Когда поняла, что делает, Сильвия оцепенела. Она посмотрела на собственные руки. На перевитую с зубровкой и лавандой голубую нить была нанизана необработанная бирюза. И со всей ясностью Сильвия поняла.
«Узел Богини» — проговорила Сильвия благоговейно. — «Благодарю тебя, Мать Земля, за это предупреждение. Мой дух услышал тебя, и мое тело слушается.» — Пожилая женщина поднялась медленно и торжественно. Она прошла в спальню и сняла с себя ночную рубашку. Открыв шкаф, располагавшийся между необработанных сосновых стен, Сильвия вынула свою самую неприкосновенную ритуальную одежду: пелерину и юбку с запахом, которые она сшила, когда только-только узнала, что забеременела Линдой. Оленья кожа была старая и сидела чуть свободновато на ее худом теле, но все еще была гладкой и мягкой. Мшисто-зеленый цвет (за перемешиванием и окрашиванием в него Сильвия провела когда-то так много времени) не поблек даже спустя три десятка лет. Ни одна из раковин или бусин не было потеряна.
И Сильвия начала заплетать свои серебристые волосы в одну длинную толстую косу, вслух запев «Песню Женщине, что Была Воином на Войне».
В уши она продела серебряные с бирюзой серьги.
Ее голос взмывал и падал в такт ударам босых ног, пока она надевала на себя все новые и новые бирюзовые ожерелья, и вес их ощущался знакомым и теплым.
А свои руки Сильвия одела широкими браслетами из бирюзы и тоненькими серебряными и бирюзовыми — всегда бирюзовыми — ленточками, пока оба ее предплечья не оказались замотанными целиком — от запястья до локтя.
Сделав все это, Сильвия Редберд подхватила жезл для окуривания, длинную коробку деревянных спичек и вышла из спальни.
Она позволила своему духу вести ее босые ноги. Дух не повел ее к журчащему ручью, бежавшему позади дома, где она обычно встречала рассвет. Взамен этого Сильвия оказалась на середине ее широкого крыльца. Продолжая следовать своей интуиции, она зажгла жезл для окуривания. Привычными, но изящными движениями, Сильвия начала окуривать себя ароматами зубровки и лаванды. И когда, с головы до ног окутанная дымом, Сильвия распевала военную песню старейшин, прямо перед ней появилась Неферет, вышедшая из омута тьмы.
Неферет
Голос Сильвии Редберд звучал подобно визгу металла по стеклу. — В твоей системе ценностей считается невежливым не поприветствовать гостя. — Неферет повысила голос, чтобы ее было слышно, не смотря на жуткую старухину песню.
— Гостей приглашают. У тебя же приглашения нет. Что превращает тебя в самозванку. По моей вере я и приветствую тебя соответственно.
Неферет презрительно скривила губы. Пение старухи закончилась, но ее босые ноги по-прежнему отбивали повторяющийся ритм. — Эта песня раздражает так же, как дым. Неужели ты, правда, считаешь, что вонь от него тебя защитит?
— Я думаю о многом, Тси Сгили, — ответила Сильвия. Она по-прежнему окуривала себя толстым пучком трав, пританцовывая на месте. — Вот сейчас я думаю о том, что ты нарушила клятву, которую дала мне, когда моя у-вет-си-а-ге-я впервые вступила в твой мир. За это я призываю тебя к ответу.
Неферет почти удивилась старухиной наглости. — Я ни в чем тебе не клялась.
— Клялась. Ты обещала наставлять и защищать Зои. А затем нарушила эту клятву. Ты должна мне цену нарушенной клятву.
— Старуха, я бессмертна. Я не связана теми же правилами, что и ты, — насмехалась Неферет.
— Бессмертной ты стать могла бы. Но это не отменяет законов Матери Земли.
— Может и нет, но это определенно меняет то, как их применять, — ответила Неферет.
— Нарушенная клятва — лишь малое из того, что ты мне задолжала, ведьма, — произнесла Сильвия.
— Я богиня, а не ведьма! — чувствуя нарастающий гнев, Неферет начала медленно приближаться к крыльцу. Щупальца Тьмы плавно скользнули вместе с ней, но Неферет почуяла их колебание, когда клочья белого дыма поплыли вниз, и словно таяли вокруг них.
Сильвия продолжала танцевать и обмахивать себя жезлом. — Второе, что ты должна мне — гораздо больше клятвопреступления. У тебя передо мной долг жизни. Ты убила мою дочь.
— Я пожертвовала твоей дочерью ради великого блага. Я ничего тебе не должна!
Старуха не обращала на нее внимания. Вместо этого она остановилась, нагнулась и положила к ногам курящиеся травы. Потом подняла голову и раскинула руки, словно обнимая небо. — Великая Мать Земля, услышь меня. Я Сильвия Редберд, мудрая женщина чероки, и гигуя своего племени, того, что из Дома Ночи. Я прошу твоей милости. Тси Сгили, Неферет, которая была когда-то верховной жрицей Никс, клятвопреступница. Она в долгу у меня за клятвопреступление. А еще она убийца моей дочери. Она обязана мне долгом жизни. Я взываю к твоей помощи, Мать Земля, и требую оплаты обоих долгов. И пусть защита станет оплатой, которой я требую.
Не обращая внимания на сжимающиеся вокруг нее щупальца Тьмы, Неферет приблизилась к Сильвии. Поднимаясь по ступеням, она заговорила. — Ты безмерно ошибаешься, старуха. Здесь только я — внимающая богиня. Я — бессмертная, у которой ты должна просить защиту.
Неферет шагнула на окутанное дымом крыльцо, когда Сильвия вновь заговорила. Голос пожилой женщины изменился. Когда она взывала к Матери Земле, он был мощным и сильным. Сейчас же голос стал мягким и ласковым. Ее руки опустились, и лицо уже не поднято в мольбе. Напротив, ее темные глаза спокойно встретили взгляд Неферет. — Ты не богиня. Ты подлая сломленная маленькая девчонка. Мне жаль тебя. Что случилось с тобой? Кто надломил тебя, дитя?
Гнев Неферет был настолько силен, что она чувствовала себя готовой взорваться. Нити Тьмы были забыты, она бросилась на Сильвию, жаждая прочувствовать плотью плоть: выцарапать глаза, рвать и кусать эту наглую ведьму.
Быстрым движением, невероятным для ее возраста, Сильвия, защищаясь, подняла к лицу руки, встречая удары Неферет.
Боль, распространившись от рук, прожгла насквозь тело Тси Сгили. Неферет вскрикнула и отпрянула назад, глядя на кровавые отметины, оставшиеся на ее кулаках. Они были выжжены точно по форме голубых камней на браслетах Сильвии, защищавших ее морщинистые руки.
— Ты осмелилась ударить меня! Богиню!
— Я никого не ударила. Я только защищала себя камнями-оберегами, которыми одарила меня Великая Мать. — Не отрывая взгляда и держа свои закутанные в бирюзу и серебро руки поднятыми, пожилая женщина снова начала петь.
Неферет хотела собственноручно разорвать ее в клочья. Но как только она приближалась к чероки, то чувствовала волну жара, излучаемого голубыми камнями, которыми та была покрыта. Они словно пульсировали огнем, равным по силе ее собственной ярости.
