— Я Вас понял, Анна Алексеевна! Никому не буду об этом рассказывать.
— Никому! И даже человеку, с которым я тебя сейчас познакомлю!
Я удивлённо посмотрел на Милютину, она улыбнулась и сказала:
— Егор Андреевич должен подойти в половину третьего. Кроме нашего маленького секрета, тебе стоит рассказать ему всё.
— Анна Николаевна, я прошу прощение за такую бестактность, но я сильно нервничаю и боюсь наделать глупостей. Позвольте заранее поинтересоваться, кто такой Егор Андреевич и почему мне стоит ему всё рассказывать?
— Егор Андреевич — твой будущий персональный наставник. Он будет помогать тебе в развитии эмпатии и изучении уникальных заклятий, недоступных стихийным магам. Ну и раз уж ты решил участвовать в турнире, заодно будет тебя к нему уготовить.
— Если я Вас правильно понял, Вы не сегодня решили назначить мне наставника. Но ведь я только сейчас решил не скрывать свои особые навыки!
— Решил ты только сейчас, — согласилась ректор. — А то, что ты умный мальчик, я поняла уже давно.
— Выходит, у меня и выбора-то никакого не было?
— Очень умный мальчик! — Милютина опять рассмеялась. — Но выбор есть всегда! Егор Андреевич — один из лучших специалистов по уникальной магии в нашей академии. Он преподаёт на выпускном курсе. Я пригласила его, потому что после отчёта Игнатьева и Коржова должна была это сделать. Таковы правила — ты уник, ты проявил уникальные способности, с тобой должен побеседовать специалист по уникальной магии и по возможности оценить твой потенциал. Но сейчас, в процессе нашего разговора я решила попросить Егора Андреевича взять тебя под свою опеку. Мне кажется, из этого выйдет толк.
Я выслушал ректора и понял, что никогда уже не узнаю, как оно было на самом деле: действовала ли Милютина по обстоятельствам или заранее меня просчитала. Я даже допускал, что это она включила меня в список участников турнира, чтобы подтолкнуть к принятию решения о развитии уникальных навыков. В пользу этой версии говорило то, что Анна Алексеевна как-то совсем уж спокойно отреагировала на мои слова о том, что список участников составляется как попало.
Голова уже шла кругом, в неё лезли совсем уж дикие мысли и предположения, в том числе и о мотивах такого поведения ректора, но от всего этого меня избавил, вошедший в кабинет мужчина примерно сорока лет. Я переключил на него всё своё внимание, и меня немного отпустило.
— Приветствую Вас, Анна Алексеевна! — произнёс мужчина. — Разрешите?
— Проходите, Егор Андреевич! — ответила Милютина. — Мы как раз о Вас говорим. Проходите, знакомьтесь! Вот это тот самый молодой человек, о котором я вам рассказывала!
Я быстро встал и немного склонил голову, выражая таким образом Егору Андреевичу своё почтение. Мужчина подошёл ко мне, внимательно меня оглядел, да так, что мне стало неуютно, протянул мне руку и сказал:
— Гурьев Егор Андреевич!
— Андреев Роман, — ответил я и на автомате пожал протянутую мне ладонь.
Такое знакомство меня очень удивило — в академии было не принято, чтобы студенты пожимали руки преподавателям. Но всё встало на свои места очень быстро — я почувствовал, как по всему моему телу словно побежали электрические разряды, а виски сдавило. Стало неприятно, и я непроизвольно напрягся, чтобы хоть как-то противостоять такому открытому сканированию.
— Хорошую защиту поставил! Молодец! — сказал Гурьев и отпустил мою руку, неприятные ощущения сразу же прошли.
— Я Вам сразу сказала, что молодец, — ответила на это Милютина. — Берёте?
— Отчего ж не взять, Анна Алексеевна, коль Вы советуете? Да и, признаюсь, защита его меня впечатлила, хотелось бы узнать, кто его научил так её ставить. Если я не ошибаюсь, молодой человек с подготовительного курса?
— Не ошибаетесь, Егор Андреевич, с подготовительного. Но на ежегодный турнир заявился.
— Даже так? — воскликнул Гурьев. — Но тогда я точно должен взять этого парня!
