строительство высоток участках на Садовом кольце – у Красных Ворот и на площади Восстания[531]. В следующие месяцы похожие инструкции получили Министерство строительства военных и военно-морских предприятий, отвечавшее за 16-этажное здание на Каланчевской площади, и УСДС, отвечавшее за небоскреб в Зарядье.
Однако это новое жилье для переселяемых москвичей было лишь малой частью тех дополнительных объектов, которые необходимо было построить, чтобы осуществить основной проект. Возведение небоскребов в социалистическом городе требовало сопутствующего создания обширной инфраструктуры для поставок стройматериалов и рабочей силы. Например, в придачу к 1000 квадратных метров жилья для людей, переселяемых из-за строительства высотки на Котельнической набережной, на МВД, возводившее данный объект, также накладывались обязательства построить заводы для производства бетонных и керамических конструктивных элементов, а также механическую мастерскую. Все три предприятия нужно было построить в Лихоборах – местности к северо-западу от центра города[532]. А еще МВД строило металлообрабатывающий завод в Ховрине (тоже к северу от города), кирпичный завод в Истре (к западу от Москвы) и в Гучкове – завод по производству керамической плитки и алебастра для облицовки фасада здания на Котельнической. Оно построило механический завод в Рыбинске и содержало строительно-монтажную площадку в Лужниках, в черте города[533]. Наконец, нужны были новые рельсовые пути от этих заводов в центр города – например, от станции «Лихоборы» до Котельнической набережной[534]. Эти пути тоже предстояло построить.
Создание новой инфраструктуры для производства и транспортировки стройматериалов было рассчитанной на длительное время и сложной задачей, которая существенно замедляла выполнение плана. Однако выселение и переселение горожан, живших на местах будущих небоскребов, было задачей не менее сложной и куда более деликатной. Для ее решения были учреждены специальные органы, чьи секретари и начальники вскоре оказались на передовой линии жарких споров между советским государством и его гражданами о сущности и характере Москвы. Наиболее густонаселенный из всех выбранных под застройку высотками участков находился в Зарядье, в самом центре столицы, где в конце 1940-х проживали почти 10 тысяч человек. Как и Дворец Советов, этот небоскреб – тоже так никогда и не построенный – оказал весьма ощутимое воздействие на будущий облик советской столицы.
Зарядье
Если бы идея строительства московских небоскребов родилась в другое время, то, пожалуй, советское руководство постаралось бы привлечь внимание к сносу старых городских кварталов и воспользовалось бы им как поводом продемонстрировать мощь, величие замыслов и человеколюбие Советского государства. Сталин мог бы выставить себя новым Османом или потягаться с Муссолини, позировавшим с киркой в руке, и наглядно показать всем, что он готов очистить Москву от старых развалюх и превратить ее в современный, рационально устроенный город[535]. Или, если прибегнуть к другому сравнению, советские лидеры могли бы последовать примеру своих заокеанских современников и преподнести строительство небоскребов как борьбу с трущобами – вроде тех градостроительских проектов, которые в послевоенные годы затевались в Нью-Йорке Робертом Мозесом и в Питтсбурге – Дэвидом Лоренсом и Р. К. Меллоном[536].
Зарядье, как ни одна другая часть Москвы, предоставляло возможность публично объявить войну городской разрухе и одновременно вознести хвалу городскому возрождению. Расположенное к востоку от Кремля в непосредственной близости к нему, Зарядье славилось как одно из самых неприглядных, запущенных мест города. Но, поскольку война закончилась совсем недавно и нехватка жилья по всему СССР ощущалась очень остро, из сноса старых домов никак не получилось бы захватывающего зрелища. Поэтому в популярных статьях конца 1940-х, посвященных росту Москвы ввысь, рассказывалось прежде всего о новых огромных зданиях, которым предстояло вырасти на столичном горизонте, а всем прочим объектам, которые необходимо было снести или возвести, чтобы появились на свет эти высотные сооружения, уделялось ничтожно мало внимания.
Зарядье было древнейшей частью Москвы. В 1947 году к нему все еще примыкали каменные стены XVI века (илл. 5.3). К северу и востоку от Зарядья тянулся Китай-город, а южной границей служила Москва-река. С XIV века Зарядье отделяли от Кремля и Красной площади Верхние и Средние торговые ряды[537]: собственно, это и объясняет название Зарядья как места «за рядами». До Октябрьской революции там жили ремесленники и мелкие торговцы, среди которых одно время было довольно много евреев[538]. Нижние этажи домов, стоявших вдоль узких улочек, были отведены под портняжные, сапожные, прядильные, шляпные, меховые, пуговичные мастерские и лавки, под печатни и товарные склады, а сами мастеровые и их семьи жили на вторых и третьих этажах[539]. Эти улицы существовали уже много веков, и большинство здешних домов были построены задолго до революции.
Илл. 5.3. Въезд на площадку в Зарядье. Проломные ворота. 1950 г. Фото из архивной папки с фотографиями Зарядья. Собрание ЦГА Москвы
Зарядье – каким оно было накануне революции – описано в романе Леонида Леонова «Барсуки» (1924). «Тонконосым в Зарядье лучше и не ходить», – замечает писатель[540].
А запахов здесь много… То пальнет в прохожего кожей из раскрытого склада – запах шуршащий, приятный, бодрый. То шарахнет в прохожего крепким русским кухонным настоем из харчевенки… То обдаст его, заметавшегося, как помоями из дудинского подвального окошка, а Дудин – скорняк[541].
Леонов хорошо знал Зарядье, потому что там вырос. О Москве своего детства он написал и в рассказе «Падение Зарядья», опубликованном впервые в 1936 году и переизданном в 1947-м. Приведем начало рассказа:
Пройдите вдоль Красной площади, мимо праздничных трибун и ленинского мавзолея, мимо цветистых и великолепных нагромождений Василия Блаженного, мимо двух именитых бронзовых российских граждан, переменивших нынче свое местожительство; идите по Варварке до первой улички направо, остановитесь в стороне, чтоб не сшибло вас грузовиком, и глядите вниз. Позади вас будут греметь шумные улицы пролетарской столицы, двигаться манифестации или скользить длинные и нарядные машины. И если вам интересно взглянуть на то, как сменяется жизнь великой столицы, спуститесь вниз по щербатой старомосковской мостовой. Лет двадцать назад вы увидели бы осевшие, окосолапевшие дома, церковки, перегородившие проезды, облезлые стены[542].
В действительности, многие из этих «осевших» домов, церковок и «облезлых» каменных стен и в 1947 году никуда не исчезли. Генплан реконструкции Москвы 1935 года обещал освободить Зарядье от «мелких построек», однако этого освобождения еще приходилось дожидаться[543]. К концу 1940-х – началу 1950-х состав населения Зарядья заметно переменился, но улицы и многие из старых зданий сохраняли прежний вид.
Власти и раньше нацеливались на перестройку Зарядья: в 1930-е годы
