предположение, которое уже давненько навязчиво крутилось в моей голове. — Эти ребята не показались мне глупыми, и наверняка успели продумать все ходы. В том числе и вариант, что мы сможем пробиться на корабль. Так что пока, надо быть настороже.
— Может стоит уйти в море? — Высказал предположение Лга’нхи.
— Может быть. — Согласился я с ним. — У нас есть маленькое преимущество. Местные не умеют и боятся плавать в открытом море. Так что если мы вырвемся из реки и пойдем прямо на север, сможем оторваться. Но ведь мы пришли сюда за Амулетом, и если удерем прямо сейчас, он будет для нас потерян.
Да и аиотееки, столь хитро спланировавшие это нападение, не могли не предвидеть вариант, что мы попытаемся удрать, и наверняка приготовились. Если на нас навалится с десяток местных корабликов, нам не выстоять. Так что пытаться удрать сейчас, думаю, не самое мудрое решение. В общем, давай пока не будем торопиться. Возможно мне и удастся выкрутиться, убедив аиотееков, что пакостить нам, не самый лучший выход. Но ты, и наши ребята, все равно должны быть настороже.
…И да. Может так случиться, что мне придется пойти на суд аиотееков, а они в это время попытаются опять на вас напасть. Тогда уходите, не ожидая меня.
Ты меня знаешь, я как-нибудь да выкручусь!
…Лично я сильно сомневался что мне удастся выкрутиться при таком развитии событий. Скажу честно, суда я опасался куда сильнее, чем обычного нападения, пусть даже нападать будут профессиональные вояки, а не трущобный сброд. Мало того, что я не слишком-то обременен знаниями о местной судебной системе, многочисленные сериалы и книги, приучили меня опасаться всякой там адвокатско-прокурорской казуистики. Да и вообще, надеяться на справедливый суд аиотееков, было бы наивно. По большому счету, даже в моих краях, суд почти никогда не был справедливым.
Ну, в смысле, — был. Просто «справедливость» у нас понимается несколько своеобразно. Чужак никогда не должен побеждать своего, разве что эта победа принесет дополнительную выгоду всему народу. Иначе народ понесет ущерб и где же тут справедливость, спрашивается, что какой-то чужак, да на нашей же земле, нам козни чинит?
Ну а здесь, естественно, представитель Великого Народа Аиотееков стоит выше всех остальных. Так что его слово стоит слов сотен и тысяч разных там… которых просто не станут слушать. Потому что это правильно! Потому что у аиотеека здесь есть куча родни. А у неё — быстрые верблюды и длинные острые копья.
А что такое есть длинное копье, как не символ высшей справедливости? Кто победил, тот и прав!!! Так было всегда. И когда мы скакали по деревьям, цепляясь хвостами за ветки, и когда научились уничтожать врагов, посылая ракеты за сотни и тысячи километров. Сила она конечно в Правде. Но вот кто прав, а кто виноват, — обычно решает более Сильный.
А отсюда вывод, надо всеми силами избегать местного судопроизводства, а уж коли нас заставят, явиться туда одному, дав ребятам шанс сбежать.
Тут послышался крик часового, и я спешно подскочил к борту чтобы оглядеться. Из-за домов и знакомого забора, к нам подходила делегация из Храма. Я спешно проорал приказ, чтобы их пропустили.
— Да, ты прав… — Внимательно, но как-то со скукой рассматривая поврежденную руку, высказался дедок из храма. — Такие раны не лечатся…
— Но ты ведь возьмешься? — Не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал я, уловив что-то такое в интонациях старика.
— Возьмусь… — Согласно кивнул он головой, а потом неодобрительно покосившись на надетые на меня доспехи, которые мы к тому времени уже успели достать из заветных тайничков, добавил. — Но…
— Я сам лекарь. — Твердо сказал я. — Далеко не такой хороший как ты, но лекарь. И я понимаю, что есть раны и болезни, которые нельзя вылечить. Так что можешь не сомневаться, если Зувгур умрет, никто не будет обвинять в этом тебя. …Зато щедро наградим, даже за попытку. — Добавил я в конце.
— Награду, воин, можешь отнести в Храм. — Усмехнулся лекарь. — Но то что я хочу попробовать на твоем друге, я еще ни делал ни на ком! Последнее время, к нам не так часто стали поступать раненные оружием, на которых можно пробовать что-то новое. А вот во времена моей молодости…
— Делай. — Оборвал я его сеанс воспоминаний. — Скажи чего тебе надо для помощи.
— Хм… — Задумался старик. — Вообще-то, отправляясь сюда я взял все необходимое, но я с удовольствием потом поковыряюсь в твоих запасах лекарств. — Вдруг да и найду чего-нибудь интересного, что не видел раньше.
— Договорились, так…
— Не беспокойся, воин-лекарь. — Я уже все делаю…
Блин, не знаю чего он там делал, но внезапно кровь, даже несмотря на снятый жгут, перестала течь из раны. …Кажется старикан нажал на какие-то точки на теле. Я спешно пощупал пульс пациента, он бился ровно, но очень медленно.
— Не бойся. — Заметив мои действия, усмехнулся старик. — Он не умер, а просто как бы спит. Но долго, в таком положении ему находиться нельзя. Так что, помоги-ка мне промыть рану.
Мы промыли рану, потом зафиксировали руки в лубке, и дедок начал что-то колдовать с сосудами… Нет, не в том смысле как колдовал я, распевая шлягеры российской эстрады. Он там реально начал копаться, что-то составляя вместе, и заливая какой-то гадостью из баночки.
— Это такой клей. — Заметив мой взгляд, сказал дедок. — Я придумал его недавно. Он делается из смолы одного дерева… Думаю, он должен удерживать сосуды вместе, пока те не срастутся, а потом медленно раствориться в крови.
В общем, я пробовал его на кролике. Кролик до сих пор жив. Правда это было всего три недели назад.
— Ты когда-нибудь видел такое? — Спросил я дедка, порывшись в свое сумке, и протягивая ему керамическую баночку. — Он взял ее, понюхал, потер в пальцах, попробовал на язык.
— Не знаю, а что это? — Наконец подвел итог своим изысканиям дедок.
— Споры одного гриба, из болот, что находятся на моем берегу. Только, из Вал’аклавы, плыть к тем болотам больше года. — Это испытанное средство, оно очень быстро заживляет раны, просто насыпь его туда.
— С радостью попробую… — Заверил меня дедок. — Но баночку эту, ты потом мне