— Берите! Я уверена, что не пожалеете!
Ректор и преподаватель продолжили обмениваться любезностями, а я молчал и смотрел на Егора Андреевича. И чем дольше смотрел, тем больше убеждался, что видел его раньше. Но даже приблизительно не мог вспомнить: где, когда и при каких обстоятельствах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 28
Из кабинета ректора мы с Гурьевым направились прямиком в тренировочный зал. Так как ему предстояло не просто учить меня на перспективу, а ещё и подготовить к предстоящему турниру, наставник захотел начать занятия сразу же, не теряя драгоценного дня. Хорошо, что у меня с собой была спортивная форма.
— Быстро переодевайся! — скомандовал мне Егор Андреевич, когда мы пришли в зал.
— Слушаюсь, Ваше Высочество! — ответил я.
— Тебе ещё не сказали, что в академии не принято называть преподавателей по титулу? — слегка удивившись, спросил Гурьев. — Можешь назвать меня наставником, можешь по имени-отчеству, как тебе больше нравится.
— Прошу прощения, Егор Андреевич! Через пять минут буду готов!
Я быстро побежал переодеваться и в обещанное время стоял на ринге. В отличие от большой арены, в тренировочных залах, коих было в академии достаточно, тренировки и бои проводились в октагонах. Я вышел на ринг и приготовился ждать указаний. Наставник подошёл ко мне внимательно меня оглядел и спросил:
— Мне сказали, что ты очень удивил своих преподавателей на тестовом поединке.
— Если честно, я сам удивился — признался я. — Чуть не задушил своего одногруппника, причём не собирался этого даже делать, как-то само получилось. Я ведь даже не знаю такого заклятия, не представляю, как я его смог наложить.
— Так ты и не наложил ничего.
— Но я его чуть не задушил!
— Нет. Заклятия удушения там не было никакого. Там было внушение. Ты ему просто внушил, что душишь его. Ты дал ему эту эмоцию, вложил в его голову страх быть задушенным и ощущения того, что это происходит. У эмпатов это часто происходит на автомате, как у тебя тогда. Но если этими навыками овладеть по полной программе и научиться их применять по максимуму, можно достичь многого. Главное — не забывать, что каждый одарённый уникален, и уж тем более, уник! И у каждого свой путь. Я постараюсь научить тебя всему, что знаю, а там уже будет зависеть только от тебя самого: как ты воспользуешься этими знаниями и чего ты с их помощью добьёшься.
— Я буду стараться и сделаю всё от меня возможное, чтобы не разочаровать вас, — ответил я.
— А ты знаешь главное отличие стихийной магии от уникальной? — неожиданно спросил наставник.
— Догадываюсь. Уникальная не завязана на стихиях.
— А на чём она завязана?
— Насколько мне известно, на Силе.
— Так и есть. А ещё есть такое расхожее выражение: стихийная магия работает в первую очередь эффектно, а уникальная — эффективно. Стихийщики очень злятся, когда это слышат, но выражение не лишено смысла. Я, конечно же, нисколько не преуменьшаю силу стихийщиков, но все эти эффекты иной раз только мешают. А в некоторых ситуациях они вообще, нежелательны.
Увидев моё непонимающее лицо, Гурьев пояснил:
— Ты ведь знаешь, что боевая магия запрещена в повседневной жизни. Даже в пределах самообороны её нельзя использовать против неодарённых. Но часто случаются ситуации, которые требуют нарушить этот запрет, особенно это актуально для работников спецслужб. И вот здесь уникам намного проще, чем стихийщикам, ведь использование некоторых заклятий уникальной магии просто невозможно отследить со стороны и соответственно нельзя зафиксировать. Когда уник является сильным эмпатом и менталистом, у него в принципе нет необходимости призывать на помощь стихии. Он подавляет противника, используя напрямую Силу. И если всё делать аккуратно, то этого никак не увидишь. Оставив за скобками моральный аспект, скажу лишь, что это удобно, особенно когда на кону стоит жизнь или репутация.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Наставник замолчал, пристально на меня посмотрел, прищурился, затем усмехнулся и сказал:
— А ты хорошо закрылся.
