верно заметил Таганцев.
Надо учесть ход событий. В марте в Государственном Совете отвергли внесенный правительством аграрный законопроект, он исходил из принципов хуторизации деревни. А перед этим император «зарезал» проект (подготовленный министром земледелия Кутлером по его же царской инициативе) о решении аграрного вопроса на основе «отчуждения» помещичьих земель (за выкуп, конечно, и весьма высокий). Так и не нашла «историческая» власть путей к разрешению кризиса в деревне, а значит, и в стране.
Характерно, что в споре Витте (он соавтор проекта Кутлера) с Горемыкиным обнаружился тупик аграрной политики правительства, и выйти из него предлагали силою штыков.
Но совсем иной путь нашли сами русские крестьяне, его подсказала жизнь, опыт хозяйственный, смекалка мужицкая. Начало века ознаменовалось небывалым подъемом кооперативного движения. Крестьяне вступали в кооперативы, создавали на паях потребительские и производственные объединения, артели, товарищества. И власть, и оппозиция, в том числе и леворадикальная, окрашенная в социалистические тона, в этом вопросе отстали от жизни, «темный» мужик явно опередил корифеев большой политики по меньшей мере на два десятилетия.
В начале же века только немногие умы смогли увидеть в крестьянских «увлечениях» будущее страны. То, что не понимали Витте, Горемыкин, Столыпин и другие «столпы» и «рулевые» России, понимал уже тогда Д. И. Менделеев. В «Заветных мыслях» (завершены как раз во время «конституционных реформ») он набросал план развития страны, программу действий правительства, указывал, что нужно всеми мерами поддерживать развитие производительных сил, трудовую деятельность и предприимчивость. «Желательно при этом, чтобы начинающимся и особенно кооперативным (артельным) предприятиям было оказываемо исключительное внимание и всякие с них налоги уменьшаемы ради их усиленного возникновения» (курсив мой. — А. С.).
Вернемся к работе Особого совещания. На заседании 12 апреля приступили наконец к слушанию последних глав. По главе 11 «О правах граждан» вопрос об исчезновении в проекте Совета министров первой статьи о равенстве прав всех подданных, замененной исчислением некоторых их обязанностей, о чем выше уже указывалось, и не поднимался! Сделано было несколько замечаний по отдельным статьям, а потом высказались три различные точки зрения о необходимости этой главы вообще. И. Л. Горемыкин находил, «что вся эта глава не нужна, а может только вызвать недоразумение, так как правила об условиях и порядке осуществления всех этих свобод, по проекту, должны регулироваться новыми законами, а они будут подлежать обсуждению Думы. По моему мнению, — сказал он, — Основные законы нужно редактировать так, чтобы Дума не могла вовсе касаться всех этих вопросов; в Основных законах нет места этой главе, она возбудит только недоразумения». Граф Витте заявил, «что эта глава не имеет практического значения, но что иначе Основные законы будут односторонни, и что если эту главу исключить, то это вызовет общее негодование». И наконец, граф Сольский со своей стороны указал, «что глава эта имеет огромное значение, определяя права населения. Если ее не поместить, то эти права останутся неопределенными; смысл включения ее в Основные законы тот, что в основе своей права подданных не могут быть изменены, а лишь порядок осуществления прав определяется частными законами, которые могут изменяться по почину Думы». В этой сшибке за права человека граф — выпускник Лицея оказался на высоте! Обсуждение главной темы старались низвести до перечня отдельных свобод. В полемике с премьером граф Сольский возбудил также вопрос: почему им исключена статья о неприкосновенности частной переписки? На что граф Витте просто заметил, что статья эта исключена потому, что при нынешней организации полиции и сыскной части без этого права обойтись нельзя. Министр юстиции Акимов возразил, что этой статьи исключать не следовало (перлюстрации. — А. С.), так как надо, чтобы правительство не давало права на перлюстрацию.
Но Витте все же отстоял против Д. М. Сольского, Э. В. Фриша и М. Г. Акимова произведенное им исключение статьи о тайне переписки. При этом Фриш и Акимов ясно дали понять, что конституционная гарантия ничего общего с практикой иметь не должна. Но Дурново возразил, что, если сохранить статью, «будет масса жалоб на рваные конверты». Дурново, как и ранее, высказывал мысль, что нельзя дразнить гусей, повторять без конца фразы о правах человека, а на практике держать половину страны на военном положении. Генерал-реалист называл вещи своими именами и резал свою правду-матку.
Речь в этом споре шла о правах человека — этого русского аналога «Декларации прав человека и гражданина» или «Билля о правах». Эти статьи, как выше упоминалось, были внесены в законы коренные на первом этапе работы над проектом в Государственной канцелярии (Проект № 1) инициативой графа Сольского, и естественно, что он защищал эту редакцию и был прав.
При подготовке «советского» проекта Витте свел эти права на нет и теперь в Особом совещании он все-таки добился сохранения, одобрения своей «советской» редактуры, запугивая собравшихся «общим негодованием» в случае отказа признать эти проекты. При этом премьер, отражая мнение большинства участников Совещания, признавал открыто, что выполнять декларацию о свободах вовсе и не помышляет. Итак «советский» проект прошел, проскользнул между «геркулесовыми столбами». Можно представить удивление премьера, когда он увидел 23 апреля в опубликованных законах иную редакцию прав человека. Кто же это мог сделать?
Это — вопрос, имеющий решающее значение для понимания всей одиссеи конституции 1906 г. Но пока Витте этого не знает, сидя на Совещании. Это все еще впереди.
Последнее, относительно важное, расхождение в мнениях явилось по вопросу о назначении количества контингента новобранцев, в случае неутверждения закона о предложенном контингенте к 1 мая текущего года Государственной Думой.
По проекту Совета министров в этих случаях оставался в силе размер контингента предшествующего года; по мнению министра внутренних дел П. Н. Дурново, потребное число призывалось Высочайшим указом (не ограничено размером прошлого контингента).
За мнение Дурново высказались Горемыкин, великий князь Николай Николаевич, Стишинский и военный министр Редигер.
Граф Витте находил, что, хотя главный вопрос не в числе лиц, а в потребных для надлежащего числа средствах, нужно дать верховной власти право призывать на службу потребное число лиц, независимо от воли Думы.
Э. В. Фриш и государственный контролер Д. А. Философов, напротив того, стали на ту точку зрения, что начиная с реформы воинской повинности при императоре Александре II всегда число новобранцев определялось законом, а закон может быть проводим только через Думу. Изъять определение контингента из ведения законодательных учреждений — значит отступать
