стояли у высокого забора из металлических прутьев, за которым возвышалась телевышка. Слева от нее был пустырь, а справа длинные ряды гаражей.
— Да, нам сюда, — упавшим голосом сказал он.
Таксист уехал. Мария стояла, опираясь на трость, и смотрела на высокую металлическую конструкцию.
— А как мы взберемся?
Карла Борисовича мучил этот же вопрос. Хотя он даже не учел того, что вышка окружена высоким забором, а калитка заперта на большой навесной замок.
— Не волнуйся. Сейчас что-нибудь придумаем, — приободряюще улыбнулся он и начал судорожно искать в снегу какой-нибудь металлический прут или кусок трубы.
Тем временем, Мария подошла к калитке, внимательно посмотрела на замок и хмыкнула:
— Я такие замки с детства умею открывать. Детьми часто ключи от амбара теряли, поэтому пришлось научиться.
— Правда? — оживился профессор. — И что для этого нужно?
— Шпильку и скрепку. Или проволоку пожестче.
— У меня есть, — он подтащил чемоданы к уличному фонарю и начал в них рыться. — Я целый моток проволоки с собой взял. Думал, там пригодится.
Он отломал кусок проволоки и отдал Маше. Та, некоторое время повозилась с замком и вскоре открыла скрипучую калитку:
— Вуаля. Готово!
Карл Борисович чмокнул ее в щеку и, схватив чемоданы, подошел к вышке. Прямая железная лестница с облупившейся желтой краской устремлялась ввысь и терялась в темноте. Он перевязал шарфом ручки чемоданов и взвалил на плечо.
— Здорово ты придумал, — похвалила Мария. — А я не могла понять, как ты собираешься поднимать чемоданы на вышку. Давай ты первый, а я следом.
— Машенька, я хотел тебя вперед пусть, чтобы страховать. Не дай Бог поскользнешься и еще что.
— Там темно и страшно, — призналась она. — Не хочу первой.
Карл Борисович кивнул, надел варежки и подошел к лестнице. Тяжелые чемоданы тянули вниз и больно били по груди и спине, но он старался не обращать внимания и продолжал подниматься. Следом кряхтела Мария. Вдруг он уперся головой об решетку. Сердце неприятно сжалось. Первый пролет был закрыт решеткой.
Он изо все сил уперся и надавал на нее. Решетка жалобно заскрипела и открылась.
— Машенька, здесь небольшая площадка. Можно отдохнуть.
— Хорошо, а то сил уже не осталось, — с трудом сказала она.
Карл Борисович снял чемоданы с плеча и помог Марии взобраться на площадку. Она устало опустилась на корточки и спросила:
— Сколько еще подниматься?
— Ну, — задумался он. — Мы вроде метров десять поднялись. Чтобы не рисковать, надо еще тридцать.
— Тридцать? Я не смогу, — замотала она головой. — До сюда-то с горем пополам поднялась. Иди один.
— Да ты что! — воскликнул он. — Без тебя я никуда не пойду.
— Я не смогу, — повторила она. — Болезнь все силы забрала. Два раза чуть не сорвалась.
Карл Борисович хотел погладить затылок, но вспомнил, что в ушанке и почесал бороду. Мария сидела неподвижно и невидящим взглядом смотрела на огни города.
— Значит так, — решительно сказал он. — Идешь первая, а я за тобой. Чемоданы оставим здесь. Если устанешь, то я буду рядом и попридержу тебя.
Мария кивнула, встала и медленно полезла вверх по лестнице. Железная лестница морозила руки даже сквозь шерстяные варежки, но им было жарко.
— Я в младших классах приклеилась языком к качелям, — сказала она, тяжело дыша.
— Смешная, — улыбнулся профессор. — Ты не знала, что так делать нельзя?
— Знала, — призналась она. — Потому-то и лизнула. Прямо как сейчас, знаю, чем это может закончится, но все равно лезу.
— Ты — отважная, — похвалил он.
— Не-а, глупая. Никогда не учусь на чужих ошибках, все перепроверяю.
Они рассмеялись. Следующий пролет был открыт. Они отдохнули на площадке и вновь полезли вверх. На третьей площадке она призналась, что больше не сможет подняться ни на одну ступеньку.
— Машенька, ты не расстраивайся. Вот отдохнем и последний рывок.
— Давай отсюда? — она нагнулась через ограду и посмотрела вниз, но земли не было видно, только фонарь у дороги. — Честно, я очень устала. И лекарство перестает действовать, боли вернулись.
Карл Борисович крепко обнял ее и прошептал:
— В этой ситуации я ни в чем не уверен. Но знаю одно, если уж умирать, то быстро. Если прыгнем с этой высоты, то сможем выжить, но будем искалечены: с лопнувшими органами, с разбитой головой, с раздробленными костями. Мы должны умереть или переместиться в параллельный мир. Ты согласна?
Мария кивнула и вытерла слезы.
— Хорошо, но только до следующей площадки. Если ты скажешь, что пошутил и надо подняться еще, я сама тебя сброшу..
Он улыбнулся и кивнул. Через несколько минут они стояли на четвертой площадке и смотрели на ночной город и мерцающие звезды.
— Красиво, — тихо сказала она и посмотрела на Карла Борисовича. — Карлуша, я боюсь.
— И я боюсь, Машенька. Если хочешь, можем спуститься. Не так себе я это представлял.
— А как? — она зябко поежилась, и профессор обнял ее.
— Думал, что есть какие-то ворота или космический корабль. Или еще что-то из фантастики. Как в фильмах показывают: забирает тебя яркий луч на корабль, — усмехнулся он. — Теперь я уверен, если мы спрыгнем, то умрем. Никакой параллельный мир нам не светит.
— Я тут подумала: давай я первая пойду? Ты посмотришь, что будет. Если я просто разобьюсь, то вызовешь скорую и поедешь домой. Хорошо?
— Нет, не хорошо, — возмутился он. — Ты подумала, как я себя буду чувствовать? Наврал, привел, убил и пошел домой. Это надо быть полным мерзавцем, чтобы так поступить. Пойдем вместе, рука об руку.
Мария кивнула и в первый раз поцеловала его. В щеку.
— Хорошо.
Они перелезли через металлические балки, взялись за руки и молча спрыгнули.
* * *
— Аккуратно, поправьте ему руку, — Карл Борисович услышал знакомый женский голос, но не мог вспомнить кому он принадлежит. — Пледом надо накрыть.
Ему на лоб положили что-то холодное и мокрое. Он чуть приоткрыл глаза и снова зажмурился от яркого света.
— Просыпается, — сказал довольный Гюстав и потряс
