Посещения кабаре требовали много денег. Кутищев скоро выдохся. Померанцеву пришлось продать свадебный костюм, кольцо и часы. Будет хорошее время, снова заведет. А пока погуляет, возьмет от жизни, что можно.
Но и этих денег, вырученных от продажи вещей, хватило ненадолго. Нужно было искать другие источники.
Как-то в ресторане они сели за один стол с русским коммерсантом. Когда коммерсант основательно подпил, Кутищев завел разговор о том, как японцы вымогают деньги. Рассказал какой-то случай, как жандарм ни за что оштрафовал его.
— Это вы верно сказали, что они любят деньги, — заговорил коммерсант. Он расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук. — Вчера пришли ко мне двое из департамента полиции. У меня были гости, играли в лото. Застукали, конечно, с поличным. За нарушение закона, запрещающего азартные игры, каждого оштрафовали на сто гоби. Я немного заартачился. Мне вручили повестку явиться завтра в департамент к капитану Ясиро.
Кутищев толкнул в бок Померанцева, и тот заговорил.
— Ясиро я знаю. Добра от него не будет. Еще и посадить может.
— Вот чего я и боюсь, — подхватил коммерсант. Померанцев огляделся и тихо предложил:
— Я могу вам помочь. Когда-то работал в военной миссии, не раз встречался с капитаном. Если желаете, завтра же поговорю с ним.
— Сделайте такую милость, — взмолился коммерсант. — Я не забуду ваших услуг. Вот вам пятьдесят гоби.
— Ну что вы! Зачем деньги. Мне это ничего не стоит. В общем, вы завтра не ходите в департамент. Я все улажу. А вечером встретимся здесь.
На следующий день Померанцев уже по-иному вел разговор.
— Ясиро мне не удалось увидеть. Я говорил с его шефом. Вроде, все замял. Пришлось сунуть сотню гоби.
Коммерсант вытащил бумажник и отсчитал двести гоби. Что дальше было с коммерсантом, Померанцев с Кутищевым не знали. Больше в этот ресторан они не заходили.
Глава одиннадцатая
В это ясное майское утро Арышев встал поздно, так как до полночи читал. Теперь он жил один, редко ходил в клуб на танцы. Перечитал всю библиотечку Дорохова. Много писал. Не расставался с блокнотом и на совещаниях. Наблюдая за товарищами, он записывал характерные черты в лицах, манеру держаться, говорить. Были «сфотографированы» многие офицеры полка.
Через окошко в землянку заглянуло солнце. Подошло время идти на завтрак. До слуха Анатолия донесся выстрел. Затем второй, третий.
Что это? Такого еще не было, чтобы в Копайграде стреляли. Лейтенант схватил с вешалки фуражку и выскочил из землянки. Навстречу ему бежал Шумилов. Захлебываясь от радости, выпалил:
— Товарищ лейтенант, войне конец!
— Откуда узнал?
— По радио передали: Германия капитулировала!
Радостная весть облетела все казармы, весь гарнизон. Слышались стрельбы, крики «ура».
Арышев догнал группу офицеров, спешивших в казармы. Среди них был Быков.
— Анатолий Николаевич, с победой! — крикнул он и стиснул Арышева в крепких объятиях. Потом вынул из кобуры пистолет и выпалил трижды вверх.
У казарм ликовали солдаты. Они обнимались, поздравляли своих командиров. Увидев Быкова с Арышевым, Старков с несколькими бойцами кинулся им навстречу.
— Качнем в честь победы!
Арышев пытался освободиться от них, но сильные солдатские руки подхватили его и начали подкидывать. В казарме Арышева встретил Целобенок.
— Товарищ лейтенант, из штаба полка поступила телефонограмма — всех на митинг.
— Стройте роту.
Возбужденные и радостные солдаты долго не могли успокоиться.
Арышев поздравил их с победой, и рота замаршировала к плацу, куда шли подразделения от всех казарм.
Полк выстраивался четырехугольником вокруг трибуны. Воронков встречал прибывших и указывал им место, куда становиться.
Вскоре прибыл командир полка с заместителем по политчасти майором Дубровиным и начальником политотдела дивизии полковником Бодровым. Они поднялись на трибуну. В наступившей тишине громко прозвучал голос Бодрова:
— Дорогие товарищи, солдаты, сержанты и офицеры! Наша доблестная Советская Армия водрузила знамя победы над поверженным рейхстагом! Фашистская Германия капитулировала! Ура, товарищи!
