Парень вновь согласно кивает.
— С другой стороны, под твоим началом достаточные силы.
Снова кивок.
— Значит, жди вербовщиков и агитаторов, которые начнут тебя склонять на чью-нибудь сторону. Ещё не приходили?
Теперь кивок отрицательный. Улыбаюсь:
— Готовься, Петя. И жди. Деньги, ценности, чины, посты, земли, женщины…
Он краснеет, а я спокойно говорю:
— А что тут такого? Это жизнь. И никуда от неё не денешься. Так что будь осторожен а когда почувствуешь, что начинаешь колебаться — приходи. Постараюсь помочь, чем могу.
— Помощь мне нужна уже сейчас…
Он вздыхает.
— Не знаю, с чего начать…
Улыбаюсь:
— Начни со штатного расписания.
— Как?
— Так. Прежде всего, что входит в обязанности военной полиции? Поддержание порядка. Так? Согласен?
— Да.
— Твоя контора будет просто называться военной. А на деле — обычная полиция. Значит, нужны специалисты. Твои солдаты хороши разгонять демонстрации, подавлять бунты, а вот как расследовать убийство или кражу? Найди старых, опытных полицейских, тех, кто работал в полиции до начала всего. Пригласи их на службу к себе. Слушай, что они говорят, что советуют. И, обязательно, найди преданных и честных людей, чтобы наблюдать за самими генералами. Негласно. Чтобы они, упаси тебя Боги, не узнали об этом. У тебя, Пётр, сейчас в руках будет огромная власть, просто колоссальная! И тебя выбрали именно потому, что ты — одинок. Не принадлежишь ни к одной из трёх сторон. А значит, не зависишь ни от кого. И никто их них не сможет на тебя давить. Родственников у тебя нет. Для всех остальных, разумеется! Кроме нас двоих.
Торопливо добавляю я, увидев, как офицер пытается возразить. Поняв, о чём я, он вновь согласно кивает.
— Так что, Петя, ищи людей, организуй структуру, наводи порядок. Кстати, хотел спросить тебя — а что власти думают по поводу обеспечения столицы продовольствием, и как хотят успокоить рабочих, кроме массовых экзекуций?
Он на мгновение задумывается, вспоминая, что решено, потом пожимает плечами:
— Насчёт продовольствия — ничего. Ни разу не поднимали этот вопрос. А вот по рабочим — пока решили оцепить их кварталы, и не выпускать за пределы гетто. Пока они не выдадут всех, кто принимал участие в организации бунта.
— Глупо. Причём — вдвойне глупо. Потому что жителей и армию надо кормить. И рабочих тоже. А ещё — сделать так, чтобы они зарабатывали и могли потратить деньги на еду. И не только. Людям надо одеваться, развлекаться, и быть уверенными в завтрашнем дне. Тогда Русия твёрдо станет на ноги скоро восстановит былую мощь. Естественно, только если останется единой страной и под единоличным правлением.
Рарог вздыхает:
— Михх… Ты столько всего сказал… И ведь всё по делу. Просто голова пухнет от мыслей.
— Если она у тебя начинает распухать сейчас, то что будет дальше?
Он машет рукой, с тоской глядя в окно, кстати, уже открытое. Затем поднимается:
— Пойду. Дел невпроворот. Будем искать выживших полицейских.
Киваю в знак согласия.
— Это сейчас самое первое, что ты должен сделать. И намекни своим генералам, что обыватели хотят есть.
— Обязательно. У нас, у армии, тоже ведь продуктов в обрез…
— Угу. А думаешь, голодные солдаты будут за вас? Скорее, они дезертируют и организуются в банды, которые начнут грабить всех и вся…
Парень бледнеет и торопливо отдав честь, буквально убегает. Теперь можно чуть расслабиться…
— Горн! Горн!
Звоню я в колокольчик. Спустя некоторое время слышу торопливые шаги.
— Да, ваша светлость?
