Голос доносился издалека, словно сквозь толщу воды. Только благодаря тому, что меня со сверхчеловеческой силой тряс вампир, я начала приходить в себя. Хоть я и была бессмертна, тело мое оставалось хрупким, человеческим.
Кто-то прикоснулся своими губами к моим, и в легкие, вытесняя воду, ворвался поток свежего воздуха. Я закашлялась и перевернулась на бок, извергая потоки грязной жидкости. Неизвестный спаситель колотил меня по спине, помогая избавиться от проглоченной воды.
Я заморгала, и постепенно картинка перед глазами приобрела резкость. Вдали виднелся утонувший в тумане кирпичный мост. Я сидела на берегу реки. Меня била крупная, неудержимая дрожь.
– Все хорошо, красавица, я рядом… Главное – дыши…
Джона был так ласков со мной, так окутывал заботой, что мне на секунду показалось, что рядом Гэбриел. Вампир убрал у меня с лица мокрые пряди, промокнул волосы и теперь растирал мне руки, пытаясь хоть немного меня отогреть.
– Прости. Я столько наговорила тебе…
– Ты была права, Чесси. Я не лучше других, – ответил он, взяв мои заледеневшие ладони в свои. – Не переживай. Не спеши. Упала ты серьезно.
Растворяясь в ореховых глазах, я коснулась пальцами щек Джоны.
– Ты не чудовище. Ты спас ее и любишь, как родную сестру.
Джона отстранился от меня, вопросительно вскинув брови.
– Руадан рассказал мне, что случилось той ночью, когда ты решил стать другим и спас Брук. Только сейчас я узнала, что именно она была той девочкой. Мне надо было найти тебя и попросить прощения за то, что я осмелилась тебя судить.
Джона долго смотрел на меня, а затем заговорил медленно, подбирая каждое слово:
– Тогда я не знал, но, если бы не мое вмешательство, за ней бы явились они – соплеменники Гэбриела. И Брук все равно бы осталась жива – в иной, лучшей форме. А я сделал ее подобной себе – оболочкой, из которой похищена душа. Я лишил ее света и наполнил тьмой, за что мне не будет прощения.
– Ты ведь не знал! Тогда тебе казалось, что ты поступаешь правильно…
Запахло мокрой травой. Легкие очистились, я снова могла дышать.
– Пожалуйста, Джона, прости меня.
Чувствуя себя неловко, я понурила голову, а он принялся распутывать пальцами мои волосы.
– Кто был на мосту? Ты его знаешь?
Я умудрилась почти забыть о своей тайне.
– Его зовут Этан, – ответила я, не поднимая головы. – Он подарил мне кольцо.
Я достала из-под футболки цепочку. Руки немного отогрелись, к пальцам вернулась чувствительность – я ощутила покалывание острых граней.
– Твой жених был вампиром?!
– Когда мы были помолвлены, он еще не был вампиром. Я не знаю, что с ним произошло. Впервые он набросился на меня той ночью, когда мы встретились, но я его не узнала. А затем он позвал меня на рыночной площади…
– Я же знал, что рядом с тобой есть кто-то, чувствовал какую-то силу! Почему ты не сказала? Вставай, ты в опасности, нужно уходить отсюда.
Джона поднял меня, но ноги не слушались.
– Этан пришел один, я уверена. У нас с ним осталось неоконченное дело. Он нужен мне… Нужен, потому что может рассказать, что со мной произошло.
Я повисла на руке Джоны, который пытался меня увести. Он обернулся и нетерпеливо спросил:
– Почему ты так уверена, что он знает?
– Потому что это он убил меня.
Зрачки вампира расширились и налились краснотой.
– Вдруг Этану известно, что было со мной дальше и как я стала такой?
Неужели Джона не понимал, что я пока не готова была вернуться в дом?
– Чесси, ты вампир! Это и без него ясно.
Слова слетели с уст Джоны раньше, чем он успел подумать о последствиях. Я отпрянула.
– Нет! – воскликнула я, и голос мой рассыпался звонким льдом. – Я не вампир.
Джона пристально смотрел на меня, просчитывая следующий шаг.
– Может, ты не такая, как я. Ты сильнее, но ты, безусловно, вампир.
У меня вырвался нервный смешок.
– Почему же я тогда не в курсе?
В небе творилось что-то невероятное. Облака расступались пред первыми лучами нового дня, закручиваясь вихрями и наливаясь густой свинцовой тяжестью. Было похоже, что на землю вот-вот обрушится ливень.
– Я пил твою кровь. Мне никогда не доводилось пробовать ничего подобного. Она не похожа ни на кровь человека, ни на кровь Обращенного вампира. Твоя кровь смешалась с моей, наполнив меня такой силой и стремительностью реакций, будто…
– Договаривай.
– Будто у Чистокровного.
Я резко отвернулась от Джоны, и живот пронзила острая боль. Стоя к вампиру спиной, я заглянула под футболку: там была глубокая рана.