— Ура-а-а! — громовая волна покатилась по пади и унеслась далеко в степь.
— Отныне перестала литься кровь наших братьев, сестер и отцов. Мы, забайкальские воины, как и весь советский народ, беспредельно рады этой долгожданной победе. Но сдавать свое оружие на хранение в склад нам рано. — Полковник поворачивался то в одну, то в другую сторону, чтобы его все слышали. — На востоке еще остался агрессор, который готовится начать с нами большую войну. Поэтому мы по-прежнему должны охранять свои священные рубежи. А если потребуется ликвидировать угрозу со стороны Японии, то не пожалеем своей жизни, чтобы выполнить долг. Слава героической армии-освободительнице! Ура, товарищи!
Солдаты ответили трехкратным «ура». А вслед за этим Воздух потрясли артиллерийские залпы. Раскатистым эхом они уносились далеко за пределы гарнизона.
В этот день солдат накормили праздничным обедом. А офицерам поднесли по стопке водки, оставленной от присланных к Первомаю подарков.
Арышев с Быковым сидели за одним столом. Илья Васильевич сиял от радости, а в душе его все трепетало:
— Победа! Сколько людей ждали ее! Только не все дожили, не все вернутся домой. Посмотреть бы сейчас, что происходит в городах, как народ торжествует!.. Одним бы глазком взглянуть, что моя Марина делает. Должно, меня вспоминает…
— Но нам, Илья Васильевич, еще рано о доме говорить, — сказал Арышев, — теперь наш черед подошел.
— Теперь-то нам не страшно, — продолжал Быков. — Глядишь, еще с запада силенок подкинут. Все-таки у японцев миллионная армия, говорят. Шапками ее не забросаешь. — Все учтут. Опыт у нас большой…
На западе остывали пожарища, зажженные войной, очищались от руин села и города, а воины-победители грузились в эшелоны и спешили на восток, к границам Маньчжурии. Укрытые брезентом танки, орудия, самолеты двигались к новым позициям. Эшелоны шли днем и ночью. Из открытых вагонов и с платформ неслись песни, веселые звуки баяна. Прибыв к месту назначения, части выгружались на станциях, глухих разъездах и своим ходом двигались к границе, вливаясь в забайкальские и дальневосточные армии.
В падь Белантуй прибыла танковая бригада, которая прошла с боями от Сталинграда до Берлина. Знакомясь с воинами-забайкальцами, танкисты пошучивали:
— Засиделись вы тут в сопках, одичали. Вот приехали вам помочь, чтобы поскорее с самураями разделаться. А то союзники еще лет пять войну протянут.
Веселее стало в гарнизоне. Каждый вечер прямо под открытым небом демонстрировались фильмы, давали концерты приезжие артисты и участники самодеятельности.
Фронтовики внесли свежую струю и в боевую подготовку солдат-старожилов. Теперь солдаты старательнее изучали оружие, усерднее выполняли упражнения по стрельбе. Каждый сознавал, что это в бою пригодится, иначе он станет мишенью для врага.
В половине июня Миронова с Воронковым вызвали в штаб армии. В зале собрались командиры и начальники штабов частей и дивизии. Александр Иванович впервые присутствовал на таком представительном совещании, ждал от него чего-то важного и необычного.
Совещание открыл командующий армией генерал-лейтенант Лучинский — высокий, остролицый, со Звездой Героя на груди. Лучинский весной прибыл с запада и принял армию. Воронков знал его только по документам, поступившим из штаба.
— Товарищи офицеры и генералы! — бойко заговорил командарм. — После разгрома фашистской Германии внимание всего мира обращено на восток, где еще дымится очаг второй мировой войны. Японцы продолжают воевать с Китаем, Америкой и не отказываются от своих захватнических планов в отношении СССР. По сведениям нашей разведки, Квантунская армия сейчас насчитывает более миллиона солдат и офицеров, около пяти тысяч артиллерийских орудий, тысячу танков и столько же самолетов. В случае необходимости Япония может перебросить большие резервы со своих островов и из Центрального Китая. Как видите, силы немалые. И если учесть, что японцы в бою очень стойки, то станет ясно, какая сила потребуется, чтобы заставить их сложить оружие… Теперь посмотрим на предстоящий театр военных действий. — Лучинский предоставил слово начальнику штаба армии генерал-майору Рогачевскому.
