Но вот вдали замаячила белая точка. Она росла и увеличивалась, пока не вытеснила тьму. Солнце. Свет ослепил меня, и я упала на траву.
От мерзлой земли шел холод, обжигавший мне спину. Растерянный Джона склонился надо мной.
– Чесси, – тихо позвал он.
Горячие руки легли мне на ключицы. От футболки на мне остались жалкие лохмотья.
– Что произошло? – спросила я, увидев, что губы Джоны были испачканы кровью. – Ты пил из меня?
Он сел рядом. Последние огненные искры в его глазах погасил мой ледяной тон.
– Что ты запомнила последним?
– Ты разодрал себе запястье, но я поцеловала тебя. Я же говорила, я не такая, как ты.
На моей коже не было следов укусов, затянулась даже рана на животе. Тогда чья же кровь была на Джоне?
– Что произошло? – повторила я.
Джона ответил очень спокойно. По глазам нельзя было понять, что он думал.
– Ничего, красавица. Все хорошо. Ты пока не готова, мне кажется…
– Не готова к чему?
– Ни к чему. Забудь.
Я приподнялась и села.
– Ну уж нет. И ты туда же. Джона, расскажи, что случилось, – потребовала я, покачав головой.
Пропустив мою просьбу мимо ушей, Джона переплел свои пальцы с моими и поднял меня с земли.
– Начни с моей футболки! Почему она разодрана? – вспылила я, вырвавшись.
Ничего не ответив, Джона поднял с земли свою кожаную куртку и накинул ее мне на плечи.
– Вернулся Этан? – с надеждой предложила я единственное объяснение, пришедшее в голову, и внимательно огляделась.
Это было вполне логично. Наверное, завязалась драка, поэтому одежда на мне оказалась изодрана, а Джона перемазался кровью. Видимо, я потеряла сознание.
Но вампир не собирался посвящать меня в детали случившегося, но, впрочем, не стал и лгать:
– Нет, он исчез, когда ты упала с моста.
– Тогда почему моя футболка изодрана в клочья? – зашипела я. – Почему у тебя лицо и губы в крови?
Во мне кипела злоба, но Джона лишь молча удалялся от меня.
– Отвечай! Немедленно! – крикнула я, и он остановился, но не сказал ни слова, не оборачиваясь и не поднимая головы. – Джона!
Оглянувшись, он наконец произнес:
– Лучше спроси, почему лицо и губы в крови у тебя?
Он не ошибся: к такому я была не готова.
Глава 25
Гэбриел должен был вернуться в сочельник.
Я места себе не находила. Шагая туда-сюда по гостиной, я пыталась отогнать не дававшую покоя мысль: Гэбриел вез с собой не только ангела, но и Анору. Нам наверняка предстоял разговор об их отношениях.
Руадан заварил для меня чай. Джона и Брук давно ушли: перевалило за полдень, но их до сих пор не было. Брук уговорила Джону поехать в Тулузу на поиски «приличных магазинов», и он, разумеется, уступил ее прихоти.
Несмотря на внешнюю невозмутимость, Брук очень переживала за Джону, и когда он явился целым и невредимым, на лице ее отразилось такое облегчение, что стало ясно: он очень ей дорог. Я почти не сомневалась, что настоящей причиной поездки в Тулузу были вовсе не магазины: Брук хотелось побыть с ним наедине.
После случая на реке Джона впал в задумчивость, и я вовсе не возражала, когда он решил уехать.
– Что-то Гэбриел задерживается… – сказала я Руадану.
– Думаю, вот-вот будет. Ты же знаешь, он везет одного из своих, а тот не обрадуется нашей компании.
– Гэбриел его предупредил.
– Я полагаю, он сообщил ему об Аноре, раз они путешествуют все вместе, а вот знает ли он об остальных – большой вопрос. У ангелов не принято знаться с вампирами, а уж бродить по свету и освобождать нашего брата…
Переминаясь с ноги на ногу, я боялась спросить.
– Руадан…
– Что?
Он стоял ко мне спиной и наливал кипяток в маленькую чашку.
– Сколько Гэбриел и Анора, ну… вы понимаете…
Наполнив чашку и поставив чайник на место, Руадан обернулся и облокотился на разделявшую нас стойку.
– Между ними ничего нет, поверь мне. Причин тому предостаточно.
Руадан достал из холодильника молоко и налил его в чай, а я намеренно громко отодвинула стул от обеденного стола, как бы приглашая Руадана сесть рядом.
Поколебавшись, он взялся за спинку.
– Вообще-то я не люблю обсуждать чужие дела и отношения…
Но, видимо, у меня на лице было написано, как сильно я хочу услышать, что ему известно, поэтому он все-таки сел.
– Я ведь рассказывал, что Гэбриел нас всех спас?
Я кивнула.
– Первой стала Анора. Случилось это больше полувека тому назад. Она не сразу приняла Гэбриела. Ей было невыносимо тяжело расстаться с Гуальтьеро. Очень долго она привыкала к новой жизни, которую предлагал ей ангел.
