— Экий ты кровожадный. Лови…
— Так ваши почти все этим живут. Ну, разбоем. Нет, нет, господин, — тут же поправился парнишка. — Я понимаю, сейчас межсезонье. А рабы тебе нужны срочно. Так?
— Так. Вот я и хотел бы, чтобы ты еще кое-что для меня узнал… за три солида.
— За пять солидов, мой господин, я тебе луну с неба достану! — серьезно заявил Мартын и, цинично ухмыльнувшись, добавил: — А также узнаю, была ли святая Перпетуя девственницей или это про нее брешут.
— Ну, ты это, не богохульствуй! — выразительно нахмурился Саша.
— Да я так, к слову сказал, — опасливо отозвался подросток.
— Сиди уж — к слову… Ты сказал — пять солидов?
— Ну да. — Мартын заинтересованно кивнул.
Александр качнул головой, допивая остатки вина из бокала. Прищурился:
— А позволь спросить — зачем тебе деньги?
— А твое какое дело, мой господин? Ой… я вовсе не это хотел сказать, вовсе не это!
Серые, широко распахнутые глаза паренька пристально следили за покатившимся по краю стола золотым кружком.
— Мне нужно знать все о рынке рабов…
— О господин! Он необъятен!
— О тех, какими торгует Исайя. Какова их реальная цена? Конкретно кто сколько стоит — мастеровые, девушки и прочее.
— Ну, это понятно. — Мартын опустил ресницы и негромко добавил: — Вообще-то деньги мне нужны, чтобы сестру выкупить. Ее как раз Исайя кому-то и продал. Нет, господин, ты не подумай — вряд ли в наложницы, они-то все должны быть, как это говорят, в теле. Такие дородные матроны с титьками, как две дыни. А моя сестрица, увы, лишена всего этого богатства. Зато она очень искусная вышивальщица. После смерти отчима ее и обратили в рабыни за долги, по суду. Меня тоже хотели, да я сбежал… если бы с сестрой к одному хозяину, тогда бы другое дело, а так, когда не знаешь, к кому попадешь…
— Н-да. — Саша пригладил растрепавшуюся шевелюру. — Видать, не сладко тебе живется.
— Да уж, не сладко. Что придется ем, где придется ночую. Как шелудивый пес. А сестрицу бы выкупил — мы бы прокормились. С ее-то мастерством! Сняли бы комнату в доходном доме…
— Вот тебе три солида, — тут же отсчитал молодой человек. — Итак, Исайя и его рабы. Цены и… самое главное, — Саша понизил голос, — говорят, некоторых невольников у него забирают «черные плащи». Осторожненько выясни: каких и куда?
— Сделаю, — прибрав денежки, серьезно заверил подросток. — Заодно и сестру поищу. А осторожности меня учить не надо, господин. Я и так осторожный. Когда доложить?
— Как будет что. — Александр пожал плечами. — Не стану тебя подгонять, но… конечно, хотелось бы побыстрее.
— Тогда хоть завтра! Сразу после вечерни, здесь же — идет?
— Идет, — улыбнулся Саша. — Только… успеешь до вечера-то?
— Что-нибудь да выясню, господин.
Мартын ушел, сияющий и довольный — даже три из обещанных пяти солидов были для этого парня поистине гигантской суммой. Правда, чтобы выкупить из неволи искусную вышивальщицу, не хватит и тридцати! Да еще захочет ли ее продать хозяин?
В мастерскую молодой человек вернулся в приподнятом настроении — дело, ради которого он явился сюда, сдвинулось с мертвой точки. Только бы не сглазить.
— Узнал чего? — сразу же оживился Нгоно. — Неужели?
— Кое-что известно. — Александр скромно наклонил голову. — И совсем скоро, я полагаю, мы наконец сможем их локализовать.
— Даже так? — Инспектор хлопнул в ладоши.
— Так. Помнишь, я тебе вчера говорил про одного местного паренька?
— Про того воришку? Стоит ли тратить на него деньги?
— Полагаю, что стоит. — Саша улыбнулся. — Хотя поглядим. Завтра с утра я иду в церковь…
— Ты же вчера вроде был?
— В католическую церковь, друг мой. Думаю, и там можно напасть на какой-то след — подполье есть подполье!
— Мне идти с тобой?
— Нет. Не стоит их пока пугать лишними людьми… извини, если обидел. А где, кстати, наш друг тракторист?
— Наш друг тракторист надумал выучить латынь! — неожиданно расхохотался Нгоно.
— Латынь?! — Александр изумился. — Да неужели? А тебе не показалось, случайно?
— Да нет, не показалось. Сегодня с утра он выспрашивал у меня слова. Пока только совсем простые — добрый день, хорошо, очень хорошо, еще…
— Молодец! — одобрительно кивнул Саша. — Честно сказать, не ожидал от него… Да-а… Даже вроде бы давно и хорошо знакомые люди иногда оказываются совсем не такими, как о них думаешь.
Весников встретил их в апартаментах — лежал, вытянув ноги, и улыбался своим мыслям.