— Нужно послать кого-нибудь из парней походить по окрестности. Поискать рынок. Такие наверняка появятся. Ничего не покупать. Просто походить по такому, посмотреть, чем торгуют, и на что, на какие деньги, или вещи.
— Сейчас, ваша светлость?
— Нет. Завтра, после того, как все поедят. И пусть оденется попроще.
Мажордом кивает. Потом спрашивает:
— Ужин подавать, как обычно?
Гляжу на часы — у меня есть ещё тридцать минут.
— Да. И извести дам, чтобы не опаздывали.
— Обоих, ваша светлость?
Он кривится, кося глазами в сторону комнату Хьямы. Киваю.
— Да. И пока всё. Мне надо работать.
Старик спохватывается, хотя у него на языке явно вертится вопрос, не собираюсь ли я завести себе любовницу. Молча уходит, я запираю дверь на засов, достаю рацию и, дождавшись ответа Метрополии, перегоняю запись нашей беседы с Петром. Чего пережёвывать зря одно и тоже, когда компьютер всё записал. Получаю квитанцию, подтверждающую, что файл принят полностью, выключаю аппаратуру, убираю лишнее. Впрочем, беру с собой планшет. По пути в столовую заношу его в спальню, и когда выхожу, натыкаюсь на Хьяму. Океанка медленно бредёт по коридору, опустив голову, и явно напряжённо размышляя о чём то. Ну, это её проблемы. Меня они волнуют меньше всего. 'Свобода' вышла из порта и двигается к Паневропе. Скоро придётся добираться до назначенного мне порта, и везти мадам диверсантку. А дальше наши пути разойдутся. Надеюсь, навсегда. Остаётся баронесса и её дочь. Несчастный ребёнок. Впрочем, думаю, у наших врачей найдётся, чем её вылечить. Только вот стоит ли везти Аору к нам? Пока не знаю. Но время ещё терпит… Внезапно Хьяма, идущая впереди меня, оступается, и я едва успеваю подхватить её под локоть.
— Спасибо.
Благодарит она, а я едва успеваю сохранить прежнее выражение лица. Потому что если бы всё было естественно, она не смогла бы удержаться и поблагодарила бы на океанском наречии. Хотя, может, их специально тренировали, чтобы не было таких проколов. Но надо за ней приглядеть…
…Ужин проходит в молчании. И, скорее всего, из-за присутствия океанки. Юница молчит, но её глаза поблёскивают. Не знаю, что наговорила ей мама, но девочка явно ждёт окончания ужина с нетерпением — чем дядя эрц собирается её развлечь? Наконец трапеза заканчивается, уже вошедший в традицию кофе, и моя обязательная сигара. Едва я выкидываю окурок в камин, как Юница выбегает из своей комнаты и спешит ко мне. Следом, скрывая нетерпение, появляется и Аора. Хьяма уже у себя, наверху. Поднимаюсь с кресла:
— Идёмте, дамы.
