- Задолго до хищения денег?
- Весной.
- Давненько.
- Я сам чувствую, что с ключами сложно, - кивнул Бутов. - Но вполне возможно. Я интересовался: для того, чтобы подобрать и выточить ключ, хорошему слесарю времени нужно немного. С полчаса. Для этого надо иметь только образец или слепок.
- Вы думаете, он снял слепок?
- Не знаю...
- Вы говорите, Кропотин утверждает, что не слышал об инкассаторе?
- Да.
- А Парабук уверяет, что говорил об этом?
- Вот именно. И сынишка их помнит разговор об инкассаторе. Он тоже находился в комнате.
- Странная забывчивость у Кропотина.
- Подозрительная.
- Насколько я понимаю, вы сейчас занимаетесь этой версией?
- Да. Но все равно я больше склонен думать, что инсценировка...
- Первая любовь не ржавеет, - улыбнулся я.
- Интуиция. Но, чтобы совесть была спокойна, проверю и Кропотина. Если уж не он, то одна дорожка - Парабук. Я ведь, кажется, все село перешерстил.
- В том числе и сына продавщицы?
- Конечно, Захар Петрович. В школе даже был.
- Ну-ну?
- Учится он не очень хорошо, но грешков вроде воровства или сомнительных товарищей за ним не имеется. Хотя у них в школе не все благополучно. Несколько учеников восьмого класса летом занимались мелкими кражами на дачах. И еще одна деталь: он ходит в школу в соседний поселок Житный, в десятилетку. Километров шесть от Рощина. При школе буфет. Но мать денег не дает, чтобы не приучать к ним, так он стреляет пятаки на булочки у одноклассников. Укради он деньги в магазине, уж наверняка не удержался бы от "кутежа". Как вы считаете?
- Ну что же, хорошо, что вы побывали и в школе...
Я поднялся уходить. На прощанье попросил Сергея Сергеевича все-таки держать меня в курсе дела. Новые обстоятельства, вскрытые им, могли повлечь за собой неожиданности в расследовании.
...Новость в рощинском деле я узнал не от Бутова. Через три дня после разговора со следователем в райотделе внутренних дел ко мне в прокуратуру пришел взволнованный посетитель. Это был муж продавщицы. Рыжеволосый, высокий, несколько рыхлый, он отчаянно шепелявил. И я с трудом разобрал, что до этого Парабук уже побывал в милиции, но Бутова там не нашел и поэтому решил обратиться ко мне.
- Так все же что случилось? - спросил я у него.
- Пашу нашего того... - проговорил он с клекотом и зажал рукой дряблые щеки. Слез у Парабука не было видно, но я чувствовал, что он рыдает.
Признаться, я растерялся. Кое-как успокоил его и попросил рассказать о случившемся.
- Нюся волосы на себе рвет, места себе найти не может. Пропади пропадом эти деньги! Зря мы с милицией связались. Собрали бы как-нибудь... Пашенька ведь у нас один был... Помогите, товарищ прокурор, найти подлюгу... Своими руками задушу.
- Ваш сын пропал? - разобрался я наконец в его нескладном рассказе.
Парабук всхлипнул, вытер пятерней лицо и обреченно произнес:
- Убили мальчонку... За какие-то пятьсот шестьдесят рублей, пропади они пропадом.
Я вспомнил об "угрозе", подброшенной в несгораемый ящик рощинского магазина, и мне стало ясно горе этого человека.
- Когда убили, кто, где? - сдерживая волнение, спросил я.
- Вчера... В лесу... Если бы знать этого гада!
- Почему же вы только сегодня сообщаете об этом?
- Да все не верили, ждали, что придет Пашенька. Всю ночь просидели. Утром уж невмоготу стало. Весь лес обшарили. Не нашли. В Житном был. Как узнали, что он вчера в школу не приходил, с Нюсей припадок случился... Исполнили угрозу.
- Значит, сына вы не нашли? - спросил я, несколько успокаиваясь.
- Наверное, здорово спрятали, гады.
- Ну вот что, товарищ Парабук. Пока еще неизвестно, что с ним. Мы примем меры к розыску... Будьте мужчиной, возьмите себя в руки.
Мои слова, кажется, возымели действие. Парабук перестал бормотать и сидел тихо, пока я связывался с милицией. По моему заданию дежурный разыскал Бутова, и я попросил следователя срочно приехать ко мне.
Парабук, видя, что за дело взялись всерьез и безотлагательно, немного успокоился и стал рассказывать связнее.
Выяснилось следующее.
Вчера утром Павел, как всегда, утром ушел в школу. Обычно их собирается несколько ребят. Дорога в Житный неблизкая. Иногда ученики едут попутной машиной, но чаще дуют прямиком через лес. В хорошую погоду, конечно. В этот раз Павел дожидаться товарищей не стал - спешил. Он был дежурным по классу. В школу младший Парабук не явился. Его больше никто не видел.
