становился свидетелем беспричинных ссор его брата и будущей невестки. А вот Терренс сидит ошарашенный и может лишь молча смотреть на тяжело дышащую Ракель широко распахнутыми глазами, полные непонимания и удивления.
Несколько секунд в воздухе царит тишина, во время которой все взоры уставлены только Ракель. Но потом Терренс решает нарушить ее, медленно встав с дивана, поворачиваясь к девушке лицом и смотря на нее немного неуверенно.
— Несправедлива… — тихим, низким голосом произносит Терренс. — Ты несправедлива ко мне… Поверить не могу, что ты обвиняешь меня в этом. Хочешь привлечь к себе внимания, которого тебе явно не хватает. Только сейчас ты выставляешь себя не жертвой, а глупой идиоткой, у которой поехала крыша. Извини, но по-другому я не могу объяснить все твои заскоки, из-за которых ты взбесилась. Очень жаль… Очень жаль, что ты позволяешь себе делать и говорить все это.
Возмущенная Ракель хочет что-то грубо сказать, однако в этот момент лежащий в кармане ее джинсов мобильный телефон начинает проигрывать негромкую мелодию и издавать вибрацию, которую она хорошо чувствует. Она, сказать по правде, очень рада этому, так как ей не хочется продолжать эту ссору и видеть Терренса, который начинает все больше раздражать ее без какой-либо причины.
— Простите, я должна ответить на звонок, — низким, немного грубым голосом говорит Ракель.
Ракель быстро разворачивается и отходит куда подальше, чтобы ответить на звонок, держа в руке мобильный телефон. Терренс провожает девушку подавленным взглядом, слегка прищурившись, испытывая напряжение в теле и немного тяжело дыша. Даниэль, Анна и Эдвард также смотрят ей вслед, будучи потрясенными тем, что произошло прямо на их глазах, и бросая сочувствующий взгляд на МакКлайфа-старшего.
— Боже мой, я никогда не видела ее в таком возбужденном состоянии, — тихо говорит Анна. — Я не помню моментов, когда Ракель так громко не кричала в моем присутствии.
— Зато я видел, — хмуро бросает Терренс. — И видел, какой истеричкой она может быть.
— Ну и дела, ребятки… — качает головой Даниэль. — Конечно, я знал, что у вас есть конфликты, но не думал, что все будет настолько серьезно. Хотя вы и ругайтесь без причины.
— Вы все прекрасно видели, что я не давал ей ни одного повода так взбеситься и превратиться в мегеру!
— Черт, это уже ненормально! — восклицает Эдвард. — За эти пару дней вы успели поругаться уже несколько раз в моем присутствии!
— И за эти пару дней эта девушка уже здорово потрепала мне мозг. Мне уже и самому хочется свалить куда-нибудь, чтобы не слышать ее криков и истерик. Эта девица все больше вызывает у меня желание послать ее к черту. И найти себе нормальную, неконфликтную девчонку.
— Но что с ней происходит? — недоумевает Анна. — Почему она заводится на ровном месте и говорит все эти вещи?
— Это тебе лучше спросить у Кэмерон. — Терренс резко выдыхает. — Извини, Анна, но твоя подруга стала просто невыносимой. С ней стало невозможно находиться на одной территории.
— А она только сейчас стала такой? Или раньше с ней тоже такое бывало?
— Эта девчонка всегда была со своими тараканами в голове. Она никогда не была такой паинькой, какой ее хотели видеть Алисия и мистер Кэмерон.
— Я, конечно, мог бы предположить, что она нервничает из-за Наталии, — задумчиво говорит Даниэль. — Но как же сильно должна переживать Ракель, чтобы она вот так выплескивала агрессию на другого человека?
— Лучше не пытайся понять, что происходит в ее голове, — устало говорит Терренс, присаживается на диван и прикладывает руку ко лбу, тихо выдохнув. — Ох, черт, как же все это сложно… Вы прекрасно знайте, что я безумно люблю эту девушку. Но иногда с ней очень тяжело находиться, и мне хочется бежать от нее со всех ног.
— Ни в коем случае не осуждаю тебя, приятель, но, по-моему, ты и сам сказал не очень много хорошего, — спокойно отмечает Даниэль, закинув руку на спинку дивана. — Уж точно не стоило просить ее не кричать как истеричка.
— А как мне, по-твоему, называть ее, если она и правда орет на весь дом как больная истеричка? Но не хочет этого признавать и заводит разговор о том, что я — псих!
— Может, она и правда так переживает из-за того, что произошло в последние полтора года? Мне кажется, тебе не стоит обесценивать ее страдания и убеждать в том, что она думает о каких-то глупостях.
— Да, Терренс, почему ты не мог промолчать и поддержать ее? — интересуется Анна. — Ведь Ракель только что сказала, что она оказала тебе поддержку, когда тебе это было нужно. Так почему же не ответить ей взаимностью? Она же нуждается в тебе и надеется на твою поддержку!
— А я разве не нуждаюсь? — чуть громче удивляется Терренс, тыча в себя пальцами. — Разве мне не нужен кто-то, кому я мог бы выпалить все на одном дыхании? Да из всех нас мне сейчас хуже всех! Вы все знайте, сколько проблем свалилось на мою голову! И после такого никто не может сказать, что мне сейчас легко!
— Мы все понимаем, приятель, но постарайся хотя бы сделать вид, что понимаешь ее. Вы ведь обещали, что будете вместе, несмотря ни на что. Так надо выполнять свои общения.
— Да, но как нам находиться вместе, если даже в самой трудной ситуации она находит повод к чему-нибудь придраться? — разводит руками Терренс.
— Я все понимаю, но ведь ты и сам видишь, как сильно она нервничает и переживает. Похищение Наталии заставляет ее переживать за свою подругу и рвать на себе на волосы из-за того, что сейчас ничего нельзя сделать.
— Однако ты прекрасно видела, что я пытался помочь ей расслабиться.
— Я знаю, Терренс. Но не надо говорить, что ее слова звучат как бред, глупость и тому подобное. Раз Ракель чувствует себя виноватой в том, что произошло с Наталией, не надо говорить, что ее мысли бредовые. Да, мы все знаем, что она ни в чем не виновата, но надо же переубеждать ее как-то мягко. А не так, как ты — хватит нести бред, ты просто сумасшедшая, что ты себе вбила в голову…
— Но согласись, Анна, это реально звучит бредово! Она бы еще заявила, что виновата в том, что дядя Майкл хочет убить ее, меня, маму, Эдварда и даже Наталию!
— А для нее это вовсе не бред! — отмечает Даниэль. — Неужели тебе было трудно проявить терпение, придержать язык за зубами и найти более мягкие слова, чтобы убедить ее в невиновности?
— Ха, будешь тут терпеть с такой крикливой особой, — хмыкает Терренс, скрестив руки на
