толку. Его присутствие и та прекрасная, но темная сторона в нем, которая пробуждает мою душу к жизни.
Он просто сидит и смотрит на меня, и мне интересно, как долго он наблюдал, как я сплю.
Вдыхая, он прищуривается и наклоняется вперед, сигара болтается между большим и указательным пальцами. Я никогда не встречала никого, кто мог бы очаровать меня и напугать одновременно. Но когда я говорю — напугать, я не имею в виду общий страх, который человек испытывает, если он напуган или испуган человеком или вещью. Доминик Д'Агостино пугает меня, потому что он непредсказуем, и я никогда не могу сказать, что он сделает дальше.
Вот как сейчас. Мы просто смотрим друг на друга, и тишина становится все гуще. Он что-то планирует для меня, и я могу себя пнуть, потому что я почти уверена, что буду наслаждаться тем, что он наколдует.
Напротив него мой контракт с аукциона. Когда я это вижу, я сразу выпрямляюсь, потому что похоже, что мы собираемся начать, и я собираюсь попробовать все те условия, на которые я согласилась.
Он улыбается, когда я смотрю на него, показывая свою ярость, что он серьезно обдумывает эту сделку, затем он тоже выпрямляется.
— Женщина, ты же знаешь, что у тебя есть яйца, да? — заявляет он.
— Да, — отвечаю я, и он усмехается. — Я не хочу этого делать, Доминик. Должен быть какой-то способ обойти это.
— Конечно, есть. Мне просто все равно.
— Итак, ты хочешь, чтобы этот листок бумаги определял все, что касается наших отношений?
— Кэндис Риччи, ты разговариваешь со мной так, будто мы только что встретились. Как будто я месье Жак Бельмон. Вот некомпетентный идиот.
Боже мой. Во что, черт возьми, я вляпалась?
— Какого черта ты пытаешься этим сказать?
— Я пытаюсь донести следующее. Я Доминик Д'Агостино. Я Италия. Я не напыщенный придурок, расхаживающий с серебряной ложкой в заднице. Я выиграл тебя честно и справедливо, и я оставлю тебя себе. В конце концов, я — грубый гангстер. Не думай, что ты сможешь убедить меня, даже за гребаные пятнадцать миллионов долларов.
Он затягивается сигарой, и я стискиваю зубы, сдерживая желание послать его на хер. Вместо того, чтобы наброситься, я решаю сделать единственное, что могу сделать прямо сейчас.
Вопросы. Все, что поможет мне понять, что у этого человека в рукаве.
— Что ты собираешься со мной сделать?
— Моя дорогая принцесса, это скорее вопрос того, что ты собираешься для меня сделать.
— Что именно мне делать?
Доминик делает последнюю затяжку и выпускает дым кольцами, которые окутывают его сексуальной дымкой. Уголки его губ скользят в захватывающей улыбке, которая заставляет бабочек в моем животе сходить с ума. Когда он кладет сигару на серебряную пепельницу у окна и снова смотрит на меня, мои внутренности скручиваются. Все напряжение, которое я чувствовала за эту неделю, несомненно, приведет меня к нервному срыву.
— Ты дашь мне шанс. Вот что ты сделаешь, — отвечает он, постукивая по контракту. — Здесь говорится, что нет ничего недосягаемого, и ты соглашаешься делать то, что я хочу. Все, что я хочу. Я включаю это в список того, что у меня есть для тебя. Я хочу честный шанс.
— Если ты этого хочешь, то отпусти меня.
Доминик встает, и у меня перехватывает дыхание. — Я так не думаю. Согласно этому, я покупатель, и твое тело принадлежит мне. Это значит, что я устанавливаю здесь правила, и я тебя не отпущу. Если хочешь драться со мной, вперед. Ты не победишь. — Он бросает на меня этот насмешливый взгляд, который я не могу выносить, и я киплю, сжимая кулаки.
Он придвигается ближе, и я ахаю, когда он хватает меня за лодыжку и дергает так, что мои ноги свисают с кровати.
— Что ты делаешь?
Он отвечает, приседая между моих ног и просовывая руки под мою задницу. Его теплые, сильные руки, прикасающиеся к моей коже, кружат мне голову.
— Обсуждение окончено. Пришло время поиграть с тобой. Я хочу твою киску на завтрак и твои сиськи у себя во рту, — отвечает он, прежде чем уткнуться лицом между моих бедер.
Мой рот открывается, когда он трется лицом о кружевную ткань моих трусиков и тянется рукой, чтобы погладить мою грудь.
Все, что я могу сделать, чтобы принять волнение желания, которое проносится сквозь меня, это дышать. Просто дыши и хватайся за простыню.
Он поднимает голову, чтобы стянуть мои трусики с бедер, и дергает за край моей большой футболки.
— Сними это. Я хочу пососать твои сиськи, — говорит он, и меня охватывает огонь, полный похоти.
Стыд от того, что я хочу, чтобы он коснулся меня, и желание к нему смешиваются в моем горле, горячее и запретное. Желание подавляет все, и его прикосновение ослабляет меня.
Он снова дергает футболку и улыбается. — Делай, как я говорю, Кэндис. — Угрожающая улыбка на его лице говорит мне, что он знает, что я загнана в тот же угол, в который он загнал меня несколько ночей назад, и я не буду протестовать. Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто хочет поглотить меня целиком.
Я поднимаю край футболки и снимаю ее через голову, делая то, что мне говорят.
Меня охватывает румянец, когда моя обнаженная грудь подпрыгивает перед его лицом, а соски заметно твердеют.
Он проводит руками по моему животу, захватывает каждый сосок большими и указательными пальцами, а затем трет их по ромбовидным вершинам.
— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так, не наказывай себя, борясь с удовольствием. — Когда на его красивом лице появляется дерзкая улыбка, мое возбуждение нарастает в глубине души.
Через несколько секунд, когда я промокну, станет очевидно, что он прав. Мне нравится то, что он со мной делает.
Он наклоняется вперед и охватывает ртом мою правую грудь, посасывая ее, в то время как его другая рука обхватывает и массирует мою левую грудь.
Грубая, дикая потребность проходит сквозь меня, когда он начинает сосать сильнее, и мои соски становятся такими твердыми, что его прикосновения и его рот причиняют боль. Он начинает двигаться от одной груди к другой, пробуждая кончики языком, и вот тогда я сдаюсь и позволяю своему телу согреться под его тяжестью.
У него есть надо мной такая власть, что я забываю все причины, по которым я себе говорила, что не могу быть с ним.
Мне хорошо, и я… не хочу, чтобы он останавливался.
Дикий голод, который кажется примитивным, овладевает моим разумом и телом, разжигая желание
