я допустил столь непростительную оплошность? Теперь я припоминаю, что Бликдак развлекался какими-то юными телами, чтобы развеять скуку… Они мелькают в моей памяти подобно светлячкам, бьющимся о стекло… Я заставлял себя забывать о них, будучи убежден, что они — порождения моего воображения, воспаленного демоном…
Ширль недоуменно развела руками:
— Но почему? Какую пользу приносят демону человеческие существа?
Керлин мрачно ответил:
— Ты еще девочка — очаровательное, свежайшее создание. Чудовищные побуждения властителя демонов не поддаются твоему представлению. Принесенные в жертву девушки и юноши служили Бликдаку игрушками — пользуясь ими, он практиковался во всевозможных способах истязания плоти нашего мира: слияния, соития, извращения, садистических пыток, тошнотворных забав и наслаждений мучительной агонией. Когда его жертвы погибали, он посылал нового призрака, требуя скормить ему новую порцию юности и красоты.
— И меня на это обрекли… — прошептала Ширль.
Гайял находился в замешательстве:
— Не понимаю! Подобные злодеяния, насколько мне известно, характерны для порочных представителей человеческого рода. По меньшей мере для антропоидов, располагающих соответствующими железами, органами и полостями. Но, так как Бликдак — демон…
— Разве ты не помнишь, как он выглядит? — прервал его Керлин. — Учитывай его формы, его строение. Конечно же, он человекообразен — когда-то, давным-давно, он и все остальные демоны, наваждения и прочие летучие твари с горящими глазами, отравляющие последние дни нашей планеты, изначально произошли от людей. Бликдак, подобно другим исчадиям ада, порождение человеческого ума. Напоминающие пот и слизь выделения покровов и клоак, отвратительная вонь, жестокие наслаждения изнасилованием и мужеложством, копрофильные прихоти, нервный трепет, вызванный трением скользких выростов с влажной плотью, — все эти порочные инстинкты фильтровались человечеством, как отстойником, на протяжении бесчисленных эпох, пока не образовалось нечто вроде громадной опухоли, и Бликдак мало-помалу воплотился и обрел самосознание, воображаемое приблизилось к реальному. Ты же видел, как он изменяет форму выростов, чтобы удовлетворять низменные инстинкты. Но довольно говорить о Бликдаке. Я умираю, умираю!
Куратор обмяк в кресле, глубоко и часто дыша.
— Неужели вы не видите? Глаза мои устали и не могут сосредоточиться. Я едва дышу, как замерзающая птица, мои кости источились, как трухлявая лоза. Сколько я прожил? Не помню — я спятил и не замечал хода времени. Благодаря системе жизнеобеспечения отсутствие понимания сопровождалось отсутствием соматических последствий. Теперь я вспоминаю — годы и века, тысячелетия и эпохи, — но они сливаются воедино, как проблески быстро щелкающего затвора. Теперь невыносимый груз времени возьмет свое — вы меня убили.
— Но если вы умрете, что мы будем делать? — Ширль поежилась, испуганно моргая. — Демон…
— Неужели во всем Музее Человека нет записей, содержащих заклинания, необходимые для изгнания этого демона? — спросил Гайял. — Очевидно, что он — наш основной противник, с которым следует расправиться безотлагательно.
— Бликдак должен быть уничтожен, — согласился Керлин. — Тогда я умру с легкой душой, а вы сможете взять на себя обязанности хранителей Музея. — Куратор облизал побелевшие губы. — Извечный принцип гласит, что для того, чтобы уничтожить вещество, необходимо определить характеристики строения вещества. Другими словами, для того чтобы уничтожить Бликдака, мы должны понять, из чего он состоит.
Старик с трудом сосредоточил взгляд на лице Гайяла.
— Ваше заключение неоспоримо, — признал Гайял. — Но как изучить состав демонической материи? Бликдак ни за что не позволит проводить такие эксперименты.
