Парень моргнул и медленно шагнул в сторону.
Внутри дом был совсем иным, чем снаружи. Родригес прошел короткий коридорчик и вошел в комнату, заставленную новой мебелью и аппаратурой. У одной стены располагался огромный аквариум, у другой — громадный телевизор с плоским экраном размером с двуспальную кровать. Оглушающие звуки компьютерной стрелялки били по ушам. Два парня прилипли к экрану. Большие пальцы рук барабанили по пультам дистанционного управления, а на экране стреляли из виртуального оружия, в то время как настоящее оружие лежало на столике рядом с пепельницей и трубкой с крэком.
Один из парней бросил взгляд на вошедших, но сразу же переключился на виртуальное побоище.
— Джилли Родригес! — перекрикивая звуки сражения, воскликнул Джи-Джи. — Посмотри на себя, чувак! Борода… Ты похож на Иисуса в толстовке.
Он засмеялся собственной шутке.
Родригес лишь слегка улыбнулся, окинув взглядом старого друга. Вот во что бы он превратился, если бы вовремя не сбежал из города. Джи-Джи сбросил фунтов тридцать. Его кожа приобрела сероватый оттенок, какой был у мамы Родригеса, когда она окончательно подсела на наркоту и перестала следить за внешностью. Сейчас у Джи-Джи было все, что нужно жителю городских трущоб, начиная от крутого прикида и заканчивая собственной «бригадой», вот только жизнь преступника тяжела. Юность увяла, и свет почти угас. Родригес отмерил ему еще года два, возможно даже меньше.
— Рад тебя видеть, — сказал он. — Хорошо выглядишь.
Джи-Джи печально покачал головой.
— Не-а. Мне надо немного покемарить. Классная борода, мне тоже надо отрастить. Слышь! Познакомь меня со своим портным.
Старый приятель нажал на паузу и передал пульт пареньку, стоящему возле Родригеса.
— Давай, валяй, — сказал он. — Подстрели мне пару белых фраеров.
Встав с мягкого кожаного дивана, Джи-Джи очутился перед Родригесом.
— Чувак! — глядя снизу вверх на старого приятеля, воскликнул он. — Ты что, подрос?!
Родригес отрицательно покачал головой.
— Я всегда был каланчой. Ты просто давно меня не видел.
Они обнялись, столкнувшись плечами и похлопав друг друга по спине, как в старые «добрые» времена. Затем приятели отстранились, чувствуя неловкость. Прошлого не вернуть.
— У тебя есть то, что мне нужно? — спросил Родригес.
Джи-Джи засунул руку в аквариум и выудил из-за кораллов большой, герметично упакованный пластиковый мешок, с которого на пол полилась вода.
— У тебя реально экзотический вкус, чувак.
Родригес взял мешок и проверил его содержимое: «Глок-34», запасную обойму, глушитель «Иволюшен-9» и маленькую пластиковую коробочку для завтраков, внутри которой лежала ракетница с широким дулом и двенадцать коротких патронов.
— Зачем она тебе? — спросил Джи-Джи. — Темноты, что ли, боишься?
Родригес плотно захлопнул крышечку коробки и сбросил с плеча спортивную сумку.
— Я ничего не боюсь, — швырнув приятелю толстую пачку долларов, ответил он.
Монах наблюдал, как Джи-Джи пересчитывает деньги. Его нервные пальцы то и дело почесывали нос. Мать Родригеса тоже так делала. Она терла нос до тех пор, пока он не начинал кровоточить. Родригес перевел взгляд на двух парней за компьютером. Рядом на столе лежали настоящие пистолеты. Джи-Джи явно не протянет двух лет. Если он не увидит свет в конце туннеля и не захочет спастись, ему повезет, если он дотянет до Рождества.
87
Доктор Мириам Аната стояла у автомата с прохладительными напитками в коридоре местной телестанции новостей, когда в кармане ее пиджака прозвучала нежная мелодия — «Ода к радости».
Доктору Анате ужасно хотелось сбросить звонок, но сейчас многие звонили ей с просьбой дать интервью, и она не желала уступать кому-то свою славу. Женщина потянулась за телефоном, но по ошибке нажала «отбой». Она оглянулась: не заметил ли кто-нибудь?
Снова повернувшись к автомату, Аната опустила в щель нужное количество монет. В лоток выкатилась жестяная банка холодного чая. Женщина открыла крышку и с жадностью выпила. После вчерашнего самоубийства монаха она постоянно находилась в свете горячих студийных софитов. Впрочем, это ничего. Мириам Аната считала, что этот инцидент ниспослан ей небесами. Теперь тиражи ее книг подскочат. Она поняла, что в ответах ей следует ссылаться на собственные книги, чтобы скрытая реклама обязательно попадала в эфир.
