- Будешь? - Советник приподнял над столешницей прозрачную бутыль ауменье, наполовину початую. Так, чтобы принцесса тоже могла её увидеть. - Розовое, твоё любимое.
- Не откажусь.
Он, кивнув, поставил бутыль на стол. Залез в другой ящик, какое-то время возился уже с ним. Выставив на стол два серебряных кубка, один рядом с другим, аккуратно наполнил оба до краёв.
- Бери любой, - устало произнёс он.
Навиния взяла один - первый попавшийся, ведь оба были от неё абсолютно на одинаковом расстоянии. Поднесла к губам вместе с Советником, который взял другой.
Слегка отсалютовав друг другу, они вместе сделали по большому глотку.
- Кто бы мог подумать... боги воистину любят играть с нами злые шутки, - старик задумчиво отставил кубок на столешницу. - Вот уж не ожидал, что всё так повернётся.
- Я и сама не ожидала, - Навиния развела руками. - Однако это правда. Всё, что я сказала.
- Я говорю не о тёмных. - Советник посмотрел на неё с неожиданной печалью. - Ты сказала 'довершить то, что хотели сделать мои родители'... но ты ведь не знаешь, зачем твоему отцу нужен был мир с дроу.
Принцесса недоумённо вскинула бровь.
- Разве мир нужен с какой-то целью?
- Да. Твой отец хотел во что бы то ни стало уладить проблемы внутри Риджии, чтобы наконец-то переключиться на внешнюю политику. Чтобы развязать войну с нашими соседями. С Керфи. И ради этого он готов был заключить союз с дроу - надеялся объединиться с ними, с их превосходными воинами... чтобы они помогли ему начать новую войну. Завоевать другое королевство.
Советник говорил абсолютно спокойно. Немного грустно. Как о чём-то давно минувшем, давно отболевшем.
Заставив принцессу в свою очередь отставить кубок - дрогнувшей рукой.
- Но... это же... я не знала. - Навиния растерянно облизнула губы. - Неужели это...
- Нет, не знала. И никто не знал. Потому что он говорил это мне одному. И только я один, я и боги... могли его остановить. - Старик прикрыл глаза. - И остановили.
Навиния смотрела, как из-под его закрытого века катится слеза, сбегая по щеке к губам.
Когда она встала, в пальцах её вспыхнула золотая рапира - одновременно с тем, как в глазах загорелся очень нехороший огонь.
- Когда я шла сюда, то готова была убить вас, если придётся. Когда я шла сюда, то была готова ко всему. Мне казалось так. Но это... - она выбросила руку вперёд, устремив кончик пламенеющего лезвия Советнику в лицо. - Вы убили его? Моего отца?
- Это... нельзя назвать убийством. Он готов был объединиться с силами зла, чтобы ввергнуть страну в новую войну, а я понимал, что не могу остановить его. Нарушить клятву, которую ему дал, поднять руку на своего Повелителя... и тут эта эльфийская девочка. Такая отчаянная, так одержимая своей страстью, так поглощённая своей ненавистью. И я решил бросить жребий, дать ей мысль, идею... и положиться на волю богов. Решил, если такова будет их воля - произойдёт то, о чём я думаю. Тогда не будет ни союза с тёмными, ни войны с Керфи... и когда так и случилось, я понял, что был прав. Боги, как и я, не одобряли планов твоего отца. И твоих тоже. - Советник открыл глаза. Он плакал, но лицо и голос его были спокойными, лишь бесконечно уставшими. - Ведь я добавил яд только в один кубок. И ты выбрала именно его.
- Не пытайтесь меня запугать, - губы принцессы презрительно дрогнули. - Я проверила ауменье, прежде чем пить. Корила себя за это, но проверила. На всякий случай. И там не было ничего опасного.
- На тот момент - не было. Зато было десять капель 'Ночного покоя'.
Ненависть в глазах Навинии сменилась удивлением.
За миг до того, как она рухнула - на спину, недоумённо глядя в потолок, жадно хватая ртом воздух.
- Что ты заставила меня сделать, Вини? - старик почти шептал. - Я так любил тебя, как и твоего отца когда-то... а ты снова вынудила меня выбирать между личным и важным, и я не мог, ни имел права выбрать первое. Ведь если ты обличишь Эльскиаров, наш народ поверит тебе, и пойдёт за тобой, и ты приведёшь его к гибели, потому что не понимаешь... тёмные используют тебя, как хотели использовать твоего отца. Как использовали бедного Эсфориэля. Знают, что в открытой борьбе им не победить, и в их интересах переждать удар, затаиться, пока они не окрепнут. А потом, когда мы поверим им, снова нанести удар. В спину. Но ты не умеешь смотреть в будущее, никогда не умела... и лучшее, что ты сейчас можешь сделать для своей страны - умереть.
