пожилой граф расцвел в довольной улыбке, такой своеобразной жест ему пришелся по вкусу. Он никак не мог узнать, о чем его супружница переговорила с художником Виноградовым, но этот потрясающий жест придал им обоим уверенности в любви…
На следующем балу у губернатора Агнесса в шикарном пышном нежно-сиреневом платье, богато украшенном кружевами, и такими же сиреневыми перьями в пшеничных буклях и с перламутровым жемчугом на шее произвела фурор! Все хотели танцевать с ней, пожилой граф по праву мог гордиться молодой женой, а завистливая княжна Наталия Уварова на фоне красавицы Агнессы потерпела настоящее фиаско.
А потом Кирюша заболел, маленьким рыжим комочком свернулся мальчик в своей кроватке под нежным мягким одеялом, а Агнесса и Семен Степанович заботливо крутились у его кровати: читали ему, развлекали, играли с ним, таская игрушки, то клоуна, то мягкого мышонка, то книжку с яркими картинками, старались подкормить сладеньким…
О, как мило смущались романтично настроенные супруги, когда, одновременно проверяли температуру у Кирюши или поправляли мягкое одеяльце и при этом их руки соприкасались…
– А вы же всегда будете любить друг друга, правда? Как в сказке? – спросил Кирюша за чтением книжки.
– Конечно, – с доброй нежной женственной улыбкой ответила Агнесса, а Семен Степанович кивнул головой, а дальше, случайно, но очень мило, они сказали хором, – всегда, обещаем…
В прочем, счастье этой «неравной» пары продлилось относительно недолго, пока Семен Степанович пропадал на службе, а Агнесса была занята хозяйством и воспитанием солнечного, но чрезмерно подвижного Кирюши, у ее отвергнутых женихов созрел новый план.
… Как-то вечером барон Мишель де Сиф, для того, чтобы исполнить этот план, затаился у старой, но крепкой деревянной калитки. Он заранее узнал, что там живет комнатная служанка Агнессы, и, когда дородная простушка с вороной косой шла с работы, то неожиданно схватил ее за руку. В ответ та с видом маленького напуганного воробышка громко пронзительно взвизгнула, но барон с неприятным нерусским акцентом поскорее начал успокаивать девушку:
– Не бойтесь, красавица, не обижу, а будешь умницей, то и деньги неплохие получишь, 20 рублей…
– Ааа,… а что я должна буду за это? – спешно, не совсем очнувшись от страха, протараторила простушка-служанка с вороной косой, на что французский барон ответил:
– О, право, сударыня, я не попрошу у вас ничего предрассудительного, но вы имеете доступ к гардеробу молодой барыни, за такие хорошие деньги я прошу вас сущую мелочь: найти в гардеробе вашей барыни нежно-сиреневое украшенное кружевами платье и принести мне отрезок ткани от этого платья, время вам даю всего два дня. Через два дня буду ждать вас, милейшая сударыня, и только когда получу нужный отрезок ткани, вы получите свои деньги. Я думаю для вас такая хорошая сумма далеко не лишняя, правда?
После этого барон Мишель де Сиф манерно поцеловал простушке пухлую руку, а у девушки-служанки отпал всякий испуг, она кокетливо улыбнулась, в смущении теребя вороную косу, и кивнула со словами:
– Что вы, барин, не стоит, все, что нужно, сделаю, я поняла задачу…
…А через два дня барон де Сиф получил желанный отрезок ткани, а предательница деньги. Надо отметить, что Агнесса так была поглощена своей жизнью, что пропажу не заметила, ведь нужно и по хозяйству справится, и родителей проведать, и с Кирюшей поиграть, и с уроками рыженькому конопатому непоседе помочь, и выглядеть, как настоящая графиня, и посещать светские мероприятия.
… Об этой подлости Агнесса узнала одним не самым удачным днем, когда их с Семеном Степановичем должны были пригласить на бал к одному важному чиновнику Юрьеву, естественно, молодая графиня собиралась на бал с мужем, нежно-голубое платье, цветы перья, воздушнее блондинистые блестящие букли…
Граф Долгопятов выглядел модно и свежо подстать жене, будто возрастной, но сильный лев. Таким он нравился Агнессе, напоминая зрелого льва, который находится в зените силы…
…Но мальчик-слуга принес вместо двух приглашений одно приглашение и пояснительное письмо, все сразу заволновались: что же пошло не по плану? Семен Степанович с деловым видом разгладил седые бакенбарды и громко зачитал приглашение:
– Приглашение на бал для его сиятельства графа Семена Степановича Долгопятова без супружницы, отказ принять ее светлость Агнессу Петровну написан в пояснительном письме…
Семен Степанович нахмурился, а выражение лица Агнессы стало кислым, тогда граф взял с нарядной расписной тарелочки пояснительное письмо. Прочитал про себя…
И вдруг резко развернулся на Агнессу с таким обозленным зверским видом и посмотрел таким уничтожающим пронзающим взглядом, что красавица поспешила отклониться назад в испуге и далеко не грациозно села от неожиданности в мягкое бархатное кресло, а мальчик-слуга ойкнул и спрятался за дверь на всякий случай. С большим трудом Агнесса спросила с искренним непониманием:
– Дорогой мой, что случилось? Только не надо так на меня смотреть, будто решил меня прикончить прямо сейчас, я тебя люблю…
– Милая моя хорошая, а вот лгать мне не надо, знаю, что не любишь, – недовольно перебил красавицу Агнессу Семен Степанович, – Я так догадываюсь, что ты опять будешь оправдываться, но в письме написано, что тебя не приглашают на бал за неверность мужу! Вот так! Пишут, мол, у студента Фомы Парамонова, любовника твоего, кусок ткани от твоего платья бального, сиреневого, того самого, котором ты была балу у губернатора, и даже не знаю, как реагировать на это! Обидно мне, ведь нам так хорошо с тобой вместе, но…, – тут Семен Степанович тяжело вздохнул, словно у него на груди висел тяжелый камень-булыжник, а потом продолжил, – второй раз такое?! Второй раз на тебя клевещут?! Что-то уж слишком подозрительно и подрывает мое доверие к тебе! А, может, это и не клевета вовсе?! Как доказать людям обратное, чтоб нас хоть немножко стали уважать в дворянском свете?! Я думал, что с тобой обрету то самое долгожданное семейное тихое счастье, которое у меня не получилось с первой женой, но пока я с тобой обрел целый ворох проблем! Говори как на духу, было у тебя что-то со студентом Фомой Парамоновым?
Агнесса, наконец-то осознав, что происходит, так же неуклюже вскочила с большого бархатного кресла, вцепилась в крепкую руку графа с возмущенным видом, кипящим возмущением в глубинно-синих веждах и бойко уверенно ответила:
– Что-о-о?! Да как ты можешь сомневаться в моей верности! Я тебя люблю, и, поверь, мне нужен только ты! Не было у меня ничего со студентом Парамоновым, и быть не могло, пусть он и молод, но настолько прост, убог, что даже посмотреть не на что! Если бы ты приревновал меня к стоящему красивому мужчине, то я бы еще поняла, но к этому несуразному тощему созданию?! Зубрилке, ботанику, который головы от книжек не поднимает. Я не знаю, за что такое недоразумение, как Фома Парамонов,
