Борисович, тем временем, думал, что бы еще с собой взять.
— Соль! — он нашел на кухне в шкафу лишь полпачки. — Надо купить.
— Карлыч, — позвал Вася. — Иди, подписывай.
Профессор взял лист, внимательно прочел, удовлетворенно крякнул и подписал документ:
— Оставлю тебе не хранение. Если пропаду более, чем на неделю, значит меня нет в живых. Понял?
Вася схватил его за плечо и, крепко сжав, спросил:
— Ты что задумал?
— Васенька, не горячись. Все хорошо. Это так, — махнул профессор рукой. — На всякий случай. Я не молодею, сердце иногда прихватывает. Лучше подбрось меня до хозяйственного магазина. Надо купить кое-что.
— Чувствую, что затеваешь дурное дело, — тихо сказал друг, но отпустил и поплелся к выходу. — Жду в машине.
Карл Борисович закупил нитки, иголки, спицы, рыболовные снасти и еще много чего. Страх, поселившийся в сердце после того, как он решил сброситься с телевизионной вышки, отступил. В ходе приготовлений профессор все больше уверовал в правильность своего решения.
Перед сном он впервые за долгое время выключил радиоприемник и с блаженной улыбкой представил, как обрадуются подаркам друзья с параллельного мира.
* * *
Карла Борисовича разбудил яркий солнечный луч, осветивший спальню. Он потянулся и вспомнил о своем вчерашнем решении.
«Надеюсь, все получится».
Он позавтракал и позвонил Марии.
— Машенька, привет. Как ты себя чувствуешь?
— Здравствуй, Карлуша. Чувствую себя хорошо, еще действует обезболивающее. Ты-то сам как?
— Я в прекрасном настроении. Ты помнишь, что сегодня за день?
— Помню, — удрученно вздохнула она. — Но мне страшно. Ты уверен, что у нас получится?
— Конечно, — заверил он наиграно веселым голосом. — Я все проверил и перепроверил. Прибудем как раз к ужину. Мне не терпится попробовать их сиреневую рыбу.
— Рыбу? — задумчиво сказала Мария. — Я люблю жареную рыбу в кляре. Интересно, они умеют такое готовить?
— Если не умеют, то ты их научишь. Отдыхай до вечера и набирайся сил. В восемь заеду.
Он положил трубку и начал приглаживать вихор на затылке.
«Надо оставить какую-нибудь записку. Вдруг разобьемся».
Карл Борисович положил перед собой чистый лист и начал грызть кончик ручки:
«Что написать? Если про параллельным мир, то подумают, что я свихнулся и завещание признают недействительным. Может, соврать про депрессию?»
Он начал писать, аккуратно выводя каждую букву:
Я, Воронов Карл Борисович, больше не хочу продолжать жить в этом мире
— Не-ет, так не пойдет. Про мир лучше вообще не писать, — сказал он истукану, стоящему напротив, скомкал лист и взял новый.
Моя жизнь рухнула: умерла мама, ушла жена, детей нет, сердце болит. Больше не вижу смысла продолжать жить и хочу умереть. Прошу в моей смерти никого не винить. Это мой выбор и мое решение. Воронов Карл Борисович. Декабрь 1995 года.
Текст ему снова не понравился, но он решил оставить, как есть.
— Вася поймет, а больше, я думаю, никто не огорчится.
Карл Борисович оставил лист на столе и начал прибирать квартиру. Он не хотел, чтобы кто-нибудь обвинил его в неряшливости.
Он то и дело поглядывал на часы и даже вздремнул после обеда, чтобы скоротать время. В семь вечера, после ужина, он помыл посуду и вызвал такси.
— Ого, какие тяжелые, — прокряхтел таксист, загружая чемоданы в багажник.
— Картошку родственникам везу, — соврал профессор и пожалел, что на самом деле картошку не взял:
«Надо было хотя бы два килограмма взять. Ну да ладно».
Машина остановилась возле дома Марии, Карл Борисович попросил водителя подождать и забежал в подъезд. На громкий стук дверь открыла сиделка.
— Здрасьте, — угрюмо сказала она. — Неприлично так громко стучать.
Профессор кивнул, обошел ее и ринулся в комнату Марии:
— Ты уже готова, молодец, — похвалил он. — Машина внизу.
Мария встала, опираясь на трость и руку профессора, и медленно двинулась к двери. Он взял ее за талию и с горечью отметил, как сильно она похудела.
— Надеюсь, вы недолго. Через час мне надо домой, — предупредила сиделка.
— Мы погуляем и вернемся, — заверила Мария.
Та кивнула и закрыла за ними дверь.
— Ты знаешь, я одновременно волнуюсь и в то же время сгораю от любопытства. Неужели мы скоро попадем в тот чудесный край? Интересно, параллельный мир похож на наш или отличается? А если отличается, то чем? — она говорила тяжело, с трудом переводила дыхание, но глаза горели. — Как ты думаешь, я буду их понимать?
— Конечно, Машенька, ты все будешь понимать. Я уверен, — с жаром ответил он, но от осознания, что предстоит сделать, похолодели ноги.
Карл Борисович не был уверен, что поступает правильно. Даже наоборот, предполагал, что они просто насмерть разобьются и все.
«Когда найдут наши тела и чемоданы, набитые всякой ерундой, подумают, что я совсем свихнулся и Машу насильно притащил. Вот и оставлю после себя разговоры о сумасшедшем профессоре. Может, признаться Маше и отвезти ее домой?» — думал он, глядя на мелькающие витрины из окна машины.
— Я надела платье, в которое уже лет десять не могла влезть, — похвасталась Мария. — Выгляжу так себе — ключицы торчат, но если выздоровею, то быстро наберу вес. Как думаешь, в каком виде мы там очутимся?
Карл Борисович легонько сжал ее хрупкую руку, улыбнулся сквозь слезы и тихо спросил:
— Ты, действительно, хочешь туда попасть?
— Очень, — призналась она и положила голову ему на плечо. — Я доченьке написала письмо, в котором рассказала, что ты открыл другой мир, и мы собираемся туда переместиться. Думаю, она будет рада. В последнее время постоянно плачет, когда приходит. А теперь она будет знать, что я продолжаю жить, только в другом месте.
«Не принести бы ей больше горя этим поступком. В газетах будут писать о нас, как о суицидниках. Боже, что же я натворил!»
Таксист тем временем остановился:
— Приехали.
Он вытащил чемоданы из багажника и обратился к профессору:
— Вы уверены, что вам сюда?
Карл Борисович огляделся. Они
