– Юрий, конечно, знал обо всем, – еле слышно пробормотала я и тут же вздрогнула от резкого звука: у Чеслава зазвонил телефон.
Босс поднес к уху трубку, сказал:
– Таня, поехали, Гвоздеву врач разрешил пообщаться с нами, ему намного лучше.
Уже уходя из кабинета, я услышала, как Леня мягко сказал:
– Простите, Николай Романович, но нам придется отвезти вас в отдел. Здесь останутся люди, которые осмотрят ваш кабинет. Не волнуйтесь, они будут аккуратны, все вернут на место. Ордер, как вы догадываетесь, у меня есть.
– Понимаю, – без малейшей агрессии ответил Акимов, – ключи от всех замков на столе.
– Пожалуйста, не нервничайте, – сказал Леня. – У вас, наверное, есть адвокат? Немедленно позвоните ему.
Когда мы сели в машину Чеслава, я не удержалась от замечания:
– Фотографии несчастных детей произвели очень сильное впечатление на Леню.
– А на тебя нет? – немедленно спросил шеф.
– Не хватит слов, чтобы описать мои чувства, – призналась я. – Не понимаю, как следует оценивать действия Акимова.
– Наша задача не судить, а собирать улики, – буркнул босс, – мы обязаны быть беспристрастными. Феликс Дзержинский, соратник Ленина и основатель ВЧК[11], говорил: «Чекист должен иметь холодный ум, чистые руки и горячее сердце».
– Отличное высказывание, – одобрила я, – с холодным умом в России напряженка, с чистыми руками совсем плохо, а горячее сердце Лени сейчас явно на стороне Акимова.
– У него был друг Алексей, а у того младшая сестра, – вдруг разоткровенничался Чеслав, – она болела детским церебральным параличом. Родители временно отдали Лешку в интернат, выхаживали дочку. Он под чужим присмотром почти все школьные годы провел, до сих пор с родителями не очень близок, а сестра его умерла, когда ей исполнилось пятнадцать. Думаю, у Леши в голове бродят разные мысли. Стоило ли портить детство мальчику из-за сестры, которая никогда не станет на ноги? Почему безнадежная девочка была более любимой?
– Учитывая моральный аспект, Мартынову следует отказаться от дела, – еле слышно сказала я, – он не сможет быть объективным.
Чеслав исподлобья взглянул на меня.
– Почти у всех есть дети, кое у кого больные, кое у кого безнадежные, кто-то имеет приятелей или коллег, у которых беда с ребенком. В деле Акимова никто не будет объективным. Каково твое мнение по данному вопросу? Эти врачи совершали благое дело или преступление?
– Не знаю, – прошептала я, – с одной стороны, да, это милосердно. С другой – они убийцы. И ведь у Ларисы требовали деньги.
Шеф аккуратно припарковался на стоянке, где висел знак «Только для машин сотрудников».
– Акимов даст показания, назовет фамилии родителей, тех допросят. В дело вмешаются газеты, телевидение, начнется масштабная война, Интернет передерется насмерть. Но несколько тысяч лет назад было сказано: «Не убий», и это самый веский аргумент. Хотя у меня тоже нет однозначного отношения к Николаю Романовичу. Вылезай.
– Я не верю, что он брал мзду, – заявила я, входя в корпус.
– Не надо оперировать глаголом «верить», – возразил шеф, – во всяком случае, не в нашем ремесле.
– А как же интуиция? – возмутилась я. – Чутье сыщика?
– Почему ты ходишь в одном платье? – вдруг спросил Чеслав.
– Вещи сгорели, – удивилась я.
– Купи новые, – приказал босс.
– Жду зарплату, – призналась я.
– Сегодня тебе на карточку перевели материальную помощь, – сказал Чеслав, – приобрети все необходимое и спокойно живи у Коробкова. Это мое решение.
– Думаю, когда приедет Гри, мы снимем квартиру и начнем ремонт своей, – поделилась я планами.
Чеслав остановился.
– Гри вернется не скоро. Не в этом году. Он работает под прикрытием. И это все, что я могу сообщить.
Я онемела.
– Мы скоро решим твою жилищную проблему, – продолжил босс, – а пока ты квартирантка Димы. Все. Вопросы есть?
– Нет, – пролепетала я.
– Правильно, – кивнул начальник, – ты стала настоящим профессионалом.
Я с огромным трудом проглотила тугой комок в горле. Члены бригады не имеют права на любопытство. Приказ есть приказ, кто-то решил судьбу Гри, не вспомнив о его жене. Но муж нарушил инструкцию, позвонил мне, сказал слова любви. Вот почему Чеслав так забеспокоился, узнав, что Гри общался со мной: побоялся, что он засветится, этим объясняется несвойственный ему интерес к личной жизни подчиненной. Хотя есть ли она у меня, эта личная жизнь? Впрочем, можно задать и другой вопрос: она мне нужна?
