или, можетъ быть, вы приглашены куда нибудь, м-ръ Сунвеллеръ?
По мѣрѣ того, какъ Квильпъ говорилъ, лицо Дика мало-по-малу прояснялось; наконецъ, онъ, въ свою очередь, улыбнулся, лукаво посмотрѣлъ на карлика и они рука объ руку отправились въ упомянутый Эльдорадо.
Не успѣла за ними затвориться дверь, какъ маленькій Яша — Квильпъ точно заморозилъ его своими страшными словами — тотчасъ же растаялъ и заревѣлъ съ удвоенной энергіей.
Пресловутая, полуразвалившаяся, полусгнившая бесѣдка почти висѣла надъ рѣкой; казалось, не сегодня — завтра, она непремѣнно въ нее свалится. Таверна была не лучше, если не хуже бесѣдки; она еще держалась только потому, что ее со всѣхъ сторонъ подпирали бревна, но и тѣ обветшали, перегнили и страшно скрипѣли во время вѣтра, такъ что не безопасно было туда входить, тѣмъ болѣе, что фундаментъ весь былъ изрытъ крысами. Кабачокъ стоялъ, если такъ можно выразиться о разваливавшейся лачугѣ, въ самомъ уныломъ, безотрадномъ мѣстѣ. Все вокругъ выжжено угольнымъ дымомъ отъ сосѣднихъ фабрикъ, застилавшихъ воздухъ, отовсюду раздавался стукъ машинныхъ колесъ и падающей грязной рѣчной воды. Внутри то же безобразіе, что и снаружи: потолки низкіе, стѣны мокрыя, растрескавшіяся; полъ во многихъ мѣстахъ провалился.
Сюда-то и велъ карликъ своего пріятеля, приглашая его полюбоваться красотой зданія. Они прошли прямо въ бесѣдку. Черезъ нѣсколько минуть на столѣ, изрѣзанномъ буквами и именами посѣтителей, появился деревянный боченокъ съ желаннымъ напиткомъ. Привычной рукой нацѣдилъ его Квильпъ въ стаканы, прибавилъ на одну треть воды и предложилъ Дику выпить, а самъ усѣлся съ ногами на скамейку и принялся курить трубку, — онъ зажегъ ее у огарка, воткнутаго въ старый, разломанный фонарь.
— Что за водка, просто прелесть! восхищался карликъ въ то время, какъ Дикъ осторожно прикасался къ стакану кончиками губъ. — Огнемъ горитъ: поневолѣ глаза зажмуришь, даже слеза прошибаетъ: можно и подавиться, и поперхнуться, и задохнуться. Правду я говорю, Сунвеллеръ, а?
— Да неужели вы, въ самомъ дѣлѣ, станете пить этотъ огонь, вскричалъ Дикъ, выплескивая изъ стакана часть водки и дополняя его водой.
— А то нѣтъ! хвасталъ Квильпъ. — Что-жъ я брошу, что ли, такое добро! Вотъ глядите: вотъ разъ, вотъ два, вотъ три.
Онъ, не поморщась, выпилъ три стаканчика чистаго спирта, крякнулъ, затянулся трубкой и сталъ пускать изъ носу дымъ, дѣлая при этомъ невообразимыя гримасы. Послѣ такого кунштюка онъ еще больше съежился на своей скамейкѣ и захохоталъ во все горло.
— Давайте провозглашать тосты, предложилъ онъ и забарабанилъ по столу поперемѣнно то кулакомъ, то локтемъ, подъ тактъ какой-то пѣсни. — Выпьемъ за здоровье какой нибудь красавицы и осушимъ стаканы до послѣдней капли. Скорѣе скажите чье нибудь имя.
— Если вамъ непремѣнно нужно ея имя — ее зовутъ Софи Уэкльзъ.
— Софи Уэкльзъ, завизжалъ карликъ — миссъ Уэкльзъ, то есть будущая м-съ Ричардъ Сунвеллеръ, ха, ха, ха
— Нѣтъ, дружище; нѣсколько недѣль тому назадъ, пожалуй, и можно было бы назвать ее этимъ именемъ, а теперь фюить! Она принесена въ жертву Чегсу.
— Какой тамъ Чегсъ? Ну его къ чорту, этого Чегса; мы его отравимъ, мы ему уши отрубимъ, этому Чегсу. Она будетъ называться м-съ Сунвеллеръ, и дѣлу конецъ. Я еще разъ выпью за ея здоровье и за здоровье ея папеньки, маменьки и всѣхъ ея братцевъ и сестрицъ, — словомъ, за здоровье всего славнаго рода Уэкльзовъ.
