Именно тогда за дверью раздались далекие шаги, и я тут же оказался на ногах, перекинув полы плаща за плечи. Кто бы там ни был, я должен поговорить с ним, объяснить, как все было.
В замочной скважине несколько раз провернулся ключ, и когда дверь отворилась, я увидел в коридоре настоящее столпотворение. Несколько гвардейцев, подчиняясь приказу своего капитана, зашли в камеру и встали у меня за спиной. Сам же капитан — невысокий пузатый человек лет сорока — сделал пригласительный жест кому-то, кто стоял за дверью вне моего поля зрения.
— Проходите, Ваше Высочество.
Когда я впервые увидел его, мне показалось, что этот человек сделан из чего-то неживого — может быть, из воска или даже из крашенного дерева, но уж точно не из плоти и крови. Его лицо, казалось, не умело выражать эмоции, а длинные волосы лежали безупречно даже после езды верхом.
До вчерашнего дня принц Синк не был мне интересен, но сегодня я разглядывал его с неподдельным любопытством, сравнивая нас как братьев. Не нужно было долго рассматривать нас, чтобы понять, что я уступаю «брату» во всем — я был ниже и тоньше, с волосами, которые постоянно спутывались, и лицом, неспособным держать выражение серьезности дольше пяти минут.
Бастард — не принц, и вряд ли Синк будет рад известию о родстве со мной (если ему еще, конечно, не рассказали) и все же я надеялся, что мне удастся воззвать к его благоразумию.
«Он видит в тебе лишь убийцу отца. Он ненавидит тебя» — тут же шепнул мне мой подлый разум, и мой пыл тотчас угас.
А принц смотрел на меня, как на коня на базаре, и пусть выражение его лица оставалось каменным, в глазах плескалось что-то, чему я не мог дать названия.
Капитан вошел последним и закрыл за собой дверь камеры. Я бы хотел поговорить с принцем с глазу на глаз, но сейчас это не представлялось возможным — я по собственной воле поставил на себе клеймо «опасен» вчерашним взрывом.
— Никогда бы не подумал, что мы встретимся в такой обстановке. — С невозмутимостью мертвеца начал Синк, — Признаться, вы даже когда-то мне нравились, герцог.
Я не стал язвить в ответ, хотя очень хотелось. Принц мнил из себя хозяина всего и вся — пробелы в воспитании или, быть может, стандартная черта всех наследников престола — и я буквально горел от желания продемонстрировать Синку его неправоту своим неподчинением.
— Вчера все переменилось. — Синк дернул бровями — хоть какая-то эмоция — и махнул гвардейцам, что стояли за мной.
Двое мужчин схватили меня под локти, не позволяя сдвинуться с места, хотя я и не собирался.
— Пока что я пришел говорить. — Синк показательно размял пальцы, — Но наш разговор в любой момент может… изменить оттенок.
— Не знал, что вы приверженец насилия. — Вырвалось у меня, — Бессмысленного насилия.
— Бессмысленного? — Хмыкнул он, — Я бы так не сказал. Если так рассуждать, то и наш разговор будет лишен смысла. Но это не так — он важен. Не для вас и не для меня, и даже не для Милит Сеттери, которая, к слову, тоже не отличается разумностью — этим вы похожи — а для всей империи. Наверное, вы давно хотели услышать, что вся империя сейчас в ваших руках, герцог.
— Вы ошибаетесь, — Я дернулся в руках гвардейцев, проверяя, крепко ли они меня держат. Те схватили меня еще крепче, и предплечья взвыли от боли, — Я никогда не хотел слышать ничего подобного.
— Ложь. — Прищурился Синк, — Чистейшей воды ложь. Кровь вашей матушки не может не дать о себе знать.
— Может, вам стоит спросить у любимой жены? Что она от вас скрывает? — Оскалился я. Слова о матери, тем более, сказанные таким пренебрежительным тоном, вызвали во мне какую-то первобытную ярость.
И тут я нашел первую черту нашего с принцем сходства — мы закипали, когда кто-то пытался задеть тех, кого мы любим. Кулак Синка прилетел мне прямо в лицо так молниеносно, что я не успел опомниться. Если бы не гвардейцы, я бы рухнул на пол от удара. Мои губы налились болью, и совсем скоро я почувствовал на них что-то теплое. Коснувшись языком нижней губы, я обнаружил на ней кровь. Не оставалось ничего, кроме как поднять голову и взглядом показать принцу, что я его не боюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он мог бить меня, сколько ему заблагорассудится, я не перестану смотреть ему в глаза. Не для того я получил зрение, чтобы смотреть в пол, боясь прогневать какого-то напыщенного индюка.
