на ноге был открытый перелом, и вид раны с каждым днем становился все хуже. После всех «воспитательных процедур» палачи выволакивали ребят за ноги и бросали обратно в их «отдельный номер-люкс» – яму, вырытую прямо на солнцепеке. Иногда им туда швыряли какие-то объедки, чтобы пленники не умерли раньше времени.
– Держись, Голя! Скоро нам конец! Скоро закончится все, – потрескавшимися губами шептал Егор, теряя сознание от невыносимой боли и жара в ноге.
– Поскорее бы! Убили бы уже, суки! Никогда не думал, что так сдохнуть захочется, – еле слышно произнес Голиаф, у которого еще загноились раны на плече и бедре.
– Эй! Русские собаки! От вас отреклись ваши хозяева. Скоро мы вас жарить живьем будем! Весело будет! Сейчас дрова готовить начнем! – слышались сверху противная речь и мерзкий хохот.
Швейцария
Почти все сутки напролет Праслофф-старший проводил в клинике, в большой реанимационной палате рядом со своим чудом спасшимся внуком. И хотя состояние последнего до сих пор было очень тяжелым, врачи не теряли надежду выходить его. Серж, введенный в искусственную кому, весь перебинтованный, был подключен сразу к нескольким аппаратам. Праслофф вспомнил, какой шок он пережил, когда увидел внука сразу после прибытия из Сирии – он просто не узнал его в том старике, на которого ему указали.
В дверь тихо постучали, и на пороге показался Ксавье, который неотлучно находился рядом со своим патроном.
– Месье Праслофф, к вам посетитель.
– Посетитель?! Кто? – удивился Олег Валентинович. Никто не знал, что Серж находится в этой частной клинике.
– Он говорит, что вы общались в Москве по телефону.
Вот теперь старик догадался, кто мог знать об их местонахождении.
– Да, да, конечно! Пригласите его в гостиную. А потом возвращайтесь и посидите тут, Ксавье. Может, это и странно, но не хочу оставлять его одного.
Ксавье пригласил в соседнюю комнату довольно приятного господина лет сорока пяти, выше среднего роста, с располагающей улыбкой, и прошел в палату к Сержу.
Воробьев, а это был именно он, мельком взглянул в приоткрытую дверь на Сержа и подошел к вставшему ему навстречу Праслоффу.
– Здравствуйте, Олег Валентинович! Как ваш внук?
– Добрый день! Врачи говорят, что… он восстановится. Не сразу, конечно, но главное, что он жив. Остальное – дело времени. Простите, я не знаю, как к вам обращаться?!
Воробьев несколько секунд смотрел на Праслоффа, потом чуть улыбнулся.
– Мое имя вам мало что скажет. К тому же наше руководство ничего не знает о моем приезде сюда. Одним словом, я тут неофициально. Турист, как говорится. Надеюсь вы меня понимаете…
Праслофф поднял руку, пытаясь остановить Воробьева.
– Кажется, я понимаю! Я узнал ваш голос! Этого мне вполне достаточно. Спасибо… спасибо, что вернули мне его! Я ведь, правда, уже не ждал, не верил, что увижу кого-то из них. Валери… Я бесконечно вам благодарен! Но, как я понимаю, ваше появление здесь не случайно! Есть какая-то причина! И причина весьма серьезная! Я прав?
Воробьев немного помедлил, не зная, с чего начать. Наконец, тщательно подбирая слова, он произнес:
– Я не уполномочен принимать благодарность за что-либо! А уж тем более за то, к чему мы не имеем никакого отношения. Вызволение вашего внука прошло по линии Красного Креста и Красного Полумесяца. Надеюсь, вы это понимаете?
Праслофф в знак согласия кивнул.
– Но для чего-то же вы сюда приехали?
