Тайной канцелярии с мздоимцами сам знаешь.
Волынский побледнел как полотно и, бухнувшись передо мной на колени, взмолился, очевидно, решив, что я прислан государем расследовать его злоупотребления:
— Не погуби батюшка. Что хочешь тебе отдам.
— Да не пугайся ты зазря, не по твою душу я послан, — успокоил я воеводу. — До твоих провинностей мне никакого дела нет, коли не станешь чинить препятствий в исполнении государевой службы и более того, будешь содействовать мне в оной, как сказано в бумаге.
— Всё сделаю, что скажешь, — с собачьей преданностью в глазах, заявил Волынский.
— Служба моя состоит в том, чтобы изловить воровского атамана Галаню, подвесить его на крюк за рёбра и пустить на плоту по Волге для острастки гулящему люду.
Тебе с честной службы тоже убытка не будет. Тут ведь как можно повернуть. Если Галаня уйдёт из Астрахани живым и невредимым, ты становишься мздоимцем, подкупленным ворами. А ежели мы схватим Галаню и его братков, то, что ты принял в подарок турецкий ларчик с червонцами может быть истолковано не как мздоимство, а как военная хитрость, призванная заманить врага в ловушку.
— Я ни о каких воровских казаках слыхать не слыхивал, но всё сделаю, как скажешь, — пропел воевода елейным голосом аки дьяк на заутренней. — Скажи только, что я должен делать?
Я поднялся и, глядя Волынскому прямо в глаза, произнёс:
— Пусть послезавтра в полночь на колокольне Пречистинских ворот ударит колокол. По его сигналу офицеры должны будут вывести из казарм своих солдат. Необходимо перекрыть ворота Белого города, схватить в указанных мною кабаках галанинских братков, доставить их в острог и заковать в цепи. Одновременно с этим пусть военные корабли подойдут к Заячьему острову, где стоят воровские струги, проутюжат его артиллерией и высадят десант. К утру, все казаки должны быть либо уничтожены, либо сидеть за крепкими стенами в кандалах.
Глава XIX
Я зарываю клад на острове. Мы снова отправляемся в город. Я выслеживаю Галаню и встречаюсь с Матвеем Ласточкиным. В казармах астраханского гарнизона. Начало ночи длинных ножей. Смерть Мишки Баламута. Неудачный штурм трактира «Пушкарский двор». Сражение на острове.
Следующий день я провёл на острове. Мы с Мишкой распродали остатки хабара, избавившись от последних тюков тканей и массивной посуды. Доставшиеся мне драгоценные камни я продавать не стал. Вместо этого в тайне от всех сложил их вместе с деньгами и книгами в железный ларчик, решив спрятать всё это в укромном местечке.
Как только стемнело, я пробрался на другой остров и зарыл свой клад, словно сказочный злодей-разбойник из тысячи и одной ночи.
Днём наша «гулящая сотня» снова отправилась куролесить в город. Из подслушанных разговоров я узнал что Галаня и его старые товарищи, те с которыми он начинал разбойничать под Василём, облюбовали трактир «Пушкарский двор». Сойдя на берег, я украдкой проследил за атаманом до самых ворот сего трактира. Тот находился в Белом городе рядом с Пушкарской слободой. Его содержал бывший гарнизонный артиллерист, которому сорвавшейся с лафета пушкой раздавило руку, да так, что её пришлось ампутировать. Трактир был обнесён невысоким тыном. У всегда распахнутых настежь ворот стояла маленькая медная пушечка, из которой однорукий трактирщик палил холостыми зарядами утром и вечером.
Из поварни столбом валил дым. Там суетились бабы, готовившие казакам угощение. Бегали мальчишки в длинных кожаных фартуках. За поварней голый по пояс мужик колол дрова. В нём я тут же признал Матвея Ласточкина. Как он, хитрая бестия, пронюхал где Галаня со товарищи будет сегодня выгонять чертей из бутылок, так и осталось для меня загадкой.
Я приблизился к тыну с другой стороны трактира, огляделся, нет ли поблизости глаз и ушей и запустил камешком в кучу дров, нарубленных Матвеем Ласточкиным. Тот поднял глаза и свирепо шикнул на меня, чтобы я спрятался за тыном. Я тут же присел на землю. Матвей Ласточкин отложил топор подошёл к тыну с другой стороны, якобы для того чтобы справить малую нужду, а сам тихо сказал мне.
— Иди по переулку к Кабацким воротам. Увидишь чайную. Хмельного питья там не подают, потому ваших в ней не встретишь. Чаёвничают в основном местные ремесленные люди. Сиди и жди меня.
Я так и поступил. Сидел до полудня, пил вкуснейший чай с бубликами, пока, наконец, не появился Матвей Ласточкин.
— С воеводой сговорился? — сразу же поинтересовался он.
— Сговорился. Имать Галаню будем сегодня ночью, — едва слышным шёпотом ответил я. — Сейчас прикинусь пьяным, пошатаюсь кругами по городу. И каждый из этих кругов будет всё ближе и ближе к кремлю. Вечером тайком проберусь в казармы. Там меня будет ждать Волынский.
— Без меня управишься?
— Управлюсь Матвей Иванович. Чай, кое-чему научился.
— Тогда я пожалуй махну на другой берег, отсижусь у
