Неферту тронул меня за плечо, впервые прикоснувшись ко мне.
– Не пугайся, – попросил он. – На поверхности пирамиды имеются выступы, которые отбрасывают такую тень, когда солнечные лучи падают на них под должным углом. Как солнечные часы, на которых изображен глаз Амона.
Я оторвался от созерцания оптической шутки, поглядел на Неферту: серьезный, почти торжественный, он и не думал смеяться над чувствами испуганных воинов-варваров.
– Как я уже говорил тебе, – сказал он почти извиняющимся тоном, – никакими словами нельзя рассказать о великой пирамиде человеку, еще не видевшему ее.
Я тупо кивнул, так и не найдя слов.
Огромный глаз Амона исчез – так же быстро, как и открылся, – около полудня. Вскоре после того на южной поверхности пирамиды проявилось изображение сокола, мы потратили целый день, разглядывая пирамиду; она завораживала настолько, что никто из нас не мог оторвать от нее глаз.
– Это гробница Хуфу, нашего самого великого царя, жившего более тысячи лет назад, – пояснил Неферту. – Под этими могучими плитами находится погребальная камера фараона и другие помещения, наполненные сокровищами. В давно прошедшие дни слуг царя также хоронили в пирамиде вместе с его набальзамированным телом, чтобы они должным образом прислуживали владыке, когда он воскреснет.
– Слуг замуровывали живыми? – спросил я.
– Живыми. Они сами стремились к этому – так нам говорили – из любви к своему господину и знали, что в потусторонней жизни они окажутся вместе с ним.
Выражение его худощавого лица было сложно понять. Верил ли он тоже в эти россказни или просто сообщал мне официальную версию?
– Мне бы хотелось увидеть великую пирамиду, – сказал я.
– Ты видел ее.
– Мне бы хотелось увидеть ее поближе. Быть может, даже войти.
– Нет! – резко вскричал Неферту. Впервые услышал я негодование в его голосе. – Пирамида священна! Ее стерегут день и ночь, чтобы никто не смог осквернить гробницу царя. Никто не может войти в нее без специального разрешения фараона.
Молча выражая согласие, я склонил голову, размышляя… Мне незачем дожидаться царского разрешения, я сам войду в гробницу и найду Золотого бога прямо сегодня.
Наш корабль наконец-то пристал к грандиозному каменному пирсу на южной оконечности города. Как всегда, Лукка и его люди отправились в город вместе с воинами Неферту. Я заметил, что из города пришла стража и остановилась на краю пристани. Они пропускали лишь тех, кому разрешал Неферту.
Я, Елена и наш провожатый отобедали на корабле рыбой, ягненком и добрым вином, доставленным из города.
Неферту рассказывал нам о великой пирамиде и огромном городе Менефере. Прежде он был столицей Египта, – Неферту всегда называл свою страну царством Верхней и Нижней земель. Именовавшийся вначале городом Белых Стен, став столицей царства, Менефер изменил свое имя на Анкхтойи, что означает „удерживающий обе земли вместе“. После того как столицу перенесли на юг, в Уасет, город стали называть Менефер – „гармоничная красота“.
На ахейском название города звучало как Мемфис.
С нетерпением я ждал ночи, прислушиваясь к их разговорам за обедом. Наконец трапеза закончилась, и Неферту пожелал нам спокойной ночи. Около часа мы с Еленой просто разглядывали город: огромную пирамиду за рекой и другие пирамиды поблизости.
Величественная гробница Хуфу словно лучилась даже после захода солнца. Огромные плиты испускали странное излучение, растворявшееся в ночи.
– Их действительно построили боги, – жарким шепотом проговорила Елена, прижимаясь ко мне. – Смертные не в силах сотворить подобное чудо.
Я обнял ее.
– Неферту утверждает, что люди построили и эту пирамиду, и все остальное. Их были тысячи, и они работали как муравьи.
– Лишь боги или титаны могут возвести рукотворную гору, – настаивала Елена.
Я вспомнил, как троянцы и ахейцы рассказывали, что стены Трои воздвигали Аполлон и Посейдон. Память об этой нелепости и упрямая настойчивость Елены горечью отозвались в моем сердце. Почему люди не хотят верить в собственные безграничные силы? Почему считают великими лишь своих богов, на самом деле не более мудрых и добрых, чем любой номад?
Мы с Еленой перешли к другому борту и принялись разглядывать город.
– Видишь эту грандиозную пристань? Разве боги построили ее? Ведь она длиннее всех стен Трои. А обелиск в конце? А те храмы и усадьбы, которые мы видели сегодня? Может быть, их тоже выстроили боги?