— Этой ночью, — Синк схватил меня за волосы, поднимая мою голову так, чтобы я смотрел ему прямо в глаза, — Этой ночью твоя… Милит… убила Цатту. В коридоре замка. А потом исчезла без следа. И если ты, ублюдок, думаешь, что я ее не найду, то ты ошибаешься. Я вырою эту суку из-под земли, и она расплатится за все.
Теперь он был зол так сильно, что его лицо покраснело от гнева. Что ж, я заблуждался, когда думал, что Синк неспособен проявлять эмоции.
А Милит… Чем она думала!? Возможно, у девушки был свой план, но убийство Цатты казалось мне поступком… опрометчивым. И да, мне было ни капли не жаль принцессу — она получила по заслугам. Но этого я принцу, естественно, не сказал.
— И ты… ты тоже заплатишь за моего отца! — Синк дернул меня за волосы сильнее, чтобы я почувствовал боль во всем ее великолепии.
— Не забывайте, Ваше Высочество, — Я выплевывал слова, как ненужный мусор, — Он и мой отец тоже.
Синк ударил меня еще раз, и теперь боль заразила всю левую скулу, перед глазами на какое-то мгновение потемнело, и голова свесилась на грудь. Я не хотел выглядеть жалко, но иначе не получалось.
Сильная рука снова схватила меня за волосы, поднимая глаза к своим:
— Ты присягнул на верность обществу Шипа. Не отнекивайся, я знаю, что это так. У тебя были все причины ненавидеть и отца, и меня. Вас было трое. Теперь ты здесь, а Цатта мертва. Остается вопрос — где Солз Каттер?
— Он пытался убить меня и Милит. Я не мог присягнуть ему на верность, идиот! — Прорычал я, выжимая из своего голоса все силы.
— Ложь! — Синк снова ударил меня, и на этот раз это оказалась пощечина, но настолько крепкая, что у меня из носа пошла кровь.
Теперь я сам поднял к нему взгляд. Взлохмаченная челка упала мне на глаза, закрыв обзор.
— Я не знаю, где он. — Прохрипел я.
— Знаешь! — Колено принца врезалось мне в живот, и я закашлялся, согнувшись пополам, — И я буду бить тебя, пока ты не признаешься.
Мне потребовалось несколько нервных мгновений, чтобы остановить приступ кашля. Мои руки по-прежнему держали гвардейцы, и я не мог стереть кровь с лица. Я чувствовал, как она стекает по подбородку, каплями падая мне на рубашку. Принц ухмылялся, наблюдая за моими страданиями с торжествующим выражением лица.
— Я ничего тебе не скажу. — Выдохнул я, — Потому что я ничего…не знаю.
Я закрыл глаза, понимая, что меня ждет очередной удар. Вот только на этот раз было еще больнее — по приказу принца гвардейцы выпустили меня, и я упал на пол безвольной куклой. Я смог не издать ни звука и даже поднять голову к своему мучителю.
— Надо же, какой крепкий! — Удивился Синк, ударяя меня сапогом по ребрам.
Я пытался не застонать от боли, но она была такой сильной, что мне казалось, будто мои кости превратились в порошок. Откуда в принце столько жестокости?
Во что же влипла Милит?
Я закрыл голову руками, но Синк снова как-то ухитрился схватить меня за волосы. Надо было обрезать их как можно короче после того, как Лорента засыпала нелестными комментариями мою излишне длинную вьющеюся челку.
Принц поднял мое лицо, присев на корточки, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. Мне оставалось лишь надеяться, что из моих глаз не катятся предательские слезы боли и унижения.
— Я убью ее, если ты не сознаешься. А если пустишь меня по ложному следу, то ее смерть ты увидишь своими глазами.
— Я не знаю, где он. — Я так устал повторять это, что решил больше ничего не говорить этому тупоголовому упрямому идиоту.
Он резко отпустил меня, и я рухнул на пол, как на мягкую перину. Мне захотелось, чтобы они ушли и оставили меня здесь, в покое и в одиночестве. Мысли проносились в моем воспаленном разуме одна за другой, так быстро, что я не успевал их обдумывать. Синк охотится на Милит. Она в опасности. Принц считает, что я как-то связан с Солзом и знаю о его местонахождении. Милит убила Цатту. Где она теперь?
