– Мне нужно заработать, – повторяю, не глядя Чаре в глаза. – Потом, если… Если она не остынет… – сглатываю несколько раз, но договорить все равно не получается.
– Не остынет, конечно, – отзывается Чарушин ворчливо. Потом как-то тягостно вздыхает. – Ну, и дурак ты… Полный кретин.
– Согласен.
Глава 44
Передай, что я люблю его.
© Варвара Любомирова
Снег сыплет. Скрипит под ногами.
Хорошо так... Красиво. Свежо. Волшебно.
Только зачем мне все это? Странный вопрос, знаю. У счастливых людей подобных не возникает. Я на нуле. Сгоревшая комета. По-другому не могу охарактеризовать.
– С первым днем зимы! – восклицает бегущая мне навстречу улыбающаяся девушка и тем самым неосознанно напоминает о том, что и я должна.
– С первым днем зимы! – отзываюсь с улыбкой, прежде чем мы разминемся.
По дороге в академию несколько больших компаний студентов встречаю. Некоторые из них здороваются, не успеваю находить визуально и инициировать. Скорее на общий хор голосов реагирую и откликаюсь. Все ребята дружно шагают в сторону парка. Догадываюсь, что позже вернутся к корпусу только за машинами. Должно быть, в честь снегопада решили прогулять занятия. Я немного завидую их беззаботному веселью. Однако когда кто-то из толпы зовет меня присоединяться, мотнув головой, с улыбкой отказываюсь.
Как я и предполагала, в течение всего дня аудитории необычайно пусты. Присутствующих на лекциях можно при желании пересчитать по пальцам, а от голоса лектора эхо прокатывается. Впрочем, нормальная начитка идет только первую пару. Во время последующих творится что-то невообразимое. Дороги замело, расчистили только внутри городка. Живущие за его пределами преподаватели на занятия явиться не смогли. День выдается каким-то сонным и бесполезным. Нам ставят замены, но ввиду того, что слушателей мало, «подставные» лекторы не особо распыляются. Разрешают выходить посреди занятия за кофе и булочками, делиться между собой провизией и даже болтать.
Я большую часть времени провожу в своих мыслях.
Три недели прошло. Три с ним, теперь три без него. Странно так… Одиноко, конечно. Очень-очень одиноко. И до боли грустно. Но в целом как-то… Как-то никак, что ли. Я будто в анабиозе. Вулкан в спячке. Жду, когда меня разбудят.
Кир в академии не появляется. Чарушин уверяет, что у него все хорошо. Рассказывает, что работает много. Ну, это я и сама понимаю. В рабочем чате Бойка периодически отписывается. В общих обсуждениях участвует. А я, стоит лишь увидеть его фамилию и аватар, сразу же теряю нить дискуссии. Отмалчиваюсь чаще всего, только потому, что никак не могу собраться с мыслями. Пялюсь в экран и считаю гулкие удары сердца. Знаю, что и его сердце в этот момент отзывается. Господи, я в этом уверена! Потому и не страдаю так страшно, как летом. Безумно скучаю и отчаянно жду. Чего жду? Сама до конца не понимаю. Просто знаю, что… Все еще будет. Не может не быть!
– Ну и погодка сегодня! – первой заговариваю с Чарушиным, поймав его между парами в коридоре.
– Настоящий снежный армагеддон! – смеется Артем. Я по инерции тоже. – Как у тебя дела?
– Для себя или для Кира спрашиваешь?
Парень закатывает глаза. Понимаю, замучили мы его.
– И для себя, и для Кира.
– Для тебя – нормально. А для Бойки – информация отсутствует. Скажи, если интересно, пусть сам спрашивает.
– Дай ему еще немного времени, – то ли просит за Кира, то ли просто советует Чарушин.
Мне в очередной раз стыдно становится. Чувствую себя какой-то потерянной липучкой. И вроде ничего такого не делаю, никакого открытого давления не выказываю, не звоню, не пишу, встреч не ищу… Но все-таки расстроенным спутником себя ощущаю. На особой секретной частоте подаю сигналы «SOS».
Склонив голову, выдерживаю непродолжительную паузу, только чтобы выровнять дыхание.
– Узнал, где он сейчас живет?
Чарушин кивает, когда я взгляд поднимаю.
И тут же предупреждает:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Сказать не могу.