Она тихо рассмеялась:
– Орион, глупый, конечно же нет; боги не строят мирских сооружений.
– Если простые смертные этой земли способны воздвигнуть столь гигантские здания, значит, они могут построить и пирамиды. У пирамид нет никаких страшных тайн; просто они колоссальны, а значит, на их постройку пришлось затратить больше времени и труда.
Она отмахнулась от меня, сочтя мои слова богохульством:
– Для человека, который утверждает, что служит богине, ты, Орион, выказываешь слишком мало почтения к бессмертным.
Действительно, я не очень уважаю тех, кто сотворил этот мир и людей. Ведь они, когда того требуют их не совсем понятные цели, не считаются ни с кем и ни с чем.
Почувствовав мое уныние, Елена попыталась утешить меня любовью. На какое-то мгновение я забыл все воспоминания и желания. Но даже в пылу страсти, в объятиях своей царицы, закрыв глаза, я видел лицо моей возлюбленной Афины, прекрасной настолько, что человеческий язык не способен выразить это.
Остыла и дерзость Елены, она сказала умоляющим шепотом:
– Орион, не бросай вызов богам! Прошу тебя, не выступай против них. Это не приведет ни к чему хорошему.
Я не ответил. Слова могли только еще больше взволновать ее.
Мы уснули в объятиях друг друга. Когда я пробудился, судно наше слегка покачивалось, глухо пересмеивались мужчины: возвращались Лукка с воинами. Приближался рассвет.
Закрыв глаза, я сконцентрировал свои мысли на великой пирамиде Хуфу. Я настроился на эту массивную глыбу каждой частицей своего существа, пытаясь проникнуть в погребальную камеру, укрытую в ее глубине. Я отчетливо видел пирамиду, светлую на фоне темного звездного неба, испускающую свет, которого не увидеть смертному.
Я стоял перед великой пирамидой, она пульсировала светом, сияла и манила. И вдруг язык яркого синего пламени вырвался из ее вершины, трепетавший лучистый меч пронзил ночное небо.
Я стоял перед пирамидой. Точнее, мое физическое тело стояло перед ней. Но стражи не видели меня, как не воспринимали они и свет, излучаемый пирамидой.
Я не мог подойти к ней ближе. Путь мне словно бы преграждало непреодолимое препятствие. Я не мог сделать ни единого шага в сторону пирамиды. И я застыл в напряжении, пот стекал по моему лицу и груди, сливаясь в струйки на ногах.
Я не мог проникнуть в пирамиду. Золотой бог находился внутри, не позволяя мне войти. От кого защищался он – от меня или от своих сородичей, пытавшихся свести с ним счеты? Впрочем, какая разница? Я не могу попасть внутрь пирамиды, не могу заставить Золотого бога оживить Афину. И я закричал, разорвав тишину ночи своим воплем, и излил свой гнев и разочарование, но лишь равнодушные звезды внимали мне, а потом, обессилев, я рухнул на каменную мостовую перед гробницей Хуфу.
36
Лицо Елены побелело от страха:
– Что с тобой, Орион, что случилось?
Я лежал в нашей каюте, мокрый от пота, под тонкой простыней, едва прикрывавшей наши тела.
Голос я обрел не сразу.
– Сон… – выдавил я. – Который ничего…
– Ты снова видел богов? – тревожно спросила она.
Я услышал, как по палубе простучали босые ноги, в дверь забарабанили.
– Мой господин Орион? – послышался голос Лукки.
– Все в порядке! – крикнул я так, чтобы он услышал через закрытую дверь. – Дурной сон.
Все еще пепельно-серая, Елена вымолвила:
– Они уничтожат тебя, Орион! Если ты не откажешься от своего безумного предприятия, боги раздавят тебя, как букашку!
– Пусть, – согласился я, – но сначала я отомщу. А потом пусть делают со мной все, что угодно!
Елена отвернулась, выражая своей позой гнев и горечь.
Наутро я чувствовал себя дураком. Если причина моего вопля и занимала Неферту, из вежливости он не упоминал об этом. Экипаж поднялся на борт, и мы отчалили, продолжив путь к столице.
Все утро, пока мы медленно скользили вверх по реке, я разглядывал огромную пирамиду и следил за тем, как открывался глаз Амона, торжественно взиравший на меня.
„Золотой обратил пирамиду в свою крепость, – сказал я себе. – Я должен попасть в нее любым способом. Или же умереть“.
Шли недели, мы по-прежнему плыли по Нилу, долгие дни мы видели лишь солнце и реку, а долгими ночами я бесплодно пытался добраться до Золотого бога или кого-нибудь из творцов. Неужели они оставили Землю и куда-то исчезли? Или спрятались? Но кого же им опасаться?
