— Извините, я не специально.
— Не стоит извиняться, это хороший знак. Это значит, что Сила благоволит тебе, раз помогает тебе защититься. Ну-ка давай мы проведём эксперимент, как долго ты продержишься.
— Что я должен делать?
— Ничего, — ответил Гурьев и внимательно на меня посмотрел.
Я сразу же почувствовал, как у меня в голове запульсировали все сосуды, сразу же появилась острая боль в висках и затылке. И перед глазами словно появился туман.
— Однако, — произнёс наставник и нахмурился, продолжая при этом сверлить меня взглядом.
Голова заболела ещё сильнее, я прямо ощущал, как Гурьев пытается в неё влезть, чтобы ментально просканировать всё моё сознание. И судя по его недовольному виду у него это не получалось. А вот никаких эмоций, исходящих от наставника, я не почувствовал, видимо, он тоже хорошо закрылся.
Примерно через минуту мне стало казаться, что мои ноги вот-вот подогнутся, и я рухну на ринг. Голова уже просто раскалывалась от боли, туман перед глазами стал практически непрозрачным. Я зашатался, но всё же на ногах устоял. Сквозь пелену тумана увидел лицо Гурьева и оно ещё сильнее показалось мне знакомым.
И здесь я разозлился: то ли на себя, что никак не могу вспомнить очень важную информацию, то ли на наставника, который изводил меня неприятной процедурой, но так или иначе, внутри меня что-то вспыхнуло. И я тут же увидел в глазах Гурьева искренне удивление. После этого мне сразу стало легче, видимо, он прекратил попытки залезть в мою голову. Боль сразу стала стихать, а вот на ногах я не удержался — завалился набок, упал, но сразу же поднялся.
— Очень хорошо закрылся, — задумчиво произнёс Гурьев себе под нос, а потом уже обратился ко мне: — Сильная у тебя защита, мне аж стало интересно её взломать.
— А можно, как-нибудь в другой раз? — спросил я. — Очень голова болит.
— Сейчас пройдёт, давай отдохнём минут десять.
Я лёг на ринг и раскинул руки, постарался нормализовать пульс и с радостью ощутил, что головная боль проходит.
Спустя обещанные десять минут Гурьев сказал:
— При всех плюсах уникальной магии унику нельзя обойтись без стихийной. В принципе, конечно, можно, но делать так глупо. Иногда просто необходимо что-либо сжечь или завалить камнями. И речь не о производимом этими простыми заклятиями эффекте, который тоже иногда бывает нужен, а о том, что иногда полезно не тратить свой внутренний ресурс и не привлекать лишний раз Силу, а мелкие задачи решать при помощи магии стихий. Вообще, комбинированные атаки — очень эффективная штука! Надо попробовать нам пару вариантов к турниру выучить.
— Я не против, но не совсем понимаю, о чём идёт речь.
— О комбо-атаках! Это когда ты запускаешь в противника огненный смерч или генерируешь ему под ногами зыбучие пески, и пока он все силы тратит на борьбу с этой напастью, забираешь у него жизненную энергию. Или просто душишь внушением, если уровень что-то серьёзное сделать не позволяет. В любом случае у вас изучение стихийной магии будет посвящено на первых двух курсах почти всё время. Именно поэтому Анна Алексеевна меня к тебе и приставила, ведь иначе раньше третьего курса никто бы с тобой уникальную магию не изучал. Да оно обычно так и выходит — только к третьему курсу склонности к ней и проявляются. Ты у нас в этом плане действительно настоящий уникум. Какую стихию ты выбрал, чтобы изучать вместе со всеми?
— Магию воды.
— Отлично! Тогда нам с тобой нужно изучить и потренировать кислотный туман или ледяной дождь, в зависимости от того, что будет лучше получаться и к нему вдогонку отработать ментальное удушение, раз уж у тебя это один раз получилось. Против второкурсника вряд ли сработает, а вот против первокурсника должно.
— А что сработает против второкурсника? — поинтересовался я.
— Вот когда отработаем минимум, будем дальше планы строить. Зачем ты, вообще, на этот турнир подался? Анна Алексеевна посоветовала?
— Мне захотелось проверить свои силы, — соврал я, не желая ударяться в объяснения.