– Что случилось?
Моментально учуяв запах крови, Джона накрыл ладонью рассеченное место.
– Заживет, – процедила я сквозь зубы.
В глазах Джоны вновь мерцали красные искры. Он медленно поднес перепачканную моей кровью ладонь ко рту и облизал ее, а затем поспешно одернул на мне футболку и отвернулся.
– Джона, не переживай, ты мне не навредишь…
Он убрал ладонь ото рта и взял меня за руку. Я чувствовала, что он весь превратился в комок нервов.
– Это мучительно?
– Что? – Глаза Джоны сверкнули.
– Когда не можешь, ну, сам понимаешь…
Вампир тяжело сглотнул.
– Да. – Он посмотрел мне на живот, затем снова поднял глаза. – Кажется, будто внутри пылает сразу тысяча солнц и единственный способ выпустить их наружу – это… – Фразу он так и не закончил.
– От человеческой крови ты такого не испытываешь?
Он покачал головой.
– А прежде чем убить женщину-вампира, ты чувствуешь что-то похожее?
Он снова покачал головой.
– Я пил из женщин-вампиров, выпивал из них всю кровь до последней капли. Но ощущения и близко не сравнятся с теми, которые даришь мне ты. Просто поверь: ты одна из нас.
– Я никогда не пила кровь человека. Я никого не убивала!
Насколько я знала, это было правдой.
– Правда? А как же тот тип из клуба?
Теперь настала моя очередь сглотнуть вставший в горле ком.
– Ты убил его – не я.
– Это сделала ты. Правда, ты меня вырубила, лишив удовольствия наблюдать за процессом, но я уверен. Кроме нас двоих там никого больше не было. Разве ты не помнишь?
Я зажала рукой рану на животе, чтобы Джону не так сильно будоражил запах крови.
Конечно, в моей памяти было много пробелов – много бездонных дыр. Она напоминала исцарапанный диск с поврежденной информацией. Я понятия не имела, кто я, но в одном была уверена: убийцей я не была. Будь я убийцей, разве Гэбриел смог бы меня полюбить? Я потрясла головой, отгоняя наваждение. Зачем Джона говорил мне такое, зачем путал меня?
Без предупреждения вампир выпустил клыки, поднес ко рту запястье и расцарапал кожу, после чего подошел ко мне, обнял меня за плечи второй рукой и тесно прижал к себе.
– Что ты делаешь? – пробормотала я.
Вызванная его действиями тревога сменилась необъяснимым волнением, которое не имело ничего общего с испугом. Странный трепет будоражил кровь, гнал по венам адреналин, наполняя меня предвкушением.
Я жаждала, чтобы Джона коснулся меня.
Он поднес запястье к моим губам. Клыки оставили на коже кровавые борозды. Я втянула сладковатый коричный аромат его кожи и будто бы снова оказалась под водой, а он стал жизненно необходимым глотком воздуха.
– Попробуй меня, – прошептал он.
– Зачем? – простонала я, не в силах оторвать взгляд от сочащейся крови.
– Если ты та, кем я тебя считаю, ты испытаешь наслаждение.
Я посмотрела ему прямо в глаза.
– Если я та, кем ты меня считаешь, я убью тебя.
– Может… Но ты узнаешь правду.
Его рука скользнула мне под футболку, провела по ране, поднялась выше и сжала грудь, затянутую в кружевное белье. Волна возбуждения такой силы, какую мне никогда не доводилось испытывать прежде, захлестнула меня, увлекая за собой. Я желала лишь одного – вкусить Джону, обладать им.
Ноги подогнулись. Вампир еще сильнее прижал меня к себе.
– Он никогда не будет с тобой. А я могу быть твоим так, как ты пожелаешь. Я хочу тебя…
Идеально белыми клыками Джона покусывал меня за мочку уха.
Я прижалась щекой к его щеке, тяжело дыша. Рот наполнился слюной. Пьянящий сладкий запах совершенно одурманил меня. Горло горело. Я послушно поднесла к губам его запястье, но все еще медлила.
Свинцовые тучи наконец-то прорвались дождем. На нас посыпались тяжелые крупные капли. Не отпуская руку Джоны, я подняла глаза к небу. Струи дождя лились мне на лицо, но не гасили пламя, сжигавшее меня изнутри. Снова опустив голову, я увидела, как мечется тьма в зрачках Джоны.
– Пожалуйста, – прошептал он.
Демон внутри него побеждал. Видимо, внутри меня тоже.
Я провела носом вдоль его вспоротой кожи, подавив подступившие слезы, взяла его ладонь и приложила ее к щеке, нашла его губы.
Он крепко держал мое лицо в своих ладонях. Как же я устала бороться! У меня не осталось сил жить, и я отдалась мраку, который окутывал меня, проникая внутрь.
На смену всему пришла лишь пустота.