— Знаете, что я вамъ скажу, промолвилъ Ричардъ Сунвеллеръ.
Онъ уже готовъ былъ поднести стаканъ ко рту, но, взглянувъ на безобразную фигуру карлика, который размахивалъ руками и ногами, остановился въ изумленіи.
— Вы веселый собесѣдникъ, нечего сказать, да мало ли я видалъ на своемъ вѣку веселыхъ людей — ихъ не перечесть, а такою страннаго, необыкновеннаго, какъ вы, я еще въ жизнь свою не встрѣчалъ.
Это откровенное признаніе нисколько не смутило Квильпа. Напротивъ, онъ еще съ большимъ рвеніемъ сталъ выкидывать разныя штуки. Сначала Дикъ недоумѣвалъ, чего ради онъ такъ усиленно коверкается, суетится; но такъ какъ и самъ онъ пилъ не мало, у него развязался языкъ и онъ началъ безъ удержу болтать передъ собутыльникомъ. Квильпъ только этого и ожидалъ; теперь ему уже легко было съ нимъ справиться и онъ въ нѣсколько минутъ узналъ все, что касалось плана, задуманнаго Фридомъ и его простоватымъ другомъ.
— Стойте, стойте, Ричардъ, вдругъ остановилъ онъ Сунвеллера. — Вы затѣяли прекрасную штуку и мы непремѣнно доведемъ ее до конца. Даю вамъ честное слово, что буду вамъ помогать. Съ этой минуты я весь вашъ.
— Да развѣ вы думаете, что изъ этого еще можетъ что нибудь выйти? спросилъ Дикъ, удивляясь, что встрѣтилъ такое сочувствіе къ своему дѣлу.
— Всенепремѣнно. Пусть теперь Софія Уэкльзъ выходить за кого ей угодно, лишь бы не за Сунвеллера. Я уже смотрю на васъ, какъ на будущаго мужа Нелли. Эдакой счастливецъ! Должно быть вы родились въ сорочкѣ! Вѣдь у старика больше денегъ, чѣмъ у любого жида. Ваша карьера сдѣлана. Вы будете ворочать милліонами, попомните мое слово. Съ своей стороны я приложу всѣ старанія, чтобы устроить эту свадьбу.
— Да какъ же этого добиться?
— Мы еще успѣемъ объ этомъ поговорить, у насъ много времени впереди. Вы только погодите немного: я выйду на одну минуту и сейчасъ же вернусь назадъ, а вы пока выпейте еще стаканчикъ.
Съ этими словами Квильпъ торопливо вышелъ изъ бесѣдки. Позади кабака стоялъ давно заброшенный кегельный катокъ; тутъ онъ упалъ на земь и сталъ кататься по полу, крича и визжа отъ восторга.
— Вотъ такъ игра будетъ, просто мое почтеніе, приговаривалъ онъ, задыхаясь отъ радости. — вСѣ уже готово, все устроено, улажено, только руку протянуть — бери и наслаждайся. Кто, какъ не этотъ дуракъ, приколотилъ меня тогда утромъ, кто, какъ не его пріятель и соумышленникъ, Трентъ, ухаживалъ когда-то за моей женой, дѣлалъ ей глазки? Здорово же они теперь напляшутся: пускай ихъ года два или три погоняютъ за старикомъ, а когда мы обвѣнчаемъ этого умника съ Нелли и онъ будетъ связанъ навѣки, я первый открою имъ глаза, первый укажу, что они нищаго поймали на удочку и что я обманывалъ ихъ, чтобы всласть надъ ними потѣшиться. Ха, ха, ха! пускай его, чортъ возьми, женится на Нелли, пускай; придетъ время, мы сведемъ старые счеты; я имъ покажу дружбу, ха, ха, ха!
Онъ такъ увлекся своей мечтой о предстоящемъ наслажденіи, что не замѣтилъ, какъ очутился у старой, разломанной кануры. Вдругъ оттуда выскочила огромная злющая собака; къ счастью его, цѣпь оказалась коротка, а то ему не поздоровилось бы отъ этой встрѣчи. Какъ ни кидалась собака, она не могла до него достать, и карликъ, лежа на спинѣ,