Делаю приглашающий жест, и мы все втроём чинно поднимаемся на второй этаж. Открываю дверь спальни. Баронесса напрягается, но я веду себя в высшей степени спокойно, к тому же не стану же я приставать к ней при ребёнке? Или за кого она меня считает? Входим внутрь, я подхватываю девочку под мышки, усаживаю на кровать. Она было дёргается, но я улыбаюсь, и Юница успокаивается. Сам устраиваюсь рядом, облокотившись спиной о горку подушек, сложенных у спинки в изголовье. Беру лежащий рядом планшет, кладу его себе на колени, включаю. Аора стоит неподвижно рядом с моим ложем, едва не звеня от напряжения. Почти мгновенно загружается операционная система — девочка смотрит на появляющиеся картинки заставки, открыв рот. Затем, когда появляется мой любимый фон, в качестве которого я выбрал картину древнего 'Тигра', переводит взгляд на меня. Выражение вопроса настолько явственно написано на личике, что я, не выдержав, улыбаюсь и запускаю мультик. Да-да. Обычный мультфильм. Тот самый пресловутый 'Том и Джерри'. Девочка морщит лобик, затем напрягается, наконец, до неё доходит, что это ожившие картинки из альбомов, которые она так любит рассматривать. Почему я выбрал именно этот мультик про кота и мышь? Да потому, что там не нужен переводчик. Действие, действие, и ещё раз действие. Да, он тупой и глупый. А ещё — жутко садистский по сути. Попробуйте воткнуть себе в заднее место вилку? Или проехать этим же местом по тёрке? Вам будет приятно, когда с вас внимут кожу? А в 'Томе и Джерри' подобные сцены на каждом шагу. Но тут уж ничего не поделаешь. Надеюсь, что девочка не обратит на это внимание, поглощённая самим фактом оживших героев, бегающих, прыгающих, вытворяющих самые невероятные трюки героев мультика. Даже мне в некоторые моменты очень трудно удержать смех… И мы, взрослый и совсем юная девочка, с увлечением следим за развитием сюжета, сопереживаем хитрому мышонку. Лишь баронесса так и стоит в ногах кровати, с откровенно скучающим видом. Правда, немного расслабилась, видя, что мы на что то смотрим. Хотя и женщине жутко любопытно — как эта штука в руках издаёт непонятные звуки? И почему её дочь забыла обо всём на свете? А я часто отвлекаюсь от зрелища на экране, украдкой наблюдая за Юницей. А та расцветает улыбкой на глазах, сбрасывая с себя какой то щит. Девчушка приваливается ко мне, я кладу её руку на плечо, и она словно ищет у меня защиты от того кошмара, что творится снаружи. Напрасно взрослые недооценивают детей. Юница очень умна, как я понимаю, и отлично знает, что за закрытыми наглухо окнами и дверями творится нечто страшное. Да и взрывы и выстрелы, дрожание мебели и звон посуды тоже подтверждают её догадки. Наконец баронесса не выдерживает, бросает на меня взгляд из-под пушистых длинных ресниц, обходит кровать со стороны дочери, пытается заглянуть в планшет. Естественно, что это не получается. Видно то ей видно, ни лишь мельтешащие силуэты. Надо сесть, чтобы краски происходящего заиграли в поле зрения. Пар минут, и женщина осторожно, готовая вскочить в любую секунду, присаживается, играя румянцем смущения, на краешек кровати. Наклоняется, и… Буквально тут же пристраивается рядом с дочерью, зачарованно глядя в экран. Всё. Она уже далеко-далеко отсюда… Минуты летят за минутами, складываясь в часы. Девочка пару раз уже зевнула, действительно, ей давно пора спать. Аора же… Она забыла обо всём на свете, не в силах оторваться от бегающих, дерущихся, взрывающихся героев. А в следующий момент Юница уже сладко спит, расслабившись и спокойно, с умиротворённым личиком, чуть слышно посапывает… Странно, но почему то и я чувствую себя так уютно. Спящий ребёнок. Маленькая девятилетняя девочка с тонким личиком и светлыми кудряшками, рассыпавшимися по подушке. А ещё — красивая женщина, тоже ставшая большим ребёнком. Я убираю руку, которая до того лежала на плечике Юницы. Девочка даже не замечает этого, потому что её головка уютно пристроилась у моего бока. Баронесса ничего не замечает, поглощённая мультфильмом, даже того, что уже сама пристроилась ко мне, и моя рука лежит теперь на её плече. Женщина сама чуть сдвигает дочь пониже, чтобы той было лежать удобнее, а потом… Вот уж действительно! То ли она совсем 'уехала', то ли просто забылась… Аора кладёт голову мне на ноги, ложась на бок. А когда я, тоже забывшись, запускаю пальцы в пышные пряди, сладко вздыхает… Так и засыпаем. Все трое. И спится всем хорошо и спокойно, несмотря на свист ветра за окном и мельтешащие хлопья снега в разыгравшейся метели…
