облегчением выдохнул, ему казалось, что с души камень упал, и уже в другом настроении он ответил:
– Ну, что, друг ты мой верный, пошли, оседлаем коней, доскачем до этого горемычного любовника, заплатим ему, да и всей истории конец…
Скоро верные друзья и правда прибыли в маленький домик, где их встретил высокий подтянутый усатый кавалер в гусарской форме со словами:
– Моё почтение, сударь, я правильно понял, что вы хотите выкупить у меня брошь многоуважаемой Агнессы Петровны?
У Семёна Степановича аж дыхание от наглости перехватило, а лицо перекосило, поэтому он прикрикнул:
– О, да, подлый нахал, ты всё верно понял!!! Сколько ты хочешь за то, чтобы из твоих же уст звучало опровержение, а брошка отправилась ко мне в руки? Кто был заказчик клеветы?
Гусар насмешливо ухмыльнулся, подавая вид, что не особо испугался грозного тона графа Долгопятова, и ответил:
– О, ваше сиятельство, не так уж много, сорок серебряных рублей, и опровержение гарантированно, это вдвое больше, чем заплатили мне за клевету-с, а вот назвать заказчика-с не могу, дело чести-с, обещал ему…
Семён Степанович с нескрываем отвращением бросил в руки проходимцу мешочек с деньгами и грубо закончил разговор:
– И знайте, сударь, что вы подлец, а я всё равно доберусь до правды, кто вам-с заплатил за клевету! Давайте, давайте-с брошь сюда!
Бравый военный подал брошь – зелёную ящерицу, а Семён Степанович моментально разбил подделку в руках, слегка поранив ладонь, и поспешил уехать…
Агнесса с радостью бросилась в объятия мужа, к его приезду она выполнила все хозяйственные дела, сделала с Кирюшей уроки и хотела вместе с Семёном Степановичем почитать Библию. Сначала Они нежно и уютно устроились у камина, он заботливо укрыл её покатые плечи шалью, граф хорошо разбирался в Священном Писании, а молодая красавица училась у него…
Потом Семён Степанович уложил Кирюшу, почитав тому сказку на ночь, и они снова, как и тогда, слились нежной парой в спальне, а из уст летели слова любви:
– Я люблю тебя, и поверь мне на слово, мне не нужны другие мужчины, я хочу детей только с тобой, только от тебя… – шептала Агнесса, когда руки графа обвились вокруг её талии.
– Верю! Верю… – шептал граф, целуя её сочные, как персик, губки.
…Граф был силён, как зрелый лев и при этом нежен, и это делало его неотразимым для Агнессы, несмотря на его возраст.
Глава «Трудная история»
…В прочем, забыть надолго об этом инциденте паре никто не дал, через неделю Семён Степанович и его ненаглядная Агнесса решили посетить самую модную у дворянства выставку картин. Прохладным дождливым днём Агнесса сняла нарядное, отороченное беличьим мехом пальто на руки галантного графа, они вместе с другими дворянами шли в огромных богатых залах, любовались изысканными произведениями искусства…
… Тут у Агнессы дыхание спёрло от возмущения: у Алексея Виноградова в его зале, а он, как художник, конечно, тоже присутствовал, стояла самая настоящая карикатура на них с Семёном Степановичем! Именно карикатура, потому что на картине возраст графа Долгопятова был сильно преувеличен, в жизни Семён Степанович выглядел более молодо, а вот себя Агнесса узнала без труда. Такая вот утончённая издёвка над их «неравным браком», да только Агнесса, влюблённая в графа, не поддержала жалость к себе, а посчитала карикатуру издевательской по отношению к человеку, которого любила. Несчастную девушку аж покоробило от обиды, но тут появился виновник неприятной ситуации, Алексей Виноградов. Как всегда, тряханув романтично богатой каштановой шевелюрой, с презрением глянул на Агнессу…
– Вы! – тут уже Агнесса не выдержала и сорвалась на гневный громкий тон, – Вы, сударь, подлый жестокий человек! Зачем вы нарисовали карикатуру на нас? Его сиятельство совершенно не похож на себя, он свеж и силён в жизни, а вы специально преувеличили, чтобы высмеять нас, сделать мне-с больно! Не получилось-с!
Алексей Виноградов важно разгладил усы-стрелочки и ответил:
– Что ж, моя милейшая сударыня Агнесса Петровна, я понимаю вашу-с обиду, но разве вам самой не противен неравный брак? Разве же вам не хочется любви и детей? Да, я причинил вам боль, но я же могу вам и помощь, мой прекрасный дивный цветок, понимаете, ваш брак не может быть препятствием для настоящей любви, нашей кипящей страстной любви, мы бы могли сбежать, сбежать, чтобы стать по-настоящему счастливыми в нашей любви. Вы-с образец неземной красоты, я тоже хорош собой, у нас бы точно были самые красивые дети…
Агнесса тяжело вздохнула и почувствовала некое неприятное ощущение в покатых красивых плечах, словно что-то давило на плечи. Конечно, это лишь метафора, но точно выражавшая эмоциональное состояние красавицы, ведь на ее плечи легла ответственность за решение: она так хотела детей, а слащавый художник и впрямь был хорош собой, их общие дети могли бы быть идеалом красоты, эталоном. Но, если в начале отношения Агнессы и пожилого графа были построены на уважении, то сейчас ситуация изменилась, брак уже держался на любви, и ради этого чувства Агнесса была готова пожертвовать своей мечтою ради любви.
– Нет, – решительно и твердо прозвучал ответ молодой графини, – страсть и любовь в нашем странном дуэте есть лишь у вас, вы, сударь, видно, меня не поняли в первый раз, что ж я повторю снова, что жалость мне не нужна, я не чувствую себя особой страдалицей из-за неравного брака. Я – не Елена Троянская сбегать ни с кем не собираюсь. И я не понимаю, на что вы рассчитываете, когда унижаете меня и тут же объясняетесь мне в любви, звучит…, ну, по крайне мере глупо. Такая любовь больше похожа на издевательство и отсутствие элементарного уважения. Никогда не понимала людей, которые не могут простить объекту страсти выбор другой партии. А теперь признайтесь, что вы и барон де Сиф причастны к истории с брошью!
Даже со стороны было видно, каким пристыженным и обескураженным стал сразу Алексей Виноградов, он не ожидал такой прозорливости от Агнессы, несколько минут стоял молча, а потом с волнением продолжил разговор:
– Ну, да-с, вы верно догадались, это мы с его благородием придумали так ловко, но поймите, это же ради вашего блага, прекрасная сударыня, теперь вы увидели, что вас-с никто не осуждает, а большинство людей считают ваш проступок логичным, и можете предаться без страха осуждения настоящей любви и страсти…
Агнесса, кажется, еще больше разозлилась на Алексея Виноградова и всех своих оппонентов, у нее было такое чувство, будто ей в душу плюнули.
– Знаете, сударь, а вот после этой наглости точно нет-с, уже окончательно…
Агнесса развернулась и с оскорбленным видом развернулась, и неожиданно для всех подошла к Семену Степановичу и… нежно поцеловала его сначала в подбородок, а потом в губы! Алексей Виноградов брезгливо скривился, а сильный
