А теперь дико, невыносимо - и так беспомощно ревнует его.
Когда официальная часть подошла к концу, Повелительница милостиво позволила фрейлинам заняться тем, что им по нраву. И Авэндилль, откланявшись и ей, и Хьовфину, и Фрайндину с Эсфориэлем, которые первыми поздравили брата, удалилась в сад, уже укрытый тёмными крылами осеннего вечера; и там, вдали от гомона, шума и смеха, присела на камень - в тиши тенистых аллей и увядших цветов. Думая о том, что она ничего не имеет против людей, и тем больше её ужасали деяния тёмных... но они должны знать своё место. Ни одна человечка не пара Повелителю Детей Солнца! Человечка не сможет разделить с ним бессмертие, она умрёт, не пройдёт и сотни лет, и снова оставит его в одиночестве, в тоске и горечи утраты. Разве это справедливо? Разве Хьовфин, её Хьовфин заслужил такое?
Лучше бы этой девки не было. Лучше бы она умерла сейчас, пока любовь не пустила корни в его сердце слишком глубоко...
- Я сочувствую вам.
Услышав это, Авэндилль даже испугалась. От неожиданности. Вскинула голову, увидев человека в белом: пожилого, с сединой в вороных волосах, с внимательными глазами цвета тёмного дуба.
Первый Советник Повелителя людей.
- Вы отлично держитесь, должен сказать. Я восхищён вашей выдержкой. Никто и не догадывается, что за груз на самом деле тяжелит ваше сердце. Все эти годы, кто бы мог подумать... - он смотрел на неё так ласково, как никогда не смотрел даже её собственный отец. - Вы прекрасны, леттэ Эльскиар. Не ваша вина, что сердцу не прикажешь. Отвергнув вас, Хьовфин потерял чудесную супругу. Не печальтесь... вы ещё найдёте того, кто примет вашу любовь, как драгоценность, которой она является.
Много позже она понимала, что старый хитрец просто бросил камушек наугад. Чтобы посмотреть, вода перед ним - или прочное стекло, разойдутся круги - или нет. Знал о той щекотливой ситуации, в которую она угодила, сделал предположение о том, что она могла чувствовать - и решил проверить, верно ли оно. Ведь она успешно обманывала всех, абсолютно всех, и точно знала, что ничем не могла себя выдать.
Но тогда ей было всего девятнадцать, и она была всего-навсего девчонкой, так уставшей постоянно лгать, и этими словами он застал её врасплох. На что и рассчитывал, конечно.
Авэндилль растерялась.
И вместо того, чтобы сказать 'я не понимаю, о чём вы' - промолчала.
- Я понимаю, почему вы скрываете свои чувства. Но я не имею никакого отношения к вашему двору, и передо мной скрываться нет смысла, - когда Советник присел на камень рядом с ней, его тихий голос был исполнен грусти и сострадания. - Вы сильны, однако даже сильные порой нуждаются в минутах слабости.
И она, не выдержав, закрыла лицо ладонями, чтобы он не увидел её слёз. Ведь в глубине души она так ждала, так хотела этого: чтобы кто-то понял её, понял тот спутанный клубок страстей, которым обратилось её сердце.
Понял и пожалел.
- Мне не нужен никто, кроме него, - лихорадочно прошептала Дилль тогда. - А он должен был стать моим, но не будет, никогда не будет, и всё из-за какой-то... какой-то...
- Человеческий век недолог. В отличие от эльфийского, - заметил мужчина. - Каких-то пятьдесят-шестьдесят лет, и Хьовфин снова будет свободен.
- Шестьдесят, - эхом повторила Дилль.
Безнадёжно опустила руки.
Шестьдесят лет, в отчаянии подумалось ей. Она страдает всего шесть, но уже кажется, что вечность. И предстоит выдержать ещё десять раз по столько же... а что потом? После смерти Льомдэлль Фин почти три века не смотрел на женщин. Нет, смотрел - очень редко, и некоторые даже грели его постель; но Дилль не нужна участь лекарства от одиночества, развлечения на пару месяцев. Нет, Повелитель нужен ей целиком, полностью. На законных основаниях.
Навеки.
Советник молчал, однако Дилль кожей ощущала его пристальный взгляд.
- Знали бы вы, как меня тревожат грядущие переговоры с тёмными, - внезапно произнёс мужчина. - Я хочу, так хочу верить, что дроу хотят мира... но не могу. Не верю, что они забыли о прошлом.