– Понимаю, – поспешно заверяю я. – Просто хочу знать… Хочу знать, что все нормально.
– Все нормально.
– Сегодня увидишь его?
– Ага. Договаривались встретиться.
Повисает вторая неловкая пауза, во время которой я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не спросить: «Где и во сколько?». Да что там по времени! Главное – где. И я была бы готова ждать весь день.
– С ним точно все в порядке, Тём? – голос срывается, выдавая не только беспокойство, но и часть других несгорающих эмоций. – Ты же мне правду говоришь? Все хорошо у него?
– Конечно, – Чарушин проявляет неизменное терпение. Уверенно и как-то успокаивающе говорит. – Разве я когда-то тебя обманывал? Мужчины так себя не ведут.
– Боже, тебе точно сто лет! – восклицаю с облегчением и откровенным восхищением.
Хочется заплакать. Глаза слезятся. Я обмахиваюсь ладонями, чтобы быстрее ушел этот прилив эмоций.
Артем все так же спокойно улыбается.
– Что-то еще передать Бойке? – предлагает, как всегда, услужливо.
Порываюсь сказать, что таким хорошим быть нельзя. Но, подумав, все же пользуюсь великодушием друга.
– Передай, что я люблю его, – выдыхаю очень тихо.
Чара медленно моргает. И так же медленно кивает.
– Будет сделано.
Последнюю пару нам все-таки снимают. Перед тем, как уйти, забегаю к маме. В последнее время она стала мягче, и мы вполне сносно ладим. Она почти не критикует меня, не ставит ультиматумы, часто улыбается и не выдает без спроса советы.
– Я уже думаю про Новый год, – сообщает мама, поглядывая через окно на бушующий снегопад. – Хочу на этой неделе начать украшать дом. Ты же будешь праздновать с нами?
Я не знаю, что ответить. Расстраивать ее не хочу, но видеть лишний раз отчима выше моих сил. Пожимаю плечами.
– Посмотрим, мам. Я собиралась к дедушке с бабушкой на все каникулы.
– Ой, ну что тебе там делать?
Этот вопрос, вкупе с каким-то снисходительным смехом, задевает меня. Выбивает из колеи, как раньше.
– Говорю же, посмотрим. Сейчас рано обсуждать, – выдаю немного резковато.
– М-м-м… – мама пожимает плечами и, кажется, сразу забывает о поднятой ей же теме. – Слушай, я набрала четыре килограмма. Сильно заметно? – спрашивая, крутится перед узким зеркалом, находящимся недалеко от ее стола.
– Почти не заметно.
– Почти? – восклицает мама. – Значит, все-таки заметно?
– Ну, немножко. Не понимаю, в чем проблема. Ты же в положении. Вроде все немного прибавляют…
– Ой, ты что! Мне нельзя! Ренату это не понравится.
Я окончательно выпадаю в осадок. Не нахожу, как реагировать. Про этого беса говорить нет желания. Промолчать бы… Но, не сдержавшись, я все же выдаю:
– К девяти месяцам без изменений точно не останешься.
Мама расстроенно поджимает губы. Я в очередной раз начинаю сомневаться в ее психическом здоровье. Взрослая ведь женщина! Мне, что ли, ей объяснять? Какой-то сюр!
– Ладно, пойду я, – спешу распрощаться. – Весь день спать хочу. Сейчас пообедаю и завалюсь до вечера. Не названивай, ок?
– Угу. Давай, – вяло отзывается мама. – Позвони, как проснешься.
Но завалиться спать мне, как это обычно бывает в общежитии, не удается. Только ложусь на кровать, в комнату залетает Лена. Наверное, так неслась по этажам, что Катя отстала.
– У Фильфиневича туса сегодня, – выпаливает подруга, не успев закрыть дверь. – Из-за снегопада городок на сутки как минимум изолирован, а народу скучно…
– И? Мне-то что?
– Да блин! Бойка там будет!
Едва услышав это, резко сажусь и суетливо сбрасываю одеяло.
– Откуда знаешь, что будет? Он разве здесь? На территории?
– Да же! У этого… – активно жестикулирует. – Блин, ну как его? Куратор… Препод, с которым мы в прошлом году ездили в Аккерманскую крепость, ну!
– Курочкин Виктор Степанович!
– Он же! – выкрикивая, сотрясает ладонями воздух.