— Конечно нет. Нужно прибегнуть к какой-то хитрости, найти какое-то средство…
— Призраки состоят из той же демонической материи?
— Разумеется.
— Нельзя ли задержать призрака в какой-нибудь ловушке?
— Можно — в световой камере. Я могу создать такую камеру, однако нам понадобится призрак. — Куратор приподнял голову. — Жезл! Впусти сюда призрака — одного призрака!
Прошло несколько секунд. Керлин поднял руку. За дверью послышались едва различимый скрип и тихий подвывающий стон.
— Открой! — произнес дрожащий, прерывистый, всхлипывающий голос за дверью. — Открой и выпусти двух обреченных, два сосуда юности, к моему повелителю. Скука и бездействие одолевают его, ожидание невыносимо. Новые жертвы облегчат его бремя.
Керлин с трудом поднялся на ноги:
— Все готово.
За дверью печальный голос пожаловался:
— Я заперт в западне жгучего сияния!
— Теперь посмотрим! — сказал Гайял. — То, что растворяет призрака, растворит и Бликдака.
— Верно, — согласился Керлин.
— Но почему не свет? — не понимала Ширль. — Свет распыляет призраков в клочья тумана.
— Это объясняется их хрупкостью. Бликдак состоит из плотного, упругого материала и способен выдерживать самое жесткое излучение, прячась в оболочке потустороннего пространства. — Керлин задумался. Через некоторое время он поманил Гайяла к двери: — Пойдем, у нас есть увеличитель. Он позволит рассмотреть вещество призрака в микроскопических деталях и определить основу его существования. Гайял Сфирский, тебе придется мне помочь — мои конечности словно сделаны из воска.
Поддерживаемый под руку Гайялом, старик проковылял к выходу, и они вместе с девушкой вышли в выставочный зал. Здесь в сияющей клетке из света рыдал призрак, суетливо искавший какую-нибудь темную прореху, через которую он мог бы просочиться наружу.
Не обращая внимания на это существо, Керлин, прихрамывая, направился к противоположной стене галереи. Световая клеть с призраком внутри перемещалась вслед за ним.
— Откройте главный портал! — приказал Керлин хриплым, срывающимся голосом. — Главный портал, ведущий в хранилище знаний!
Ширль побежала вперед и налегла плечом на массивную дверь. Дверь подалась и отодвинулась в сторону: перед ними открылось темное пространство. Золотистый свет, озарявший галерею, проникал через дверной проем, но сразу тускнел и терялся в тенях.
— Призови Люмена, — посоветовал Керлин.
— Люмен! — воскликнул Гайял. — Люмен, ко мне!
Огромное пространство осветилось — хранилище оказалось настолько высоким, что пилястры стен сходились нитями в головокружительной перспективе, и настолько длинным и широким, что даже здоровый человек упал бы от усталости, пытаясь пробежать такую дистанцию. Через равные промежутки здесь были расставлены те самые черные сундуки с бронзовыми заклепками, которые Гайял и Ширль видели, когда спустились в подземелье. Над ними неподвижно висели в воздухе, без какой-либо видимой опоры, другие такие же сундуки — параллельные ряды черных ящиков, вертикальные и горизонтальные, тянулись вдаль во всех направлениях.
— Что это? — подивился Гайял.
— Хотел бы я, чтобы мой ничтожный мозг вместил хотя бы сотую долю того, что содержат эти блоки памяти, — задыхаясь, ответил Керлин. — В них загружены все знания, достижения, записи и опыт человечества. Здесь можно найти любые забытые предания и магические формулы, древнейшие и недавние, увидеть чудесные плоды воображения, узнать историю десяти миллионов городов, получить сведения о начале времени и о предсказуемом конце Вселенной, постигнуть смысл человеческого бытия и определить причину существования смысла как такового. Ежедневно я трудился в поте лица своего, сортируя сокровища знаний, наполняющие эти емкости, но мое достижение носит исключительно поверхностный характер — это всего лишь краткая сводка, расплывчатая панорама обширного