– Ради чего он старался? Пусть бы жила, как ей нравится.
– Попытайся она вернуться, ее бы уничтожили. Она ведь сбежала, не забывай. Гэбриел заботился о ней, помогал избавиться от связи, которая держала ее под властью Хозяина. В итоге она смирилась, но, похоже, неверно поняла, почему Гэбриел проявляет к ней такой интерес и принимает участие в ее судьбе.
Я почувствовала ком в горле. Осторожнее – Руадан не должен был видеть, насколько сильно меня волновала эта тема. Хотя он, конечно, был не глуп и понимал, что я испытываю к Гэбриелу определенные чувства.
– Они были вместе?
– Нет, никогда. Он ведь ангел – дитя света, а она дитя тьмы. Они несовместимы.
– Почему?
– Потому что любовь – свет. Ненависть и зло – тьма. Это противоположные полюса. Что бы Анора ни предпринимала, как бы ни добивалась Гэбриела, ничего не выйдет…
Мне стало трудно дышать. Джона считал меня темной, говорил, что я тоже была вампиром. Если он был прав, у нас Гэбриелом ничего не получится. Руадан ведь утверждал, что… Да нет же! Джона ошибался. Я не была вампиром.
Желудок болезненно сжался. После того, что Джона сказал мне там, у реки, меня постоянно грызла мысль о том, что в его словах есть доля истины.
– Но Анора не прекратила попытки! Она из тех, кого всегда манит запретный плод. Он отверг ее, и она влюбилась в него еще больше. Страсть, похоть – это все проявления мрака.
Я была не в настроении для проповедей и хотела вернуть разговор в интересующее меня русло.
– Анора повсюду вас сопровождает?
– И да, и нет. Она уходит, когда теряет терпение, но всегда возвращается. Мы ведь в некотором роде семья, которой она лишена. Аноре плевать, что ей нельзя быть с Гэбриелом, она не оставляет попыток его завоевать.
Ну и ну! Неужели ей мало одного отказа?
– Гэбриел говорит, что никто из вас не выбирал себе судьбу. Но он готов подарить спасение тем, кто захочет, – вспомнила я. – Но почему первой стала Анора? Как он разыскал остальных?
– Пей чай, девочка, а то остынет.
Послушно сделав глоток, я ждала ответа.
– Дело случая, честно говоря. Все, что я знаю, это то, что Гэбриел пытается загладить какую-то вину… – Руадан замолчал, судя по всему, не собираясь продолжать рассказ, поэтому мне пришлось его подтолкнуть.
– Руадан, уж мне-то можно рассказать, что случилось с Гэбриелом…
– Это не касается ни тебя, ни меня. Ты спросила, есть ли у него связь с Анорой, и я ответил, что нет. Почему это вообще тебя волнует?
Я залилась краской, и Руадан удивленно посмотрел на меня.
– Нет-нет, девочка, он, конечно, заботится о тебе, но ты неправильно поняла его намерения.
Руадан потянулся через стол и взял меня за руку, будто отец, утешающий дочку после очередной любовной драмы.
– Ничего такого я не говорила! – выпалила я.
– Ты милейшее создание, но я совершенно уверен, что у Гэбриела со смертной никогда ничего не будет. Он на это не пойдет. У него уже был подобный опыт, и очень горький.
Мне хотелось и дальше расспрашивать Руадана, но я боялась перегнуть палку.
– Я вообще не должен был обсуждать это с тобой. – Руадан посмотрел мне в глаза. – Ах, Чесси, я знаю далеко не все о жизни Гэбриела, но так переживаю за него… – Вампир задумчиво поглаживал подбородок.
– А что случилось с той смертной девушкой?
Руадан отвел глаза; похоже, разговор его утомил. Тогда я прошептала:
– Я тоже переживаю за него. Мне просто хочется понять…
– Гэбриел совершил роковую ошибку – он влюбился. Лишь однажды он упомянул о ней при мне. Он бродит по земле в поисках ее души. Ты спрашивала, как он нашел нас. Вот так и нашел. Он ищет сверхъестественную энергию. Даже не знаю, почему он решил, что ее душа до сих пор в этом измерении. Мне вот кажется, что она давно на небесах.
Руадан растерянно пожал плечами.
– Он искупает вину за то, что когда-то влюбился? Но что же тут плохого?…
– Гэбриел сказал, что убил ее, – мрачно произнес Руадан.
Я подавилась чаем. Руадан вскочил, опрокинув стул.
– Ох! Зачем я только это сказал…
Схватив вампира за руку и заглянув ему в глаза, я решилась на последний вопрос:
– Вы знаете, как ее звали?
Речь наверняка шла не обо мне. Руки и ноги вдруг налились свинцом. Ну почему в моей жизни все так сложно? Любой ответ Руадана мог означать и мою гибель, и спасение.
Я будто играла в русскую рулетку. Губы Руадана шевельнулись – защелкал, проворачиваясь, барабан. Я зажмурилась. Что дальше? Смертельный выстрел или пронесет?