– Понимаете, мне… лично мне очень нужна ваша помощь. Двое моих друзей застряли где-то на границе Сирии и Турции. Они что-то засиделись там в гостях. Их пытают и всячески истязают, грозятся убить. Денег не хотят. Выбивают признание в том, чего они не делали, вернее, о чем они не могут говорить. Мне очень нужно их оттуда вытащить. Но… к этому инциденту приковано слишком много внимания со стороны разных стран и людей. Мы даже в переговоры вступить не можем. Ведь их там просто нет! Вы понимаете?
– Кажется, да. Что же вы предлагаете? – поинтересовался Праслофф.
Воробьев протянул ему листок бумаги.
– Вот счет одного курдского благотворительного фонда здесь в Европе. Туда нужно будет перевести три миллиона евро.
– Они все сделают? Вы уверены?
Воробьев подошел к двери и сделал удивленное лицо.
– О чем вы? Ведь вы просто поможете курдским беженцам. Счастливо оставаться! Удачи и здоровья вашему внуку!
Не успел еще Воробьев закрыть за собой дверь, как Праслофф прошел в палату.
– Ксавье, срочно соедините меня с бухгалтером.
Северо-восток Сирии
Приграничный район с Турцией
Егор и Голиаф уже потеряли счет дням и ночам, которые они провели в зиндане. На них не осталось живого места.
Егор стал понимать часто слышанное им выражение «молить о смерти». Они действительно молились о скорой смерти. Но их мучители, несмотря на издевательства и пытки, делали все, чтобы пленники оставались пока в живых. Издевательствам и унижениям не было конца. Голиаф как-то спросил с усмешкой: «У них учебники, что ли, есть какие?! Никогда не повторяются!»
Неожиданно сверху до них донеслись звуки беспорядочной стрельбы и крики. Через какое-то время все стихло, и вдруг в яму кто-то спрыгнул. Он сверил их лица с фотографиями на своем телефоне. Затем проверил, живы ли пленники. Ведь по их виду это было сложно определить. Удостоверившись, что живы, обвязал обоих веревками и крикнул на курдском кому-то наверху:
– Они дышат! Поднимай, давай!
Москва
Самолет приземлился в аэропорту Домодедово четко по расписанию. Егор и Голиаф ужасно устали от долгого перелета. После того, как ребят освободили из плена курдские повстанцы, перелет был первым и весьма серьезным испытанием для их изможденных организмов. В курдском поселении парней основательно подлечили, залатали, откормили, одним словом, поставили, как могли, на ноги. Они, одетые во все то, что им дали их спасители, перевязанные, поддерживая друг друга, хромая, шли по родной земле, продолжая «играть» туристов с юга. Ребята часто останавливались, чтобы перевести дух.
Равнодушный ко всему молодой капитан-пограничник почти не обратил внимания на необычный вид Егора и Голиафа. Видимо, его трудно было чем-то удивить.
Прорвавшись сквозь плотное кольцо назойливых зазывал-таксистов, парни медленно продолжили свой путь через огромный общий зал головного терминала. Неожиданно прямо на них налетела шумная семейка, вынырнувшая из-за угла.
– Вы?! Е… Где это вас так, бляха… – поразился хамоватый глава семейства.
Им оказался тот самый Вася, водитель, привозивший их троих тогда в этот самый аэропорт… Рядом с ним стояли в меру упитанные жена и мальчик лет шести. По их яркой одежде и широким соломенным шляпам было понятно, что сегодня Василий оказался в аэропорту исключительно по личным делам.
Ребята кивнули, приветствуя его. Василия сдержанность парней только взбудоражила.
– Да вы чего, парни?! Вы ж на курорт летали! Может, случилось что?
Егор, еле шевеля губами, сказал:
– Разбились мы…
– Ага, на водном мотоцикле… – подтвердил Голиаф.
– Да ладно?! Как неудачно-то. Ну, да ладно! Главное, что живы остались. А третий где? Белобрысый такой! Свалил уже?
Егор сглотнул и тихо