— Ну если захотелось, то давай тренироваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мы занимались до самого вечера. Ментальное удушение решили пока не трогать, а тренировали кислотный туман и ледяной дождь. Совсем скоро мы поняли, что туман у меня получается лучше. Наставника такой вариант устроил. Он боялся, что у меня не хватит концентрации выпускать одновременно ледяной дождь и душить противника. Заклятие кислотного тумана держалось дольше, я мог наложить его и спокойно переключиться на что-то другое.
Примерно к шести часам я устал и вымотался настолько, что заклятия стали получаться через раз, и Гурьев прекратил тренировку. Он велел прийти в этот зал на следующее утро к десяти часам и оправил меня отдыхать.
По пути в общежитие я всё время пытался вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах я мог видеть Егора Андреевича. И как ни старался, ничего припомнить не мог. Но при этом был уверен на сто процентов, что раньше я его видел. И ещё все эти попытки вспомнить, вызывали у меня неприятные ощущения, словно мой организм противился тому, чтобы эти воспоминания открылись. Либо они были очень хорошо кем-то заблокированы, каким-то сильным одарённым, который когда-то смог влезть в мою голову и проделать этот трюк. Оба эти варианта мне не нравились, и я упорно пытался вспомнить хоть что-то. В итоге у меня сильно разболелась голова, и я прекратил копаться в памяти.
В комнату к себе я зашёл полностью разбитым и подавленным, испытывая крайне неприятные ощущения, что физические — болела голова, что эмоциональные — осознавал, что не могу доверять своему наставнику, но при этом отказаться от обучения не мог. В таком состоянии я завалился на кровать, походя поприветствовав Глеба.
Сосед по комнате сразу заметил, что со мной что-то не так и поинтересовался причинами моего состояния. Я сослался на головную боль.
— Ну-ка давай я сейчас её уберу! — с энтузиазмом заявил Глеб. — Ложись на спину и закрой глаза!
— А ты умеешь?
— А чего там уметь? Минутное дело.
Глеб подошёл ко мне, приставил к кровати стул, сел на него и положил ладони мне на голову. Через некоторое время он спросил:
— Ты чего-то боишься?
— Нет, — ответил я. — С чего ты взял?
— Потому что я не могу пробиться к твоей ауре, какая-то странная защита стоит, будто ты ждёшь, что на тебя сейчас нападут, и приготовился отражать удар.
— Ну я после тренировки, видимо, не расслабился ещё.
— Так расслабься! Может, голова и сама болеть перестанет.
Я попробовал отогнать все неприятные мысли и обратился к Силе. Не с первой попытки, но всё же получил отклик — по телу прошла волна лёгкого напряжения, а потом навалилась усталость. Но при этом стало на удивление легко, будто я сбросил с себя какую-то тяжёлую ношу. Видимо, попытки Игнатьева залезть ко мне в голову, вынудили мой организм на автомате поставить настолько сильную защиту, что она потом сама не убиралась, ожидая новых попыток ментального сканирования моего мозга.
— Вот! Чувствую! — радостно сообщил Глеб. — Сейчас будет всё хорошо!
И действительно, головная боль почти сразу же стала стихать. Она уже после отклика Силы немного уменьшилась, но теперь пропала вовсе.
— Спасибо! — поблагодарил я соседа по комнате. — Всё прошло.
— Тебе надо поспать, — сказал Глеб. — Я прямо чувствую, что у тебя сил почти нет, будто ты держал какую-то невероятную оборону.
— Так оно и было, — ответил я, после чего отвернулся к стене и попробовал уснуть.
Но выполнить задуманное не удалось. После того как меня отпустило, и я перестал отвлекаться на головную боль, ко мне вернулись обычные ощущения, и я сразу же почувствовал исходящие от Глеба отрицательные эмоции — сосед был чем-то сильно расстроен. Очень хотелось узнать, в чём же дело и по возможности помочь, но раскрывать свои способности к эмпатии не стоило. Поэтому я повернулся, взял планшет, будто собираюсь в нём что-то посмотреть, и принялся вполглаза поглядывать за соседом по комнате, ожидая, когда он выдаст себя какой-нибудь эмоцией.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