После того как были выяснены все обстоятельства и выполнены соответствующие формальности, муж продавщицы ушел.
- Что вы скажете? - задал я вопрос Бутову.
- Ума не приложу, - признался следователь. - Это совсем спутало мне карты. Неужели реализована "угроза"?..
- Как убивается мужик, - сказал я, вспомнив Парабука. - Представляю, в каком отчаянии мать.
- Мне кажется, она более сдержанна. В Рощине так и говорят, что у них в семье за мужика Нюся. Действительно, та - кремень.
- А с другой стороны - единственный сын. Дело-то, оказывается, не шуточное.
- Я поеду, Захар Петрович?
- Конечно. Я, наверное, тоже буду в Рощине. Надо быть в Житном, так я подскочу.
В поселок Житный я наезжал регулярно по депутатским делам. Меня выдвинули в райсовет рабочие местного льнокомбината. Назавтра я поехал к своим избирателям и пробыл в поселке до обеда. Мой шофер Слава с небольшой охотой на обратном пути завернул в Рощино. Дело в том, что накануне зарядил дождь и дорогу развезло.
Сергея Сергеевича я нашел в сельисполкоме, в комнате участкового инспектора. Следователь отогревался возле печки. Тут же висел его плащ, грязный и мокрый насквозь.
- Ну и погодка, - сказал Бутов. - Как назло.
- Грибы пойдут, - откликнулся участковый инспектор. - Бабы жаловались: сухо, поганки и те не вылазят.
- Шут с ними, с грибами. Кому развлечение, а кому мука, - проворчал Сергей Сергеевич.
- Без грибочков зимой плохо, - не унимался участковый. - Люблю солененькие...
По нахмуренному лицу следователя я понял, что он недоволен. Видимо, никаких проблесков. А тут еще дождь.
- Весь лес обшарили, - пояснил Бутов. Я невольно взглянул на его сапоги. - Ничем обрадовать не можем, товарищ прокурор.
- Вижу, - сказал я. - Вы останетесь или поедем домой?
- Если разрешите, то я с вами.
- Конечно.
Сергей Сергеевич, поеживаясь, залез в мокрый плащ. Мы вышли к машине.
- Взглянем на магазин, - предложил я, желая посмотреть на место происшествия. - Парабук работает? - спросил я по дороге у следователя.
- Работает, - ответил он, кутаясь в свою промокшую одежду.
На первых порах Сергей Сергеевич хотел было отстранить продавщицу от работы. Я ему посоветовал повременить с решительными мерами.
- Сейчас направо, - сказал Бутов водителю. Слава завернул в переулок, и показался небольшой каменный дом с деревянной пристройкой. - Приехали.
В темном помещении тускло светилась лампочка. Было тесно, пахло хозяйственным мылом и дешевым одеколоном. У прилавка стояли два покупателя старуха в мужском плаще и девочка лет десяти.
Анна Парабук что-то взвешивала на весах и, увидев нас, как мне показалось, на мгновенье растерялась. На ней был чистый белый халат, темная косынка повязана узлом на затылке.
Сунув старухе кулек и приняв деньги, Парабук тихо сказала девочке:
- Поди, Татьяна, придешь попозже...
- Мамка стирает, за мылом послала. - Девочка протянула продавщице руку с несколькими монетами. Парабук, не глядя, сгребла деньги, автоматически протянула куда-то руку и подала кусок мыла.
Проводив покупательницу до порога, с лязгом закрыла тяжелую щеколду.
- Опять осматривать будете? - обратилась она почему-то к одному Бутову.
Лицо у Парабук было мрачное, под глазами заметны жгуче-синие тени. Она двинулась впереди нас походкой тяжеловеса. Мне стало жаль ее. Я почти физически ощутил горе этой женщины.
За основным помещением следовала небольшая подсобка, заставленная коробками, ящиками, мешками. На простом столе стоял ящик, обитый цинковым железом. Тот самый, который фигурировал в деле как сейф. Окошко едва пропускало свет сквозь грубые толстые металлические прутья. Из подсобки дверь выходила во двор, усыпанный мокрыми, прибитыми к земле опавшими листьями.
- Здесь мы живем, - просто сказала Парабук.
Из жилого помещения вело крыльцо под навесом. В глубине дворика темнел деревянный сарай. К нему прилепилась оштукатуренная беленькая пристройка.
- Всякий инструмент держим, - указала хозяйка на сарай. - А это флигелек. Паша летом спит.
Парабук с трудом подавила вздох. И я еще раз подумал: велико же ее горе, если сын действительно погиб.
- Дома обыск будете делать? - спросила продавщица.
- Нет, - сказал Бутов и спросил, видимо, чтобы несколько разрядить обстановку: - А супруг ваш где?
- На почту побежал, с родственниками телефонный разговор заказан. Пашу все спрашиваем. А, пустое все это, - горестно махнула она рукой.
