разведывательного самолета, вынужденную посадку на море. Немцы спросили, есть ли среди спасшихся кто-нибудь из американского ВМФ. Они взяли к себе девять человек из вооруженной охраны и одного моряка. Через три часа сел другой самолет и взял еще десять человек. Оставшиеся взялись за весла, чтобы погреться, но старались не уходить далеко с прежней позиции, «чтобы, – как один из них записал потом, – не пропустить следующий рейс в Норвегию». Спустя некоторое время сел еще один немецкий самолет и взял Муни, старшего механика, и Чико из камбузного персонала. Осталось семнадцать человек. Моряки спросили пилота, есть ли на подходе другие самолеты, но тот ответил, что, к сожалению, нет, его – последний. Оставшиеся моряки пересели в шлюпку, подтащили плоты и перенесли из них все в шлюпку. Потом они натянули маленький парус и пошли в сторону Советского Союза, бросив плоты.
Несчастная команда «Карлтона»! Беды так и сыпались на них. Немецкие самолеты доставили их в качестве пленных в Киркенес, на военно-морскую базу чуть к востоку от Нордкапа, откуда выходили в море подводные лодки «Ледового дьявола». Моряков поместили в концлагерь наряду с сотнями русских заключенных. Им сказали, что они будут расстреляны, если попытаются общаться с русскими. Старший механик Муни был тщательно допрошен немцами, которые отрицали всякую ответственность за потопление его судна; один из офицеров ВМФ вызвался объяснить ему, почему предполагаемая германская подводная лодка не взяла в плен капитана Хансена и его как старшего механика. Она должна была сделать это по приказу командования германского военно-морского флота. Всякими хитростями он сумел убедить Муни и некоторых других, что это была на деле британская подводная лодка, которая выполнила грязную работу, видя, что «Карлтон» после рассеивания конвоя взял курс на Норвегию. Муни впоследствии признал: «Было общеизвестно, что наш капитан, Регинальд Хансен, норвежец по рождению, был прогермански настроенным, и, возможно, он действительно направлялся к норвежскому побережью…»
Оставшиеся в живых моряки с «Карлтона» давали пространные интервью германской прессе, и их лица, улыбающиеся с явным облегчением, появились в текстах про разгром конвоя на страницах немецкого военного журнала «Зигнал», выходившего каждые две недели. Но это было не все, ибо бацилла вражеской пропаганды уже внедрилась в умы, что принесло потом членам команды «Карлтона» огромные неприятности. Из германских военно-морских рапортов видно, что моряки с «Карлтона» своевременно предупредили германское Верховное командование, что весь конвой переориентирован на Архангельск из-за «недостатка разгрузочных мощностей в Мурманске»[76]. Германские газеты опубликовали подробный список груза судна: «800 тонн муки, 400 тонн свинины, 500 тонн луженого листового железа, 500 тонн стальных листов, 200 тонн снарядов, 50 тонн патронов, тысячи пулеметов и пистолетов и не менее 37 танков, включая шесть 28-тонных танков типа «Генерал Грант», четырнадцать 13-тонных канадских танков и семнадцать грузовиков-двадцатитонок». Через три дня после потопления немецкое радио объявило, что «спасшиеся с некоторых из этих судов дали весьма ценную информацию о характере их грузов. Теперь можно составить точную картину того, в чем нуждается Советский Союз и чего ему не хватает». А в передаче на Латинскую Америку говорилось: «Спасшиеся с «Карлтона» дали ценную информацию относительно организации и эскортирования англо-американского конвоя»; это же было повторено по радио Люксембурга и по множеству других германских станций.
Одна немецкая пропагандистская радиостанция, работая на Америку на коротких волнах под названием «Station Debunk» («Станция «Разоблачение») как якобы американская антирузвельтовская радиостанция, включила следующее сообщение в свою сводку новостей:
«Стокгольм. Наши источники в Швеции сообщают, что два из наших судов, загруженные новейшими американскими танками и тяжелыми автомобилями, несколько дней назад пришли в Тронхейм. Эти 8000-тонные суда были частью большого конвоя, недавно потопленного германскими самолетами и подводными лодками на пути к Архангельску. Так как они были только слегка повреждены, удивительно, почему американские команды покинули их. Они были приведены в порт командами малых немецких подводных лодок со звездно-полосатыми флагами, развевающимися под свастикой. В порт приехали солдаты и офицеры немецкого танкового батальона, чтобы принять 62 американских тяжелых танка и 132 грузовика, сгружаемых теперь с двух американских судов. Один германский офицер сказал, что новые американские танки – это модификация старых, но они не столь хороши, как русские или немецкие»[77].
Необыкновенно быстро по мореходному миру разнесся слух, что одно американское грузовое судно под названием «Карлтон» сдалось немцам и само пришло в норвежский порт.
После того как спасшиеся были допрошены, их отправили под охраной на немецкий войсковой транспорт «Ханс Леонхардт». После нескольких дней хода в составе конвоя через проливы транспорт пришел в Осло. У американцев от удивления глаза вылезли на лоб, когда они увидели, какими силами охраняется этот конвой из трех судов – «к тому же еще и прикрытие с воздуха». В Осло их пересадили на другой войсковой транспорт, «Вури», который совершал свой предпоследний рейс между Осло и датским портом Аальборг. Оттуда их перевезли в Вильгельмсхафен, в главный лагерь для пленных моряков. В этом лагере под названием «Марлаг-Милаг Норд» они оказались в положении презираемых и подвергаемых остракизму со стороны всех других моряков. Так или иначе, но до лагеря дошел слух, что они привели «Карлтон» в Норвегию целым и невредимым и сдали его немцам. Американцы кипели от возмущения, но молчали. «Когда в лагере 5000 британцев, – говорил Муни, – было бы самоубийством говорить, что на виду была только британская подводная лодка, когда нас торпедировали»[78].
3
А где же был немецкий линейный флот в это время? К 15 часам 5 июля немецкий флот – «Тирпиц», «Адмирал Хиппер», «Адмирал Шеер» и семь эсминцев – появился из внутренних проливов у острова Рельвсей и вышел в открытое море. В Берлине их перспективы рассматривались чрезвычайно оптимистично: союзническое прикрытие – что крейсеры, что линейный флот – было замечено уходящим на запад, а «боевые корабли», сопровождающие рассеявшиеся грузовые суда конвоя, вряд ли могли быть чем-то большим, чем отдельными изолированными крейсерами и эсминцами. Одиннадцать кораблей германского флота вполне могли бы справиться со своей задачей даже при том, что конвой был теперь так рассеян, если бы эффективно использовали результаты разведки, проводимой самолетами и подводными лодками.
Германское соединение находилось в море всего пять часов, когда русская подводная лодка K-21 (командир Лунин), которая вела дежурство в районе мыса Нордкап, заметила тяжелые корабли. Сразу же в эфир ушло предупреждение: «Вниманию всех судов. Два линкора и восемь эсминцев 071°24′ с.ш., 023°40′ в.д. (1700/B5)».
Зная, что их увидели, но не зная, что они «торпедированы», как сразу доложил русский командир подводной лодки, «Тирпиц» продолжил вместе со своим