- Ты, - хрипло, едва слышно выдохнула принцесса, - ты, ублю...
Советник смотрел, как Навиния слабо приподнимает руку: каждое движение её было медленным, словно у мухи, залипшей в смоле. Смотрел, как лезвие рапиры окутывает золотое пламя. Смотрел обречённо, без всякого страха.
И не выразил ни удовлетворения, ни облегчения, когда огненная волна, так и не сорвавшись с кончика клинка, погасла, а ладонь принцессы бессильно упала на ковёр.
- Я сразу решил, что выпью из другого кубка, - просто сказал он. - Что бы ты ни выбрала. Ведь... если правда на моей стороне, то бояться нечего, а если нет - я лучше умру, чем буду наблюдать, как ты довершаешь то, что я когда-то предотвратил. Но теперь... когда твоё тело найдут перед дворцом, это придаст людям сил для победы над тёмными. Ненависть всегда даёт много сил.
Он снова поднялся из-за стола. Подошёл к одному из магических светильников, повернул его наискось - и часть стены рядом, до того никак не выделявшаяся, отъехала в сторону.
- Знаешь, поначалу я так огорчался, что ты не станешь той королевой, какую я хотел бы оставить после себя... что не желаешь учиться тому, чему я так хотел тебя научить, что унаследовала своеволие отца - и не унаследовала его хитрости, ума, стремления познать всего, что необходимо правителю... но я думал, что сумею вырастить тебя великой Повелительницей. Лучше, чем это сделал бы он. - Советник смотрел в чёрный провал тайного хода, на тёмную лестницу, уводившую куда-то вниз. Не оглядываясь на девушку, задыхавшуюся за его спиной. - А потом понял, что это к лучшему. Что ты будешь счастливее, если бремя власти не ляжет на твои плечи. Если ты сможешь просто заниматься тем, что тебе по нраву - а политику, интриги, всю эту грязь оставишь будущему мужу. И правил за тебя так, как мог, и позволял тебе слишком много, чувствуя свою вину, и понимал, что заслуживаю твою неприязнь и твоё недоверие... и поэтому же в своё время принял отставку, как должное. Пусть мне и невыносимо больно было видеть, как ты моментально рушишь то, чего я добивался годами. Но в итоге боги расставили всё по местам.
Он стоял неподвижно, не оборачиваясь. Видимо, не хотел смотреть на предсмертную агонию принцессы.
Поэтому он не видел, как та, дыша тяжело и хрипло, всё же смогла запустить ладонь в скрытый кармашек на юбке: чтобы достать оттуда кольцо.
- Прости меня, - произнёс Советник. Еле слышно, так и не решившись обернуться. - Ты была мне... не как дочь - ты была мне дочерью. Но между личным и важным правитель всегда выберет второе.
А Навиния отчаянно пыталась надеть кольцо одной рукой. Держа серебряный ободок кончиками пальцев - большого и среднего, немилосердно дрожащих - кое-как приблизила его к указательному, украшение скользнуло на ноготь...
Замерло, так и не продвинувшись дальше.
Принцесса вдохнула. Глубоко, жадно, судорожно.
И выдоха не последовало.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ИЗБРАННИКИ ОБМАНА
Леттэ Авэндилль из дома Эльскиар поднималась в свои дворцовые покои, когда столкнулась на лестнице с тэльей Фрайндином.
Брат Повелителя эльфов спускался вниз, ей навстречу: задумчивый, отрешённый, печальный. Но, завидев Авэндилль, всё же улыбнулся в ответ на её церемонный поклон.
Прежде чем остановиться.
- Лучезарная леттэ, ваш взор сияет столь же ярко, сколь всегда сиял на моей долгой памяти, - проговорил Фрайндин. - Так радостно видеть кого-то, кто в эти тяжёлые дни не позволяет себе погрузиться в пучины отчаяния.
- Зато ваш взор, пресветлый тэлья, затеняет грусть. И это заставляет ваш народ скорбеть вдвойне. - Авэндилль грациозно вскинула голову. - Я уже пыталась выразить вам своё сочувствие и свою скорбь из-за наших возлюбленных принцев, но тогда у меня не хватило слов. Не хватит и теперь. Скажу лишь, что они были столь же дороги моему сердцу, сколь их прекрасная мать, и гибель их печалит меня в той же мере. - Она мягко коснулась ладони Фрайндина кончиками пальцев. - Однако вам не стоит заживо погребать себя в бездне тоски. Сейчас вы должны быть поддержкой вашему венценосному брату, нашему благородному Повелителю... ведь ему тяжелее, чем всем нам.