«Ода к радости» заиграла снова. Аната почти мгновенно нажала нужную кнопку.
— Здравствуйте! Это доктор Аната?
Звонившая говорила с американским или, быть может, канадским акцентом. Аната не видела большой разницы в произношениях жителей этих двух соседних стран. В любом случае Америка — огромный рынок для сбыта ее книг.
— Да, это я.
— Превосходно. Я знаю, как вы сейчас заняты, но мне срочно нужна ваша помощь.
— Вы хотите взять у меня интервью?
— Ну-у-у… В общем, да.
— Для какого канала?
Повисла пауза.
— Доктор Аната! Я звоню вам не по поручению канала новостей… Я заинтересованное лицо. Я сестра монаха! — выпалила Лив, опасаясь, что собеседница прервет разговор.
Мириам помолчала, не зная, правильно ли она расслышала и стоит ли ей верить.
— Я видела тело, — продолжала Лив, — точнее, его фотографии. Его выкрали прежде, чем я смогла на него взглянуть. На теле были какие-то шрамы… похожие на ритуальные. Я хочу, чтобы вы на них взглянули и дали свое заключение.
При упоминании о шрамах Мириам почувствовала легкое головокружение.
— У вас есть эти фотографии? — прошептала она.
— Нет, — ответила Лив, — но я нарисовала, как выглядят шрамы. И еще… у меня есть кое-какая информация. Она имеет отношение к Таинству.
Мириам оперлась плечом на автомат.
— Что за информация? — спросила она.
— Будет лучше, если мы встретимся.
— Согласна.
— Когда вы освободитесь?
— Я уже свободна и нахожусь в телевизионной студии, недалеко от центра города. А вы где?
Лив не хотелось говорить об этом незнакомому человеку. Приятель-полицейский однажды сказал ей, что проще всего спрятаться в толпе. Надо встретиться в каком-нибудь людном месте, желательно неподалеку. Взгляд Лив скользнул по газете с фотографией Сэмюеля, который стоял на вершине самого посещаемого туристами памятника древней цивилизации.
— Давайте встретимся у Цитадели, — предложила она.
88
Кутлар все еще ощущал запах чеснока и вонь пота, которые исходили от пустого сиденья возле него. Он моргнул, когда автофургон выехал из туннеля. По переулку к машине зашагала темная фигура.
Турок открыл ноутбук и пристально посмотрел на иконку в виде песочных часов. Черные пиксели виртуального песка сыпались, отмеряя, как быстро истекает его собственная жизнь.
Йохан дошел до автофургона и поменялся местами с Корнелиусом.
На экране возникла карта городских улиц. Стрелка указывала на местоположение телефона Лив. На экране вновь появились песочные часы. Карта увеличилась и стала показывая вторую стрелочку, обозначающую телефон главы карминов. Чуть выше… и слева… очень… очень близко…
Корнелиус видел, как стрелка в центре экрана немного передвинулась.
— Она перемещается.
Йохан свернул к окружной дороге.
В следующий миг вторая стрелочка на экране задвигалась вслед за первой, словно бросающийся на жертву американский гриф.
Тело брата Сэмюеля было раздето до пояса и лежало на полу с раскинутыми вытянутыми руками. Теперь своими очертаниями оно напоминало знак Тау, расположенный за алтарем в дальнем конце часовни Таинства. Аббат внимательно разглядывал растерзанную плоть, которая ярким пятном выделялась на каменном полу. Из колотых ран выглядывали обломки костей. Грубые швы стягивали места разрезов, сделанных скальпелем патологоанатома.
Могут ли останки этого человека восстать? Свершится ли пророчество?
Аббат заметил тонкий длинный побег кровавого винограда, вьющийся у алтаря, и проследил в полутьме, откуда он растет. Оказалось, из влажного желобка, выдолбленного прямо в камне. Аббат обернул побег вокруг руки, с силой потянул и вырвал с корнем. Затем настоятель монастыря подошел к одному из больших факелов, сделанных из пропитанной жиром пеньки, и поднес растение к пламени. Раздалось шипение, и побег кровавого винограда съежился, потемнел и превратился в красную пыль, запачкавшую аббату руку.
Когда позади открылась дверь и пламя факела погасло, аббат повернулся, вытирая ладонь о грубую шерсть сутаны. В местах соприкосновения с красной пылью кожа саднила.
Брат Септус, один из тех, кто помогал нести тело Сэмюеля вверх по туннелям, застыл у входа.
— Мы готовы, брат аббат, — сказал он.