– Кто убил Гвоздеву, Киселевых и адвоката? – резко перевел беседу в иное русло Чеслав. – Они ели не фугу, а окуня. Как там оказался тетродотоксин?
– Не знаю, – честно призналась я.
– Вот и думай об этом, – приказал босс, – выкинь все остальное из головы.
Юрий Игоревич сидел в кровати, на коленях у него стоял специальный столик с тарелкой и пустой чашкой, в которой был пакетик с заваркой.
– Пытаюсь обедать, – вяло улыбнулся он нам, – и, предвосхищая ваши вопросы, скажу: мало что могу прояснить. Мы сели за стол, сделали заказ, съели закуску, принялись за рыбу, а потом у меня перехватило дыхание.
– Я принесла чайник, – послышалось из коридора.
– Спасибо, Светлана, – сухо произнес Юра, – идите на работу и перепечатайте заявку на лекарства.
В палату вошла секретарша Гвоздева.
– Ой, – чуть испугалась она, – здрасте. Я тут Юрию Игоревичу служебные документы показывала и за горячей водой сбегала. Вот.
Меня удивили виноватые нотки в голосе молодой женщины. Очевидно, Гвоздев тоже их уловил, потому что остановил Светлану:
– Ну хватит. Переделайте бумаги, я вас не ругаю, просто предупреждаю: впредь будьте внимательней.
– Да, да, да, – закивала секретарша и налила кипяток в чашку с пакетиком.
По палате незамедлительно поплыл знакомый запах. Я еще раз внимательно посмотрела на поднос, уютно устроенный на коленях Юрия, перевела взгляд на тумбочку, где лежал пустой полиэтиленовый пакетик, и чихнула.
– Ну и заварка! Воняет рыбой.
Гвоздев снисходительно улыбнулся, а Светлана решила просветить ничего не понимающую в чае посетительницу:
– Это такой сорт, называется «Лапшанг Сусонг». Лист коптится на специальных дровах, поэтому приобретает особый вкус и аромат.
– Питье на любителя, – кивнул Гвоздев, – у нас в стране «Лапшанг Сусонг» мало распространен, он не пользуется спросом, найти его трудно. Я был удивлен, когда случайно в одном магазине мне дали в качестве презента пакетик, в котором находился элитный вариант «Лапшанга».
Светлана кивнула:
– Да, Юрий Игоревич теперь в эту лавку ходит не за основным ассортиментом, а за подарком.
– Света, лучше езжайте в центр, – разозлился Гвоздев. – Что за глупая болтовня? Кому какое дело, где я беру чай?
– Нет, стойте, – резко сказала я, – на пакете на тумбочке я увидела название этого магазина. Возле метро «Тушинская» есть лавка с пирожными для взрослых. Судя по голубым крошкам на блюдечке, вы только что слопали пирожное, внутри которого лежал презерватив. Наверное, в мусорной корзинке осталась обертка, так? И зачем вам заходить в специфический магазин?
Светлана быстро шагнула к ведерку с крышкой.
– Там пусто!
Я усмехнулась, Юра поморщился.
– За чаем.
– А первый раз? – не успокаивалась я. – Когда вы еще не знали, что там в подарок «Лапшанг Сусонг» дают? Зачем заглянули в секс-шоп?
Гвоздев откинулся на подушку.
– Бесцеремонный вопрос. Хотя я отвечу. Ехал мимо, решил купить жвачку, притормозил у метро, ко мне подскочил зазывала, ну я и решил поглядеть на игрушки для взрослых. Я не монах, обета целомудрия не давал.
– Парень с рекламными листовками говорил о семейных радостях, лавка называется так же – «Маленькие семейные радости». Почему закоренелый холостяк отправился в эту торговую точку? – не успокаивалась я. – Вы не их целевая аудитория. Этот секс-шоп пытается выделиться среди остальных, потому и позиционирует себя как магазин для семейных людей. Вам что там делать? Светлана, вы давно работаете в «Светлом детстве»?
– Два года, а что? – растерялась секретарша.
– У вас есть дети? – налетела я на толстушку.
– Мальчик, – ответила та.
Чеслав тихо кашлянул, но я не остановилась:
– Сколько ему лет?
– Пять, – хмыкнула Света.
– А кто ваш муж? – наседала я.
– Я воспитываю мальчика одна, – гордо вскинула голову секретарша.
Я погрозила ей пальцем.
– Врать некрасиво, да и глупо. Мы возьмем фотографию Юрия и пойдем по вашим соседям, опросим сотрудников близлежащих магазинов, ну, знаете, таких небольших тонаров и киосков, где круглосуточно продают сигареты, хлеб, минералку. Кто-нибудь да вспомнит Гвоздева.
– При чем здесь я? – вспыхнул врач.
– Степанида Андреевна умерла, – жестко сказала я, – скрываться более нет причин. При чем вы? При том, что отца сына Светланы зовут Юрий Игоревич Гвоздев.
