убили бы за ванную, которую можно назвать своей, когда они ночуют у кого-то.
Он поднял брови, словно спрашивая: «Не думаешь, что это классная идея?»
Дженни улыбнулась.
– Полностью понимаю. Я тоже думала о том, как мы мешались друг другу сегодня утром, и боялась, что ты больше не захочешь, чтобы я оставалась на ночь.
– Я думал сделать так в те дни, когда у меня суд или встреча с утра, но потом задался вопросом, что мы будем делать, если когда-нибудь решим жить вместе.
Она улыбнулась ему.
– Ты думаешь об этом?
– Ну, я имею в виду, мне приходило в голову, что это может произойти. Это вроде как естественное развитие отношений, не так ли? А ты не думала?
– Думала. Просто не знала, что ты тоже.
– Ну, не прямо серьезно или что. Я просто из тех, кто рассматривает все возможности.
Дженни нахмурилась, но он не заметил.
– У тебя есть сторона, которую сложно понять.
– О? Что же это за сторона?
– Я не уверена, но тебя не очень легко узнать.
– Может, я специально усложняю, чтобы выяснить, кто готов сделать усилие, – сказал Джек, перед тем как сделать глоток чая и посмотреть на ее реакцию.
Для Джека это была правда. Он думал об этом раньше, когда другая женщина сказала ему то же самое. Обычно он утаивал часть своего прошлого, которую сам не любил вспоминать, но с Дженни он был более готов, чем обычно, обсудить эту часть себя. Это было первое, что удивило его в своих реакциях на нее. С Кармен они не разговаривали о прошлом, только через несколько недель после того, как стали жить вместе.
Дженни улыбнулась ему больше грустно, чем радостно и, наклонившись к нему через стол, сказала:
– Джек Тернер, я в этом всерьез и надолго.
Официант принес их обед, и Джек сменил тему:
– Ты не спросила, что было сегодня в суде.
Дженни села обратно и сказала:
– Ты прав. Так что было в суде?
Они обсуждали это и другие бытовые темы до конца обеда. Отвезя Дженни обратно на работу, он сказал:
– Мы должны быть у миссис Доусон в шесть. Удобно?
– Звучит здорово. Я поеду домой немного освежиться и буду у тебя без пятнадцати шесть. Хорошо?
– Отлично. Тогда до встречи.
Он начал отъезжать, но Дженни остановила его.
– Джек?
– Да?
– Я люблю тебя.
Он улыбнулся.
– Я знаю. Я тоже тебя люблю.
Ее улыбка немного просветлела.
– Тогда у нас есть шанс.
Джек ехал домой, гадая, что беспокоит Дженни. Что-то во время обеда расстроило ее, хотя и несильно. И это не вопрос с ванной. К нему она отнеслась нормально. Однако что-то ее беспокоило. Дженни вела себя так, будто переживала, любит ли он ее так же сильно, как она любит ее. Он прокручивал разговор в голове, но ничего не заметил. Он знал, что может быть неуклюжим в танце отношений, и события обеда заставили его задуматься, может в его личности чего-то не хватает.
Он остановил машину и забрал Бринкли, который был не в настроении из-за того, что утром его оставили дома.
– Понимаю, – сказал Джек. – Я и сам не в своей тарелке.
Джек компенсировал это, взяв его в собачий парк, где опять попытался догадаться, что беспокоит Дженни, но без особого успеха.
27
Джек поприветствовал Дженни, когда она приехала вечером, и первым делом она перенесла все свои туалетные принадлежности в гостевую ванную. После этого она переоделась во что-то более неформальное для ужина у миссис Доусон и освежила макияж. Она больше походила на себя, чем во время обеда и после, и Джек задался вопросом, не слишком ли он себя накрутил. Он решил забыть об этом до того момента, пока не припрет.
– Что у нас на ужин? – спросила Дженни.
– Понятия не имею, но она хороший повар, так что будет вкусно. В любом случае важнее то, чтобы она познакомилась с тобой и наоборот.
– Знаю. Я немного нервничаю. Что, если я ей не понравлюсь?
– Понравишься. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять это. Она не осуждающий человек.
Когда Джек посадил Бринкли на поводок и пустил его на заднее сиденье, Дженни сказала:
– Бринкли присоединится к нам?
– Шутишь? Я даже не знаю, пустит ли она меня на порог без Бринкли. Единственное время, когда я без него, это если заезжаю между какими-то делами, куда он не может меня сопровождать, и это всегда коротко и по конкретной причине, которая не может ждать. Если это настоящий визит, он тоже должен быть. Он и ее собака, Гусь, любят играть.
Дженни рассмеялась:
– Ее собаку зовут Гусь?
– Да, но не потому, что ты думаешь. Когда я с ней познакомился, у нее была собака по имени Йоги.
– В честь персонажа мультика?
– Нет, в честь Йоги Берра. Она самая ярая фанатка «Янки» в мире. Знает наизусть статистику всех игроков и все такое.
– Тогда почему Гусь?
– Дай догадаюсь. Ты мало знаешь про «Янки», да?
– Да. Извини.
– «Гусь» Госседж сейчас самый популярный их игрок.
– Ладно. Значит, она называет всех собак в честь своих любимых игроков?
– Да. Она как будто выбирает самые необычные имена, как Йоги и Гусь, для своих собак.
– Ого, да она фанатка.
– По ней сразу понятно, что это слово произошло от «фанатик».
– Мой папа заядлый футбольный болельщик, так что я выросла с «Чикаго Беарз» по телевизору, где бы они ни играли. Это случалось чаще, когда у них была та защита и они выиграли Супербоул. Я заметила, что ты не смотришь спорт.
– Да. В детстве мне нравилось играть в бейсбол, но сейчас я предпочитаю читать книги.
– Ты не читаешь, когда я приезжаю.
– Это потому, что ты интереснее.
– Оу, как мило.
– И правда, – сказал Джек, заметив, как изменилось ее настроение с обеда.
Они приехали к миссис Доусон, Бринкли выскочил из машины и с лаем помчался ко входной двери.
– Он знает это место, – заметила Дженни.
– О да. Он любит приезжать сюда. Не знаю, это из-за того, что может поиграть с Гусем, или из-за угощений, которые ему дает миссис Доусон.
Дверь открыла улыбающаяся миссис Доусон.
– Привет! Заходите!
Она посмотрела на Дженни, раскинув руки.
– Ты, должно быть, Дженни! Обними-ка меня!
Дженни, казалось, была удивлена, что ее приветствует объятиями человек, которого она только что встретила, но все равно обняла миссис Доусон.
– Хорошо, что я Дженни, иначе ему пришлось бы многое объяснять.
Она засмеялась, и миссис Доусон подхватила.
– Что ж, заходите и устраивайтесь поудобнее. Мне надо проверить жаркое.
– Пахнет