— Говорят, ты, Коля, иностранные языки учишь? — с порога поинтересовался Александр.
— Да ну тебя! — смущенно отмахнулся тракторист. — Чего тут еще делать-то? Паруса шить, ясен пень, я не мастак — как-никак по другой специальности. Саня! А ведь хороший город. Красивый такой… на Ялту похож чем-то.
— А ты, Николай, бывал в Ялте-то?
— Бывал один раз, по профсоюзной путевке. Да я ж тебе рассказывал — забыл, что ли? Слышь, может, нам и не торопиться домой-то? Деньги пока есть… Да и мужик этот, Сальвиан, заплатить обещал. Он вообще кто? Этот, как его… менеджер?
— Ну да, Коля — менеджер. Генеральный.
— Во, я и говорю — барыга! — Весников выглянул в окно, посмотрел на уже начинающее темнеть небо и улыбнулся. — После ужина пойду-ка пройдусь перед сном.
— Тут не вполне безопасно, Коля! — решительно предупредил Александр. — Лучше уж сиди дома.
— Дома скучно. А я тут, недалеко… во дворе только. На лавочке в садике посижу, о жизни подумаю.
— Ну, если во дворе…
— Да, тут… Ну не могу я день-деньской в четырех стенах. Тошно! Ты вон, Санек, где-то шляешься, меня с собой не берешь, не зовешь даже…
— Ладно, ладно, — махнул рукой молодой человек. — Иди гуляй себе в саду, дыши воздухом. Недолго нам уже тут осталось.
— Жаль, — искренне вздохнул тракторист. — Когда я еще на югах побываю? Никогда, наверно…
Что ж, определенная логика в его словах имелась.
После сытного ужина — чечевица, рыба, бобы, сыр, оливки, ну и вино, конечно же, — Весников ушел в сад, а Нгоно с Сашей принялись строить дальнейшие планы. Мало было найти место дислокации калечащих прошлое и будущее хмырей, нужно еще туда попасть, а там уж думать — как все, к чертовой матери, взорвать да убраться! Да и еще прихватить с собой Катю с Мишкой… Ведь живы они, живы — Александр почему-то был в этом убежден, будто чувствовал. Наитие, что ли…
Расположенный в северо-западной части города квартал бедняков одним краем выходил к морю, а другим — к старому кладбищу, помнившему еще кровавые ритуалы пунов и неизвестно каким чудом пережившему и римское, и вандальское нашествия. Особо пышные надгробия, конечно же, пострадали, да и ограду наполовину растаскали на кирпичи. Именно здесь, в зарослях лозняка и ивы, лет тридцать назад выстроили небольшую часовенку Святого Валентина, ныне считавшуюся заброшенной, однако те, кому нужно было, знали, в какое время здесь происходят службы. Разумеется, католические, подальше от любопытных глаз.
Сюда и привела Александра торговка рыбой Лидия — набожная пожилая женщина с добрым морщинистым лицом и поразительно светлыми глазами. Молодой человек встретился с ней на улице Медников у небольшого фонтана — как и было указано слепым Геристратием. Передал поклон, Лидия улыбнулась в ответ, попросив немного подождать, пока не продаст остатки рыбы. Впрочем, продала быстро, и вот всего полчаса спустя Саша оказался у часовни, где вот-вот должна была начаться литургия.
Собравшийся у храма народ — не много, всего с дюжину человек — с любопытством косился на незнакомую личность, не делая никаких попыток завязать разговор. Только вежливо здоровались, видать, излишнее любопытство здесь было не в чести.
Александр тоже здоровался, учтиво кивая в ответ. Как он понял, все ждали священника, который должен был вот-вот появиться. Лидия ушла, не дожидаясь богослужения, да и вообще среди собравшихся почему-то совсем не было ни женщин, ни детей, в основном крепкие молодые мужчины да пара юношей-подростков. Впрочем, очень может быть, что женщины и дети приходили сюда в какое-то другое время, по иным дням — что поделаешь, конспирация есть конспирация.
Солнце уж поднялось, на чистом светло-бирюзовом небе белели полупрозрачные перистые облака, однако здесь, в зарослях, еще царил полумрак, словно демонам ночи не хотелось уступать место светлому дню. Сильно пахло жимолостью, шиповником и каштанами — их жарили неподалеку, на склоне холма, и небольшой ветерок сносил дым сюда, к часовне.
Саша уже устал ждать: пора бы священнику и появиться, в конце концов, это просто невежливо, тем более здесь… Только он так подумал, как средь собравшихся прошелестел шепот:
— Идет! Идет! Отец Эльмунд!
Эльмунд! Молодой человек вздрогнул, услышав это имя, вдруг нахлынули воспоминания… Правда, ненадолго — высокий человек в черном плаще с накинутым на голову капюшоном, осенив паству крестным знамением, поклонился и, что-то сказав, вошел в храм. Туда же направились и все собравшиеся, снимая шапки, кланяясь и крестясь.