Смена темы заставила Дилль снова посмотреть на собеседника, пытаясь понять, отчего он вдруг без всякого перехода заговорил об этом.
- Им нельзя доверять, - продолжил Советник. - Даже если эта встреча пройдёт благополучно, она - лишь маскировка, ловушка. Выигрыш времени до того момента, пока тёмные не готовы будут снова нанести удар. И тогда они довершат то, что не довершил Тэйрант.
Его слова откликнулись в сердце Дилль ноющей болью. Её коробило от одной мысли, что Дети Солнца заключат мир с дроу: мясниками, когда-то залившими Риджию кровью, теми, кем её с детства пугали страшные сказки, теми, из-за кого погибло столько светлых, должных ещё жить и жить, и из её семьи - тоже...
- Так думаете не вы один, - помедлив, осторожно заметила она.
- Я знаю многих людей, которые разделяют мой взгляд на вещи. И Детей Солнца тоже. В глубине души все готовы к некоей подлости, изощрённому коварству дроу... чего ещё ждать от тех, чьё любимое оружие - яд? - Советник поднялся на ноги неторопливо, но легко. - Боюсь, на этих переговорах может произойти всё, что угодно. Дроу способны нанести удар в любой момент. Выбрать в жертвы любого из нас. Даже одного из наших дорогих Повелителей... или супругу кого-то из них.
Авэндилль уставилась на него во все глаза, не смея поверить, что действительно услышала в его интонации намёк - скорее даже намёк на намёк, - но мужчина лишь улыбнулся. Просто, совершенно невозмутимо.
- Впрочем, я надеюсь, что это лишь пустые опасения. - Советник галантно поклонился. - Да хранит вас Солир, леттэ Эльскиар. Желаю, чтобы ваша печаль оставила вас.
И ушёл. А Дилль осталась в темноте, размышляя над идеей, которую расслышала в его словах. Безумной, преступной, неправильной...
Способной послужить выходом - и наконец разрубить клубок страстей, что мучил её все эти годы.
Вскоре она вернулась во дворец, и до конца торжества вновь улыбалась, смеялась, говорила учтивые слова. Всё, как обычно - внешне. Да только в её душе, в её уме, в её сердце всё изменилось. И той ночью она не спала ни минутки: всю ночь металась по своим покоям, думала - и в ужасе отметала свои мысли, а потом думала снова - и колебания были невыносимыми, лихорадящими, раздирающими на части...
Когда следующим утром Повелительница с тревогой спрашивала, отчего её любимица так бледна, Дилль честно отвечала, что не спала этой ночью. И даже не солгала, добавив, что её мучают дурные предчувствия из-за грядущих переговоров. Её погладили по волосам и успокоили, что всё будет хорошо, а потом отпустили отдохнуть. И Авэндилль провела ещё пару часов наедине со своими демонами, после чего отправилась на обычную утреннюю прогулку по дворцовому саду.
К тому моменту она уже почти приняла мысль, что может сделать это. То, в чём обвинят дроу. Действительно: когда недоверием и тревогой пропитан сам воздух в эльфийском дворце, когда все Дети Солнца напряжены, точно струны хёрпы*... достаточно одного неосторожного прикосновения, резкого движения, и эти струны лопнут. Дроу уничтожат на месте, и никто не будет разбираться, кто в действительности виновен, что жена Хьовфина вдруг упала бездыханной. А она должна умереть мгновенно, чтобы Повелитель не смог совершить эйтлих.
(*прим.: риджийкий аналог лютни)
Да, если она умрёт сейчас, Повелитель наверняка сможет оправиться от утраты. Конечно, придётся ждать ещё годы, чтобы подтолкнуть Хьовфина возобновить старую помолвку - и Дилль подождёт. Не шестьдесят лет, гораздо меньше, но подождёт.
И в итоге всё обернётся к лучшему.
Советник прав. Когда-нибудь тёмные обязательно захотят довершить дело Тэйранта Кровавого. Мысли о примирении с ними - ужасная ошибка: их вообще следовало уничтожить ещё после той войны, раз и навсегда. Сделать то, что сами дроу собирались сделать со светлыми. Заставить расплатиться за все злодеяния, что они совершили, за все жизни, что они забрали. Не дать им обмануть всех мнимым миролюбием - благое дело. И теперь, вышагивая по садовым дорожкам, оставляя в первом снегу, выпавшем ночью, едва заметные следы, Авэндилль думала только об одном: как сделать это. Отравить незаметно, но чтобы всем было очевидно: это совершили тёмные.
Отравленное оружие, отравленное оружие...
